Курт Воннегут. Мысли вслух...
Я сын и внук архитекторов из Индианаполиса. Но мой отец сказал, чтобы я выбирал любую профессию, лишь бы не архитектора.
Однажды на уроке учитель попросил каждого из нас встать и рассказать, чем мы занимаемся после школы. Я сидел на задней парте рядом с парнем по фамилии Албурджер. И пока мы дожидались своей очереди, он все время подначивал меня, и даже предложил 5 долларов за то, чтобы я сказал правду, которая звучала так: «После школы я собираю модели самолетов и дрочу».
[Read more...]
Из младших детей в семье обычно получаются отличные комики. Когда ты самый младший за обеденным столом, единственный способ привлечь к себе внимание - это хорошо шутить.
У моей сестры было своеобразное чувство юмора - она невероятно веселилась, когда кто-то падал. Однажды она увидела, как женщина, выходя из машины, зацепилась каблуком и грохнулась лицом об землю. Сестра после этого смеялась еще несколько недель.
После того как наша семья потеряла все деньги в великой депрессии, моя мама подумала, что сможет сколотить новое состояние, если станет писать для глянцевых журналов. Она пошла на вечерние литературные курсы и не просто читала, а изучала все журналы - как игроки изучают результаты скачек.
Сыновья очень часто пытаются воплотить в жизнь несбыточные мечты своих матерей.
У меня нет литературного образования. Вначале я изучал в университете химию, потом антропологию. Мне было 35, когда я полюбил Блейка, 40 - когда я прочел «Мадам Бовари», и 45 - когда я впервые услышал о Селине. По чистой случайности я прочел «Взгляни на дом свой, ангел» (роман Томаса Вульфа. - Esquire) ровно тогда, когда было нужно - в 18 лет.
Я пишу, как ребенок. Я не злоупотребляю длинными предложениями. Я не пользуюсь точкой с запятой. Я избегаю иронии - мне не нравится, когда люди говорят одно, а имеют ввиду другое. Поэтому меня читают школьники.
Злиться на произведение искусства - это все равно что злиться на мороженое с шоколадным соусом.
Я говорил своим студентам, что в самом начале книги герой должен что-то очень сильно захотеть, пусть даже стакан воды. И вот один студент написал историю про монахиню, которая целый день не могла избавиться от куска зубной нити, застрявшей в зубах. Это была прекрасная идея.
Однажды я спросил своего сына Марка, в чем смысл жизни, и он сказал: «Мы родились для того, чтобы помочь друг другу прорваться в жизни». Он прав.
Когда я оказался на фронте и попал в плен к немцам, они сказали, что нам повезло, потому что, скорее всего, мы переживем войну. Нас, арестованных, отправили в Дрезден - город со статуями и зоопарками, как Париж. Мы жили на скотобойне и каждое утро работали на фабрике по производству солодового сиропа - его принимали беременные женщины. И вот однажды 13 февраля 1945 года зазвучала сирена, и мы спустились под землю в большой мясной холодильник. Когда мы вышли, города уже не было.
Многие считают, что уничтожение Дрездена - это минимальная месть за людей, погибших в концлагерях. Возможно. Но к смертной казни были приговорены абсолютно все, кто находился на тот момент в городе - дети, старики, животные, нацисты, я и мой друг Бернард. Чем больше трупов, тем правильнее месть.
Есть один-единственный человек на свете, который извлек пользу из дрезденской бойни. Этот человек я. Я заработал по три доллара за каждого погибшего в Дрездене.
Я переживаю из-за того, что я пишу книги, а президенты и генералы их не читают.
Я всю жизнь рисую, но никому не показываю. Это приятное занятие - всем рекомендую. Пойте, танцуйте, пишите, рисуйте, играйте на инструменте, и не важно, хорошо у вас это получается или нет - так вы развиваете свою душу.
Люди нуждаются в хорошей лжи, потому что кругом слишком много плохой.
Телевидение - самое живучее из искусств. Для многих телевидение и есть сама жизнь.
Не важно, где ты живешь или какая у тебя семья. Ты включаешь телевизор - и там у тебя родственники.
Мои родственники говорят мне, что они рады, что я разбогател, но читать меня они все равно не могут.
