Почему Кобзон бил Гурченко и чего не хотели Домогаров с Явлинским
Об этом в интервью рассказывает известный российский журналист и мой давний хороший приятель Андрей Ванденко.
Андрей как раз таки сам специализируется на интервью для многих московских и немосковских изданий, которые перепечатывают его материалы с первыми лицами политического и культурного бомонда России, с бизнесменами и поп-звездами - с разрешения и без…
- Сколько же интервью у тебя было за эти годы? И почему выбрал именно этот жанр?
- Не мною сказано: интервью - возможность на халяву удовлетворить собственные интересы. Жанр позволяет совместить путешествия с общением с интересными людьми. В год у меня выходит от 50 до 100 интервью. Так что немало, если считать с 1990 года... Хотя со многими из своих героев я встречался не один раз. Скажем, с Никитой Михалковым - около 20 раз. Первое интервью делал с ним перед выходом фильма «Сибирский цирюльник»…
Андрей Ванденко родился в 1959 году. В 1982-м окончил факультет журналистики Киевского государственного университета имени Шевченко. Работал в украинских республиканских газетах «Юный ленинец», «Молодь Украины», был собственным корреспондентом газеты «Пионерская правда» на Украине и в Молдавии. В 1989-м перевелся на работу в Москву...
Чего не хотел Домогаров
- С кем-то из героев интервью отношения перерастали в приятельские?
- Знаю журналистов, которые становятся чуть ли не членами семей вчерашних собеседников. Дружеских отношений с героями интервью у меня нет, хотя история отношений со многими собеседниками присутствует. Для этого надо не лажать, чтобы ты мог еще раз к человеку обратиться. Все интервью, как правило, визирую. Такое обязательное упражнение. Ведь когда пишешь интервью, свои вопросы ты же можешь подредактировать, приукрасить. А как обойтись с собеседником? Не редактировать ответы, оставить, как есть? Значит, ты будешь весь в шоколаде, а он - такого же цвета, коричневого, но с другим запахом и консистенцией...
Так что показывать интервью собеседнику перед публикацией - нормальное дело. Если он просит не писать о чем-то, то и не пиши. Хотя есть газеты, которые ухватываются в тексте за самое жареное и вытаскивают на первый план: на обложку, в заголовок. Скажем, в начале 2005 года я делал интервью с Александром Домогаровым, с которым не первый день знаком. У Саши были проблемы с третьей женой - актрисой Натальей Громушкиной. Он обратился ко мне, сказал, что хочет закончить эту историю, что Громушкина его уже достала, два года обливая помоями в таблоидах, угрожая и ему, и его ребенку, и его новой тогда девушке Марине Александровой.
(1tv.ru) Мое интервью с Александром Домогаровым читайте здесь - “Напряжение снимают природа и собаки...”
Мы встретились, откровенно поговорили. Саша рассказал, как в свое время вены резал из-за Громушкиной, как забаррикадировался в квартире, и пришлось вызывать МЧС, чтобы вытащить его из ванной, где он плавал в крови. Как потом откачивали врачи...
Я все это написал. Он прочитал и сказал, что от своих слов не отказывается, но единственная просьба, мол, не выноси вены на обложку. Мне удалось убедить “Комсомолку”, где шла публикация, чтобы этого не делали. Но сколько раз были ситуации, когда меня похожим образом лажали перед людьми. Я потерял из-за этого немало собеседников.
Если человека не подводишь, он рекомендует тебя другим. Вот я и иду от контакта к контакту: от Михалкова к Меньшикову и т.д. Когда где-то происходит сбой, цепочка сразу рвется.
Неадекватный БАБ
- Иногда, как я понимаю, не ты обращаешься за интервью, а к тебе обращаются? И ты можешь выбирать собеседников…
- В этом и прелесть профессии. Я волен делать интервью и с Березовским, и с Чубайсом. (интервью у Андрея я брал, когда о смерти Березовского никто и подумать не мог - К.М.)
- С Березовским часто приходилось встречаться?
- Многократно. Первое интервью делал сразу после покушения на Бориса Абрамовича, когда он полгода отсиживался в Англии. Это было, кажется, в 1994 году.
- А почему он не понял того, что бесполезно бороться с такой махиной, как Россия?
- Я к Березовскому всегда хорошо относился. Ездил к нему в Англию неоднократно, делал интервью для разных изданий. Но в какой-то момент потерял к БАБу интерес. Он оторвался от реалий, стал неадекватен, перестал понимать то, что происходит в России, живя в своем иллюзорном мире. Хотя он, безусловно, талантлив, умен, креативный человек и блестящий провокатор. Но его бурная энергия сейчас работает, как мне кажется, против него.
