(no subject)
Ни свет ни заря ма ввалилась ко мне в комнату, держа в руках газетку, с вопросом "что это такое?" Спросонья я вижу ещё хуже, чем соображаю. Смотрю на газетку, думаю: "боже мой, зачем она притащила мне эту кошачью какашку? Неужели опять холодные друзья?" В это время ма продолжает истерически рассказывать о том, что Жан пытался эту штуку съесть. Из этих слов заключаю, что это не какашка. И сперва застреваю мыслёй на том факте, что у меня уже несколько дней жутко болит ухо, за ухом, и все лимфоузлы справа. Думаю - а вдруг это правда, вдруг это такая громадная уховёртка - и не единственная, а другая как раз окопалась у меня в ухе?. Ходят такие байки про уховёрток, а я так боюсь всяких насекомых, что готова поверить в любую муть. Меня передёргивает от ужаса. Я протираю глаза, приглядываюсь - тогда меня уже окатывает от ужаса холодно-горячим потом и отнимает мову. Спросить ничего не могу, только вопросительно мекаю и тыкаю пальцем в эту тварь, похожую (в моих глазах) ещё и на худого длинного таракана. С малюсенькими пятипалыми ручками. Проморгавшись, я вижу эти ручки совершенно отчётливо на фоне бумаги. Я боюсь спросить у мамы, видит ли эти ручки она. Я чувствую себя так, будто во сне попала в роман Стивена Кинга. Слабую надежду даёт только одно - я твёрдо помню, что вечером лечила своё ухо сильно мокрой турундочкой с волшебным эликсиром и ещё приняла чуток ингаляционно. Но всё равно, от страха делается так худо, что я с трудом слышу дальнейшее - ма в лицах живописует охоту Жана на двух! каких-то непонятных тварей, то ли гусениц, то ли ещё кого. Одна из этих тварей, говорит ма, бешено извивалась. Испугавшись, что старый дурак Жан будет укушен отвратным нечто, ма судорожно раздавила "это" ногой - растёрла в мокрое место. А выдернутое из Жановой пасти - принесла на экспертизу мне. Я не знаю, что лучше выбрать - решить, что по квартире у нас действительно ползают жуткие монстры-мутанты, или что я тихо и незатейливо свихнулась от вчерашнего лечения. Выбираю второе. Частично успокаиваюсь. Ма снова и снова изображает в лицах, как "вторая гусеница" безумно и отвратительно извивалась. Смотрю ещё раз. Ручки - вот они, никуда не исчезли. Только я открываю рот, чтобы всё же спросить маму, видит ли их она, как является озарение. Мысленно совмещаю этот жалкий, размером с мизинец, кусочек несчастного тела и вторую, "извивающуюся" часть. До меня доходит - это ящерка! Была. Паскудник Жан задрал ящерку! Пытался схарчить! Несчастная отбросила хвост, но это не спасло ей жизнь. Бедняжка, её так жалко. Ящериц очень люблю.
Остался ВОПРОС: откуда она взялась здесь, на четвёртом этаже дома, стоящего в центре города?