Человек, чье сердце исполнено молчания, совсем не таков как тот, чье сердце исполнено тишины (с)
Есть один человек, с которым, наверное, у нас идеальные отношения.
Мы прыгали с верхушки двадцатиметровой сосны в песчаный овраг. Мы стояли на безлюдной трассе в полночь. В конце концов, мы были задержаны милицией за подозрения в международном терроризме.
Но в перерывах между авантюрами, да и во время них, когда мы рядом, каждый из нас находится в состоянии позитивного одиночества и в то же самое время ощущает надежное единство.
...
Питер. Март. Вторая половина дня. Бывший доходный дом, стены которого подпирают гипсовые атланты. Сосули сверху тают: кап-кап. Хрупкая длинноногая блондинка подходит к подъезду рядом с аркой: цок-цок. Она звонит в домофон. Через секунду перед ней просторная парадная с камином в углу и широкой лестницей с витыми перилами. Она поднимается быстрыми твердыми шажками на шестой этаж: лифт не работает. Звонит в дверь. Я открываю ей, укутанная в шаль. Мы говорим друг другу: «Привет». Она проходит в комнату через общую прихожую, натыкаясь на высокого холостяка лет сорока, завернутого в желтый махровый халат, спешащего из ванны к себе в комнату. Он молчаливо окидывает нас угрюмым взглядом. Следом за ним на нашем пути появляется молодая девушка лет двадцати: та несет из общей кухни сковородку с подставкой. Девушка приветливо здоровается.
Наконец, минуя три по-разному обитые двери, мы добираемся до цели. Просторная светлая комната с лепниной на потолке. С минимум мебели и огромным окном. Она разделена на две части перегородкой. За перегородкой стоит моя кровать и маленький столик. Больше в эту часть ничего не помещается. Площадь - три квадратных метра. От силы. За перегородкой светлая часть - там стоит еще одна кровать, большой обеденный стол, два стула и шифоньер. Рядом - телевизор «Рубин». Он работает, но не пользуется популярностью. У кровати стоит тумбочка и обклеенная цветной бумагой стремянка. На ней - книги.
Марина здесь в первый раз. Мы давно не виделись. Наверное, год. Она кладет сумку на пол и одобрительно говорит: «Как уютно!». Я предлагаю ей чай. Она умоляюще смотрит на меня: «Может, вздремнем?».
Через пару часов приходит Полина. Она предупреждена, что в два ко мне в гости должна была прийти крутая питерская фаерщица, с которой мы вместе путешествовали стопом, сидели в ментовке и наблюдали снегопад с московских крыш.
Она застает нас спящими на моей кровати. Я уткнулась носом в Маринину щеку, она раскинула руку через мой живот. Под нами - зеленое покрывало. Над нами парит Морфей. (Но не Морфий). Наконец, от шума спорящих за стенкой соседей мы просыпаемся. Молча встаем. Знакомлю ее с Полиной. Ухожу налить воды в чайник. Прихожу - Полина читает, Марина сидит за столом. Ждет. Я ставлю чайник, раскладываю сладости. Она зевает, я что-то напеваю. Разливаю чай. Мы дуем на кипяток по очереди и молча смотрим в окно на череду коричневатых и серых питерских крыш. Пара фраз, звон ложечек о чашечки, перелистывание страниц - вот все, что нарушает тишину. Так проходит полчаса. Марина встает. Ей пора.
...
И всюду - на спуске с жигулевских гор к Волге, на тропинках весеннего финского леса, в походах по торговым центрам, за посиделками в злачных барах - нас сопровождает … тишина.
Мы прыгали с верхушки двадцатиметровой сосны в песчаный овраг. Мы стояли на безлюдной трассе в полночь. В конце концов, мы были задержаны милицией за подозрения в международном терроризме.
Но в перерывах между авантюрами, да и во время них, когда мы рядом, каждый из нас находится в состоянии позитивного одиночества и в то же самое время ощущает надежное единство.
...
Питер. Март. Вторая половина дня. Бывший доходный дом, стены которого подпирают гипсовые атланты. Сосули сверху тают: кап-кап. Хрупкая длинноногая блондинка подходит к подъезду рядом с аркой: цок-цок. Она звонит в домофон. Через секунду перед ней просторная парадная с камином в углу и широкой лестницей с витыми перилами. Она поднимается быстрыми твердыми шажками на шестой этаж: лифт не работает. Звонит в дверь. Я открываю ей, укутанная в шаль. Мы говорим друг другу: «Привет». Она проходит в комнату через общую прихожую, натыкаясь на высокого холостяка лет сорока, завернутого в желтый махровый халат, спешащего из ванны к себе в комнату. Он молчаливо окидывает нас угрюмым взглядом. Следом за ним на нашем пути появляется молодая девушка лет двадцати: та несет из общей кухни сковородку с подставкой. Девушка приветливо здоровается.
Наконец, минуя три по-разному обитые двери, мы добираемся до цели. Просторная светлая комната с лепниной на потолке. С минимум мебели и огромным окном. Она разделена на две части перегородкой. За перегородкой стоит моя кровать и маленький столик. Больше в эту часть ничего не помещается. Площадь - три квадратных метра. От силы. За перегородкой светлая часть - там стоит еще одна кровать, большой обеденный стол, два стула и шифоньер. Рядом - телевизор «Рубин». Он работает, но не пользуется популярностью. У кровати стоит тумбочка и обклеенная цветной бумагой стремянка. На ней - книги.
Марина здесь в первый раз. Мы давно не виделись. Наверное, год. Она кладет сумку на пол и одобрительно говорит: «Как уютно!». Я предлагаю ей чай. Она умоляюще смотрит на меня: «Может, вздремнем?».
Через пару часов приходит Полина. Она предупреждена, что в два ко мне в гости должна была прийти крутая питерская фаерщица, с которой мы вместе путешествовали стопом, сидели в ментовке и наблюдали снегопад с московских крыш.
Она застает нас спящими на моей кровати. Я уткнулась носом в Маринину щеку, она раскинула руку через мой живот. Под нами - зеленое покрывало. Над нами парит Морфей. (Но не Морфий). Наконец, от шума спорящих за стенкой соседей мы просыпаемся. Молча встаем. Знакомлю ее с Полиной. Ухожу налить воды в чайник. Прихожу - Полина читает, Марина сидит за столом. Ждет. Я ставлю чайник, раскладываю сладости. Она зевает, я что-то напеваю. Разливаю чай. Мы дуем на кипяток по очереди и молча смотрим в окно на череду коричневатых и серых питерских крыш. Пара фраз, звон ложечек о чашечки, перелистывание страниц - вот все, что нарушает тишину. Так проходит полчаса. Марина встает. Ей пора.
...
И всюду - на спуске с жигулевских гор к Волге, на тропинках весеннего финского леса, в походах по торговым центрам, за посиделками в злачных барах - нас сопровождает … тишина.