Но Чубайса я упоминал совсем в иной связи. Вот когда-то был горячий конфликт между Чубайсом и Березовским, что означало: либо ты в одном, либо в другом лагере. Я стараюсь не входить ни в какие команды. Хотя были периоды, когда я плотно общался с каким-то человеком. К примеру, с Кобзоном, с которым сделал с десяток интервью. Но это не повод говорить, будто я человек Кобзона, Лисовского или Чубайса.
Кстати, БАБом Березовский стал после моей публикации в “Комсомольской правде”, тогда впервые появилась эта аббревиатура. Интервью называлось: “Страшнее БАБа зверя нет!” Это было еще в середине 1990-х, когда он активно рулил страной, управлял коржаковыми, юмашевыми, дьяченко и т.д. И никто не знал, кто такой Путин.
некогда всесильный олигарх когда-то мог многое... (forbes.ru)
- Если, допустим, собеседник тебе неинтересен, но редакция просит сделать с ним интервью, что тогда?
- Тогда буду делать.
- А с Путиным интервью у тебя, наверное, еще впереди?
- К слову, в свое время шел разговор, чтобы делать известную книжку о Владимире Владимировиче «От первого лица». Ее потом написали другие люди. Там были условия, которые я не мог принять. Не сошлись, словом. Но не в цене...
Собчак - это голова!
- А Ксения Собчак - подходящий герой для твоего материала?
- Да. Для примера. В “Собеседнике” как-то вышло интервью с Филиппом Киркоровым. Кто-то из корреспондентов кинул реплику: подумаешь, Киркоров, да я бы с ним не стал разговаривать. Какое право имеет журналист на подобные заявления? Киркоров может быть приятен или нет. У тебя может быть какая угодно ориентация - цветовая, вкусовая, музыкальная. Это - твои личные проблемы. Но Киркоров интересен многим, из него можно сделать газетную обложку.
Так что с любым состоявшимся человеком я готов делать интервью. Единственное, что меня может остановить - либо какая-нибудь очень узкая заданная тема, в которой я не специалист, либо ситуация, как с Тягачевым (Леонид Тягачев, бывший многолетний глава Олимпийского комитета России, ныне его почетный президент, личный тренер Владимира Путина по горным лыжам - К.М.): с Му-му интервью сделать невозможно. Впрочем, с Герасимом, наверное, тоже…
С Собчак я делал интервью. Для журналиста она - находка: отвечает бойко, остро, быстро - с ней не расслабишься. Если хочешь ее подколоть, ни фига не выйдет. Сила действия равна силе противодействия или как там в физике, не помню. А что вокруг нее шлейф вьется, наверное, Ксюшу тоже устраивает.
Между прочим, помню ее девочкой. Однажды был дома у Михаила Боярского. Это на Мойке, в двух шагах от Дворцовой площади. Помню, удивило, что в подъезде милиционер, Поинтересовался у Михаила Сергеевича: почему? Он смеется: так, мол, у нас заведено - Д'Артаньяна охраняют. А потом показал на девочку, которая бегала по квартире с его детьми: как думаешь, чья это дочка? Зовут Ксюша, а фамилия - Собчак. И живут они на 4-м этаже, а мы - на 1-м...
это - Ксения Анатольевна в детстве... (allnews4.me)
Так что в выборе героев мною движет обывательский интерес, я не скрываю. Мне интересны известные люди. Ни в какой иной ситуации я никогда не попаду к ним домой. Ну, не нужен я им сам по себе, без диктофона. Это - без лукавства. Я человек не их круга, не являюсь носителем той информации, которую им интересно было бы от меня получить.
Про Кобзона и Жженова
- В своей автобиографической книге “Как перед Богом” Кобзон в свое время обидел многих известных персон. Ты не спрашивал Иосифа Давыдовича, а оно ему было нужно? Ведь Пугачева поэтому и не позвала его после этого на запись “Песни года” на НТВ…
- Да, Алла обидчивая женщина. С ней я неоднократно делал интервью. Хотя она однажды тоже обиделась на меня из-за фото на обложке журнала, хотя, как понимаешь, фотографировал и утверждал снимок не я…
Книга Кобзона показалась мне странной. Я видел Кобзона в разных ситуациях. Когда ему было несладко, когда его мочил Кремль, обвиняя в дружбе с Квантришвили, Япончиком, когда в Америку его не пускали, когда в Израиле в каталажку посадили. Всякий раз мы записывали интервью. Иосиф Давыдович был резок в оценках, но корректен, не оскорблял людей.
Не думаю, будто человек, который литературно оформил эту книгу - Николай Добрюха (наш бывший коллега по “Комсомолке”) что-то приписал Кобзону. Вопрос в том, почему Кобзон так заговорил именно сейчас. Для себя объясняю все тем, что он перенес несколько тяжелых операций. Ему приходится периодически проходить обследования, что сопряжено с серьезным медикаментозным вмешательством... До болезни Кобзон вряд ли бы позволил себе такую книгу…
Иосиф Кобзон и Людмила Гурченко. (chtoby-pomnili.com)
- Ты отслеживаешь какие-то круглые даты в жизни знаменитостей?
