Слабонервным лучше не читать. Такие ужасы про обращение с женщинами в арабских странах.
Оригинал взят у
radulova в
post Это невероятная книга. Написана женщиной, которая росла в арабской деревне. На ее глазах убивали новорожденных девочек, потому что там это считается проклятьем - иметь слишком много девочек в семье. На ее глазах брат убил ее взрослую сестру. Ее саму родственники облили бензином и подожгли, за то, что "опозорила честь семьи". Она уже агонизировала в больнице, когда там ее нашла сотрудница миссии "Возникновение" и всеми правдами-неправдами вывезла в Европу. Суад перенесла много операций, но выжила. И рассказала каково это - быть восточной женщиной.
...Мой брат, в отличие от нас, был свободен. Свободен, как ветер: он ходил в кино, он выходил, он возвращался через эти ворота, он делал что хотел. Я часто смотрела на эти ворота, говоря себе: "Никогда я не смогу выйти через них, никогда..." Девочке из нашего дома никогда не приходило в голову перелезть через эту символическую ограду. Куда пойти? Окажись она в деревне одна, на дороге, ее очень быстро вернут домой, а честь семьи будет запятнана.
...Я слышала крики матери и ребенка, и сразу же моя мать схватила овечью шкуру и стала душить ребенка. Она стояла на коленях, и я видела, как младенец ворочается под шкурой, а потом все кончилось... Таким образом моя мать избавилась от девяти девочек, родившихся после нас.
...Мать часто была бита, как и мы. Иногда она пыталась нас защитить, когда отец бил нас слишком сильно, и он обрушивал свои удары на нее, он валил ее на землю, таскал за волосы... Наша повседневная жизнь день за днем могла прерваться из-за ничего, случайно, просто потому, что отец так решил. Как моя мать решала удавить новорожденных девочек.
...Я так и не знаю, что становилось с новорожденными девочками, задушенными моей матерью. То ли их закапывали где-то? То ли давали на съедение псам?.. Моя мать одевалась в черное, отец тоже. Каждое рождение девочки было как похороны. Это всегда ставилось в вину матери, что у нее получались только девочки. Так думал мой отец, да и вся деревня тоже. В моей деревне, если у мужчин был выбор между дочерью и коровой, они выбирали корову. Мой отец без конца повторял, какие мы никчемные: "Корова дает молоко и приносит телят. А дочь? Какую пользу она принесет семье? Что корова, что баран - гораздо лучше дочери".
...В тот день мои родители пошли навестить жену моего брата к ее родителям, куда она убежала от его побоев, при том, что она была беременна... Сейчас я реалистка и давно поняла, как происходят подобные вещи в моей стране. Я знаю, почему убивают дочерей. Я знаю, как это происходит. На семейном совете принимается решение, и в роковой день родственников никогда не бывает дома. Только тот, кому поручено убить, остается с ней наедине...
...Я находилась в доме и услышала крики, потом увидела свою сестру, сидящую на полу, а мой брат Ассад склонился над ней, разведя руки в сторону. Он душил ее телефонным проводом. Я помню эту сцену, будто она была вчера... Ханан была босая. Я видела, как она сучила ногами, я видела, как она била руками моего брата по лицу, когда он кричал нам: "Убирайтесь!" Не знаю, что я делала перед этим, где я была, что могла сделать Ханан со своей строны, но, насколько мне известно, ничего в ее поведении не было такого, чтобы мой брат решил задушить ее. Я не понимаю, что произошло... Должно быть, она совершила грех, но не могу представить какой. Вышла из дома одна? Кто-то видел ее разговаривающей с мужчиной? На нее донес кто-то из соседей? Даже такой малости достаточно, чтобы объявить девушку "шармутой", а это опозорит всю семью, и она должна умереть, чтобы отмыть честь не только родителей, своего брата, но и всей деревни.
...Ассад был таким же жестоким, как наш отец. Он был убийцей, но это слово в моей стране не имеет никакого смысла, когда речь идет об умерщвлении женщины. Брат, муж сестры, дядя, неважно кто, имеют обязанность - защищать честь семьи. Они имеют право решать, жить или умереть их женщинам.
...Выйти замуж - для меня это было самым лучшим синонимом свободы. И однако, даже выйдя замуж, женщина рисковала жизнью при малейшем нарушении правил. Я вспоминаю эту женщину с четырьмя детьми. Ее муж работал в городе служащим, потому что он всегда носил пиджак. Его жену звали Сухейла, и однажды я слышала, что мать говорила, будто вся деревня судачит о ней. Люди поговаривали, что у нее связь с владельцем магазина, потому что она часто ходит туда покупать хлеб, овощи и фрукты. Может быть, у нее просто не было такого большого огорода, как у нас. Однажды мать рассказала, что два ее брата пришли к ней в дом и отрезали ей голову. Тело они бросили на полу, а сами пошли по деревне с отрезанной головой. Еще она говорила, что когда муж пришел с работы, он очень обрадовался, что его жена умерла, потому что подозревал, что она имеет что-то с хозяином магазина. При этом она не была очень красивой, да к тому же у нее было четверо детей.