Я потерял много друзей-писателей. Все они давали мне свои работы со словами «Прочти и скажи, что думаешь». Ну я и говорил.
Все пишут плохие книги. Почему мне нельзя?
В мире нет нехватки в прекрасных писателях, но есть недостаток в надежных читателях. Поэтому я предлагаю, чтобы всем безработным выдавали очередной чек на получение пособия в обмен на список прочитанных книг.
Я люблю разговаривать со слесарями, столярами и автомеханиками.
Талант нужен в любом деле. Я учился на механика на Кейп-Коде, и меня выкинули - потому что у меня не было таланта.
Писатели обычно пишут лучшие свои книги до 45 лет.
Я собираюсь судиться с производителем Pall Mall: мне 83, я курю Pall Mall с двенадцати лет, и эти лживые негодяи давно обещают меня убить, о чем сообщают прямо на упаковке. Но я жив.
Курение - единственный благородный способ самоубийства.
Если я когда-нибудь, не дай бог, умру, на моей могиле надо написать: «Музыка была ему единственным доказательством того, что Бог есть».
Я ветеран и хочу, чтобы меня похоронили как военного - с горнистом, флагом на гробу и пальбой в воздух.
Согласно опросам общественного мнения, пятьдесят процентов американцев думают, что это Саддам направил самолеты на башни-близнецы.
Война во Вьетнаме сделала миллионеров миллиардерами, а война в Ираке сделает миллиардеров триллионерами. Это то, что я называю прогрессом.
Единственная разница между Бушем и Гитлером в том, что Гитлера действительно избрали.
Моя страна в руинах. Я рыба в отравленном аквариуме. Мы должны были стать великой страной, но во всем мире нас презирают.
Я уверен, что СПИД - это результат того, что иммунная система нашей планеты пытается он нас избавиться. После двух мировых войн, холокоста и ужаса на Балканах планета просто должна от нас освободиться. Мы ужасные животные.
Мне кажется, что процессом эволюции управляет какой-то инженер от Бога. Поэтому на свете есть жирафы, бегемоты и гонорея.
Этот мир слишком серьезен.
Жаль, что я не музыкант.
Такие дела.
Однажды на уроке учитель попросил каждого из нас встать и рассказать, чем мы занимаемся после школы. Я сидел на задней парте рядом с парнем по фамилии Албурджер. И пока мы дожидались своей очереди, он все время подначивал меня, и даже предложил 5 долларов за то, чтобы я сказал правду, которая звучала так: «После школы я собираю модели самолетов и дрочу».
[Read more...]
Из младших детей в семье обычно получаются отличные комики. Когда ты самый младший за обеденным столом, единственный способ привлечь к себе внимание - это хорошо шутить.
У моей сестры было своеобразное чувство юмора - она невероятно веселилась, когда кто-то падал. Однажды она увидела, как женщина, выходя из машины, зацепилась каблуком и грохнулась лицом об землю. Сестра после этого смеялась еще несколько недель.
После того как наша семья потеряла все деньги в великой депрессии, моя мама подумала, что сможет сколотить новое состояние, если станет писать для глянцевых журналов. Она пошла на вечерние литературные курсы и не просто читала, а изучала все журналы - как игроки изучают результаты скачек.
Сыновья очень часто пытаются воплотить в жизнь несбыточные мечты своих матерей.
У меня нет литературного образования. Вначале я изучал в университете химию, потом антропологию. Мне было 35, когда я полюбил Блейка, 40 - когда я прочел «Мадам Бовари», и 45 - когда я впервые услышал о Селине. По чистой случайности я прочел «Взгляни на дом свой, ангел» (роман Томаса Вульфа. - Esquire) ровно тогда, когда было нужно - в 18 лет.
Я пишу, как ребенок. Я не злоупотребляю длинными предложениями. Я не пользуюсь точкой с запятой. Я избегаю иронии - мне не нравится, когда люди говорят одно, а имеют ввиду другое. Поэтому меня читают школьники.
Злиться на произведение искусства - это все равно что злиться на мороженое с шоколадным соусом.