- Еженедельный российский журнал “Итоги”, с которым я сотрудничаю на регулярной основе, любит “датские” интервью. Я тоже не прочь поговорить о серьезном с человеком накануне какой-то большой вехи в его жизни…
- Но с Георгием Жженовым перед его 90-летием не успел?
- В тот раз - нет, он плохо себя чувствовал. Хотя прежде делал с ним интервью. Помню, поразил штрих: он визировал каждую страницу, как протокол допроса. Человек прошел лагеря, и это осталось на всю жизнь. Вот и о той своей магаданской жизни просил не писать, хотя и прошло столько лет. Система ломала людей...
Кадр из знаменитого фильма "Экипаж" (1979). (ruskino.ru) Мое интервью со старшей дочерью артиста о малоизвестных страницах жизни Георгия Степановича вы можете прочитать здесь - Колымская любовь Георгия ЖЖЕНОВА
- А кто из “випов” тебе отказывал и почему?
- Много раз получал отказы. Ведь подавляющее большинство этих людей, если даже и читают интервью, то не удосуживаются обратить внимание на фамилию журналиста. Так что не надо питать иллюзий на свой счет.
Если я раньше не общался с человеком, если кто-то из его круга меня не рекомендовал, то потенциальному интервьюируемому, что Ванденко, что Иваненко - по ба-ра-ба-ну... Каждому новому собеседнику надо доказывать, что ты не верблюд. Забавно наблюдать, как в процессе диалога на тебя вдруг начинают реагировать по-другому, осознавая, что ты не приставка к диктофону, способная лишь озвучить некий набор вопросов... Ну и бренд, издание, которое представляешь, тоже могут играть свою роль - как положительную, так и отрицательную.
Гурченко закатила скандал
- В свое время у меня был жуткий скандал с Гурченко, - продолжает вспоминать Андрей. - Делал интервью с ней для “Комсомолки”. А перед этим встречался с упоминавшимся уже товарищем Кобзоном, который рассказывал мне в красках, как он жил с Людмилой Марковной. Что она была единственной женщиной, на которую он поднимал руку, потому что она его доводила до белого каления истериками. Мол, единственный способ привести ее в чувство - это, извините, дать по “морде”. Не кулаком (у Давыдовича рука тяжелая, он боксом занимался), а ладошкой. Но этого было достаточно, чтобы Гурченко отлетела на несколько метров, кинулась потом с визгом куда-то в другую комнату и успокоилась на некоторое время.
Все эти воспоминания Кобзон тогда завизировал. К слову, рассказывал и про парик - не стеснялся, и о том, что брови себе рисует... А в последней книжке получилось, что все в г-не, а Иосиф Давыдович белый и пушистый.
- А что же с Гурченко?
- После интервью с Кобзоном пришел я через короткое время к Людмиле Марковне в Театр киноактера, где у нее была тогда какая-то роль. Она появилась с тогдашним мужем своим - Сергеем Сениным. Он, чтобы нам не мешать, сел в дальний угол комнаты. Шел нормальный, даже душевный разговор. Она сборник песен военных лет выпустила, мне они очень нравились. Мои родители учились в Харькове, Людмила Марковна оттуда же. Книжки Гурченко “Мое взрослое детство” и “Аплодисменты, аплодисменты” я прочитал с удовольствием, взял их с собой, чтобы актриса подписала их для моего отца. Словом, я был расположен, как никогда - обычно, у меня перед разговором нет личных симпатий или антипатий по отношению к собеседнику.
Людмила Гурченко с Сергеем Сениным
И вот в интервью Гурченко произносит фразу о бывших мужьях. Я зацепился за слово и спросил о Кобзоне. От одного упоминания этой фамилии Остапа, как говорится, понесло. Такой мат-перемат полетел из уст Людмилы Марковны… Тут же примчался господин Сенин, схватил меня за грудки… Короче, жуткий скандал. Гурченко повела себя неадекватно. Хотя я слова обидного, кроме упоминания Кобзона, не сказал, наоборот пытался все погасить, предлагал эту тему вообще не трогать и продолжить разговор.
Закончилось тем, что я отдал кассету, чтобы Гурченко не сомневалась: публиковать это не буду. Тем не менее, пока ехал до редакции “Комсомолки”, уже последовал звонок главному редактору: мол, кого вы прислали, таких журналюг надо увольнять...
“Комсомолка”, как газета правильная, через пару недель направила к Людмиле Марковне Наташу Барабаш. Наташа пришла, сказала, что она не такая, как этот засранец Ванденко, и сделала интервью. О чем, ты думаешь, оно было? Про Кобзона (Андрей смеется - К.М.)! Первым же вопросом Наташа спросила: так что там у вас с Кобзоном? Гурченко поняла, что от этих вопросов не отвертеться, и все рассказала.
