Статья называется "Революционный вопрос". Так она называется и в газете. Почему-то на сайте "Ведомостей" название другое, какое-то замшело учительское. Этого не предполагалось.
Ну, в то, что в плане Березовского была какая-то вариативность и вероятность благоприятного исхода, не очень верится. Должна была выйти дрянь, и вышла дрянь. Схема Березовского (хотя бенефициаром ее стал в результате не Березовский) состояла ведь в том, что так как народ хочет выбрать кого-то такого, кто бы с ним Березовским расправился, то надо такого человека и выбрать, но предварительно его купить. В некотором смысле этот принцип продолжает и работать в российской политике.
Что касается аукционов, то я и не говорил, что они не важны. Мысль была в том, что для формирования массового восприятия результатов (!) приватизации они были не важны. Это история важная для нас, для тех, кто был вовлечен в высокую политику. На "нижнем" уровне существовал директор фабрики (или бандит, убивший директора и обанкротивший фабрику, чтобы захватить ее). Он и становился средоточием "власти-собственности".
Вторая мысль была в том, что эта модель в ее монополистическом варианте на нижнем уровне (района, города, региона) сложилась раньше, чем на федеральном. Был мэр (губер), он определял кому что можно, кому что нельзя, кто может зарабатывать вот на этом, а кто нет. Там были нюансы, связанные с конкуренцией разных уровней власти. Но снизу они были не очень заметны и важны. Снизу было то, что ты пишешь про моральное влияние аукционов и про то, что уже невозможно было после них говорить про "реформы". Точно также снизу после того, как эта модель сложилась, человека нельзя было увлечь разговорами о демократии и частной собственности.
Что касается аукционов, то здесь я бы хотел уточнить и прояснить некоторые вещи. Итак, у меня на данный момент примерно такое представление об этой истории (неполное).
1. Аукционы, несколько парадоксальным образом, были схемой, направленной против модели "власти-собственности". Они призваны были разделить - грубо говоря - "власть" и "нефть". Они формировали основы того, что в терминах Роберта Даля мне кажется правильным называть "конкурентной олигархией".
2. Аукционы, безусловно, подрывали идеи и демократии, и частной собственности. Механизм "заложничества" собственников, политически обусловленной сделки по предоставлению прав на распоряжение собственностью был, собственно, заложен ими. Они подрывали идею демократии глубже, чем можно было подумать в первый момент. Ибо, если право на собственность было обусловлено политически, то вставал вопрос - почему следующий президент не может их пересмотреть. Отсюда уже маячил Березовский со своей схемой: надо теперь "вязать" всех будущих президентов. Легитимный переход власти оказывался в сущности неприемлемым.
3. На сколько я понимаю, но я не знаю прав ли я: деньги на аукционы были бюджетными деньгами (в значительной части), которые были переведены в банки будущих владельцев в рамках обслуживания ими бюджетных счетов. Деньги эти были не украдены из казны, а как бы ссужены будущим владельцам. Было ли воровство, я не знаю. Я думал, что нет. Но, возможно, я ошибаюсь.
То есть я совершенно согласен с тем, что ты пишешь о влиянии аукционов на федеральную политику и моральный климат. Хотя в отношении федеральной политики дело обстоит несколько более сложным образом (попытка разделения "нефти" и "собственности").
Что касается аукционов, то я и не говорил, что они не важны. Мысль была в том, что для формирования массового восприятия результатов (!) приватизации они были не важны. Это история важная для нас, для тех, кто был вовлечен в высокую политику. На "нижнем" уровне существовал директор фабрики (или бандит, убивший директора и обанкротивший фабрику, чтобы захватить ее). Он и становился средоточием "власти-собственности".
Вторая мысль была в том, что эта модель в ее монополистическом варианте на нижнем уровне (района, города, региона) сложилась раньше, чем на федеральном. Был мэр (губер), он определял кому что можно, кому что нельзя, кто может зарабатывать вот на этом, а кто нет. Там были нюансы, связанные с конкуренцией разных уровней власти. Но снизу они были не очень заметны и важны. Снизу было то, что ты пишешь про моральное влияние аукционов и про то, что уже невозможно было после них говорить про "реформы". Точно также снизу после того, как эта модель сложилась, человека нельзя было увлечь разговорами о демократии и частной собственности.
Что касается аукционов, то здесь я бы хотел уточнить и прояснить некоторые вещи. Итак, у меня на данный момент примерно такое представление об этой истории (неполное).
1. Аукционы, несколько парадоксальным образом, были схемой, направленной против модели "власти-собственности". Они призваны были разделить - грубо говоря - "власть" и "нефть". Они формировали основы того, что в терминах Роберта Даля мне кажется правильным называть "конкурентной олигархией".
2. Аукционы, безусловно, подрывали идеи и демократии, и частной собственности. Механизм "заложничества" собственников, политически обусловленной сделки по предоставлению прав на распоряжение собственностью был, собственно, заложен ими. Они подрывали идею демократии глубже, чем можно было подумать в первый момент. Ибо, если право на собственность было обусловлено политически, то вставал вопрос - почему следующий президент не может их пересмотреть. Отсюда уже маячил Березовский со своей схемой: надо теперь "вязать" всех будущих президентов. Легитимный переход власти оказывался в сущности неприемлемым.
3. На сколько я понимаю, но я не знаю прав ли я: деньги на аукционы были бюджетными деньгами (в значительной части), которые были переведены в банки будущих владельцев в рамках обслуживания ими бюджетных счетов. Деньги эти были не украдены из казны, а как бы ссужены будущим владельцам. Было ли воровство, я не знаю. Я думал, что нет. Но, возможно, я ошибаюсь.
То есть я совершенно согласен с тем, что ты пишешь о влиянии аукционов на федеральную политику и моральный климат. Хотя в отношении федеральной политики дело обстоит несколько более сложным образом (попытка разделения "нефти" и "собственности").
Reply
Leave a comment