Я говорил своим студентам, что в самом начале книги герой должен что-то очень сильно захотеть, пусть даже стакан воды. И вот один студент написал историю про монахиню, которая целый день не могла избавиться от куска зубной нити, застрявшей в зубах. Это была прекрасная идея.
Однажды я спросил своего сына Марка, в чем смысл жизни, и он сказал: «Мы родились для того, чтобы помочь друг другу прорваться в жизни». Он прав.
Когда я оказался на фронте и попал в плен к немцам, они сказали, что нам повезло, потому что, скорее всего, мы переживем войну. Нас, арестованных, отправили в Дрезден - город со статуями и зоопарками, как Париж. Мы жили на скотобойне и каждое утро работали на фабрике по производству солодового сиропа - его принимали беременные женщины. И вот однажды 13 февраля 1945 года зазвучала сирена, и мы спустились под землю в большой мясной холодильник. Когда мы вышли, города уже не было.
Многие считают, что уничтожение Дрездена - это минимальная месть за людей, погибших в концлагерях. Возможно. Но к смертной казни были приговорены абсолютно все, кто находился на тот момент в городе - дети, старики, животные, нацисты, я и мой друг Бернард. Чем больше трупов, тем правильнее месть.
Есть один-единственный человек на свете, который извлек пользу из дрезденской бойни. Этот человек я. Я заработал по три доллара за каждого погибшего в Дрездене.
Я переживаю из-за того, что я пишу книги, а президенты и генералы их не читают.
Я всю жизнь рисую, но никому не показываю. Это приятное занятие - всем рекомендую. Пойте, танцуйте, пишите, рисуйте, играйте на инструменте, и не важно, хорошо у вас это получается или нет - так вы развиваете свою душу.
Люди нуждаются в хорошей лжи, потому что кругом слишком много плохой.
Телевидение - самое живучее из искусств. Для многих телевидение и есть сама жизнь.
Не важно, где ты живешь или какая у тебя семья. Ты включаешь телевизор - и там у тебя родственники.
Мои родственники говорят мне, что они рады, что я разбогател, но читать меня они все равно не могут.
Я потерял много друзей-писателей. Все они давали мне свои работы со словами «Прочти и скажи, что думаешь». Ну я и говорил.
Все пишут плохие книги. Почему мне нельзя?
В мире нет нехватки в прекрасных писателях, но есть недостаток в надежных читателях. Поэтому я предлагаю, чтобы всем безработным выдавали очередной чек на получение пособия в обмен на список прочитанных книг.
Я люблю разговаривать со слесарями, столярами и автомеханиками.
Талант нужен в любом деле. Я учился на механика на Кейп-Коде, и меня выкинули - потому что у меня не было таланта.
Писатели обычно пишут лучшие свои книги до 45 лет.
Я собираюсь судиться с производителем Pall Mall: мне 83, я курю Pall Mall с двенадцати лет, и эти лживые негодяи давно обещают меня убить, о чем сообщают прямо на упаковке. Но я жив.
Курение - единственный благородный способ самоубийства.
Если я когда-нибудь, не дай бог, умру, на моей могиле надо написать: «Музыка была ему единственным доказательством того, что Бог есть».
Я ветеран и хочу, чтобы меня похоронили как военного - с горнистом, флагом на гробу и пальбой в воздух.
Согласно опросам общественного мнения, пятьдесят процентов американцев думают, что это Саддам направил самолеты на башни-близнецы.
Война во Вьетнаме сделала миллионеров миллиардерами, а война в Ираке сделает миллиардеров триллионерами. Это то, что я называю прогрессом.
Единственная разница между Бушем и Гитлером в том, что Гитлера действительно избрали.
Моя страна в руинах. Я рыба в отравленном аквариуме. Мы должны были стать великой страной, но во всем мире нас презирают.
Я уверен, что СПИД - это результат того, что иммунная система нашей планеты пытается он нас избавиться. После двух мировых войн, холокоста и ужаса на Балканах планета просто должна от нас освободиться. Мы ужасные животные.
Мне кажется, что процессом эволюции управляет какой-то инженер от Бога. Поэтому на свете есть жирафы, бегемоты и гонорея.
Этот мир слишком серьезен.
Жаль, что я не музыкант.
Такие дела.