А потом вышла у Людмилы Марковны книжка, в которой мне было посвящено несколько страниц, где было подробнейшим образом описано, как эта сволочь Ванденко к ней подкрался и унизил ее вопросом...
- Радуйся, такая реклама!
- Да уж, вошел в историю семьи звезды отечественного кинематографа. Но накануне 70-летия актрисы в журнале мне сказали: Андрей, позвоните Людмиле Марковне, договоритесь о встрече. В редакции не знали той истории и очень просили. Я не смог отказать и позвонил. Мол, так и так, хотел бы сделать с вами интервью. Она: “Нет, я интервью не даю, тем более, кто хотел, тот сделал два месяца назад, а вы за неделю до юбилея проснулись. Почему я должна делать для вас исключение?” Я в ответ: сейчас назову фамилию, и, может, все-таки измените отношение. “А как ваша фамилия?” Ванденко, говорю. Она: “А, Ванденко! Пошел в жопу!” Продолжаю: думал, за столько лет, Людмила Марковна, вы уже малость поостыли. После этого следует реплика: “А вы далеко живете? Приходите сейчас, пока нет Сенина, а то он вас убьет!” И все, мы нормально пообщались. Она объяснила ту вспышку гнева тем, что я был первым, кто спросил о Кобзоне, что называется, в лоб...
Явлинский спасал сыновей
- Так что были ситуации, когда и отказывали в интервью, и не визировали текст, - говорит Андрей.
- Кто, например?
- За два дня до президентских выборов 1996 года, когда “Яблоко” Явлинского (а он сам выдвигался тогда в президенты России - К.М.) было сильной партией, “Комсомолка” бесплатно (а не как сейчас, когда эти материалы идут на правах политрекламы) держала разворот под интервью с ним, в котором Григорий Алексеевич рассказывал о покушениях на своих сыновей. Подробно описывал, что делали со старшим сыном, как парню изуродовали руку, как пришлось отправлять мальчика в Лондон. С Явлинским мы четыре дня плотно общались, но в последний момент он сказал: не буду подписывать интервью, избиратели меня не поймут, посчитают, что спекулирую на трагедии семьи.
Григорий Алексеевич взял с меня честное слово, что не буду об этом никогда упоминать. Но на следующих выборах об этом все равно стало известно. Когда стали писать, что у Явлинского дети - за границей, он вынужден был назвать причину, по которой отправил их туда.
...Весной 1996 года, когда началась президентская избирательная кампания, старший сын Михаил был похищен неизвестными преступниками, личности которых так и не были установлены. Григорий Явлинский получил пакет. Отрубленный палец правой руки сына был завернут в записку примерно следующего содержания: «Не уйдёшь из политики, отрежем сыну голову».
Григорий Явлинский (yabloko.ru)
Ющенко искал дружбы с Москвой...
- Как у бывшего киевлянина, хочу у тебя спросить: что, на твой взгляд, происходит в отношениях двух близких славянских народов - России и Украины?
- Ничего нового, классика: паны дерутся - у холопов чубы трещат. Не считаю себя москвичом, как, впрочем, и киевлянином, но любимый мой город - Киев, я там учился, жил долго. Пришлось уехать, в том числе и потому, что для журналистики Киев все же провинция. По сравнению с Москвой.
Я однажды, по просьбе московских товарищей, ездил в Киев и общался с Виктором Андреевичем Ющенко еще за год до тогдашних событий на Майдане… (интервью с Андреем Ванденко я готовил задолго до всех последних событий в жизни Украины, связанных с ассоциированным членством в ЕС и отказом от него - К.М.)
- Откуда товарищи, если можно, конечно, говорить?
- Это были околокремлевские товарищи, которые рассматривали возможность сотрудничества с Ющенко. Виктор Андреевич очень хотел дружить с Москвой. И я поехал пообщаться с ним, как журналист (я же не политтехнолог). Набрал материал про его семью, про отца, который прошел концлагеря и семь раз бежал, про голодомор. Мы общались с Ющенко, я видел, что человек готов строить нормальные отношения с Россией - никаких национальных завиральных идей. Но в Москве он не нашел понимания. Кремль решил играть с другим. Вот и сыграл...
(s.spynet.ru)
А то, что сегодня происходит с газом... Понятно, что к экономике это не имеет никакого отношения, если, конечно, не считать экономикой распил «бабок» между конкретными пацанами. В остальном же ─ чистая политика. Сведение каких-то счетов, попытки поставить на место. Понятно, что при этом идут потери: имиджевые - для вождей и личностные - для людей. Ведь Украина не отчалит от России и не притулится ни к Англии, ни к Америке. Она все равно будет соседом…