...Самым мерзким было видеть отца, его, всемогущего царя, сидящего в тени в послеобеденной дреме после исполнения почти ежедневной взбучки. Он был символом рабства, которое я воспринимала как норму, склоняя голову и подставляя спину под удары, как и мои сестры, как и моя мать. Но сегодня я переполнена ненавистью. Как я хотела бы, чтобы он задохнулся под своим платком.
...С того момента, как моя сестра Нура вышла замуж, она больше не должна была приходить в отчий дом. Однако меньше чем через месяц после свадьбы она пришла домой к матери, жаловалась ей и плакала. Я подглядывала с верха лесницы, чтобы попытаться понять. Нура показывала ей следы побоев. Хуссейн так ее бил, что синяки у нее были даже на лице. Она спустила штаны, чтобы показать свои фиолетовые бедра, и мама заплакала. Должно быть, он таскал ее за волосы по земле, мужчины все делают так... Нура пришла жаловаться матери, потому что отец слишком жесток, и отослал бы ее обратно, даже не выслушав. Мама ее выслушала, но не стала утешать, она просто сказала: "Это твой муж, тебе надо вернуться к нему"
...У нас нет выбора. Даже если нас душат, у нас нет выбора. Люблпытная вещь - судьба арабской женщины, по крайней мере в моей деревне. Ее воспринимаешь как должное. Никакой мысли о неподчинении даже не приходит в голову. Мы даже не знаем что это такое - неподчинение. Мы умеем плакать, прятаться, обманывать, чтобы избежать палки, но восстать - никогда! Просто другого места, чтобы жить, нет - либо у отца, либо у мужа. Жить одной немыслимо.
...Как-то вечером состоялся еще один семейный совет. Я слушала за стенкой, объятая ужасом. Мать говорила Хуссейну:
- Мы не можем просить сына, он не сможет...
- Ничего, я ею займусь.
Тут заговорил отец:
- Надо сделать все, как полагается. Как думаешь?
- Ничего, я найду способ. Вы сами уйдете. Уходите из дому, не надо, чтобы вы были здесь. Когда вернетесь, дело будет сделано.
Своими собственными ушами я слышала, как меня приговорили к смерти. Я не смогла сомкнуть глаз. Мне никак не удавалась осознать то, что я услышала. Я говорила себе: может, это сон? Может быть, это кошмар? Неужели правда они хотят это сделать? А может быть, просто хотят меня испугать? А если они это сделают, то когда? И как? Отрежут мне голову?
...На следующий день я вела себя так, будто ничего не знала. Я была настороже, но все же до конца не верила в их намерения. А потом я снова начала дрожать и уже поверила. Единственный вопрос меня мучил: когда и где? Я знала, что произойдет. Они уходили из дому, как и говорил Хуссейн.
...Месье, там у женщины нет жизни. Многих девушек избивают, плохо с ними обращаются, их душат, жгут, убивают. И для нас, там, это совершенно нормальные вещи. Такова обычная жизнь наших женщин. Тебя поколотили - это нормально. Если не хочешь умереть - замолчи, повинуйся, пресмыкайся, выходи замуж девственницей и рожай сыновей. У меня была бы именно такая жизнь. И мои дети стали бы такими, как я, а мои внуки - такими же, как мои дети. Если бы я осталась жить там, я стала бы такой же, как моя мать, которая душила собственных детей. И я, возможно, убила бы свою дочь. Дала бы ее сжечь. Сейчас я думаю, что это чудовищно! Но если бы я оставалась там, я бы жила по их законам! Когда я была там в госпитале и ко мне никто не подходил, мне даже не давали пить и я медленно умирала, я была уверена, что так и должно быть. Но когда меня спасла Жаклин и привезла в Европу, я поняла, что есть страны, где не жгут женщин, где девочки так же желанны, как и мальчики.
...Еще много лет я встречала девушек, приехавших издалека, так же как и я. Их прячут. У одной не было ног: на нее напали два соседа, связали ее и бросили под поезд. Другая была изрезана ножом собственным отцом и братом, после чего выброшена в мусорный контейнер. Третью девушку вытолкнули из окна мать и два брата: она осталась на всю жизнь парализованной. О многих других мы и не говорим, их нашли слишком поздно, когда они уже были мертвы. Кое-кому удалось бежать, но они были настигнуты за границей и убиты. Некоторым, к счастью, удалось избежать смерти и спрятаться, - и девушкам, и матерям с детьми. И я вынуждена скрываться всегда. Я могу только говорить, и это мое единственное оружие.
---
Еще одна история женщины -
http://radulova.livejournal.com/354608.htmlЗа что официально казнят женщин в Иране -
http://radulova.livejournal.com/351637.html?thread=12453269#t12453269