Журнал ПОэтов №2 Ген Тургенева
Журнал ПОэтов № 2 (27) 2011 г.
Ген Тургенева
----------------------------------------------------------------------
Константин Кедров
доктор философских наук
ДООС - стихозавр
Поэт в прозе, прозаик в поэзии
Тургенев создал новый жанр - стихотворения в прозе. У него это называлось «Senilia» (старческий бред). Видимо, только в бреду можно обогнать свое время на все времена. Он обессмертил строку поэта Мятлева «как хороши, как свежи были розы», вырвав ее из силлаботонической бормоталки. Здесь перед нами поэт 21-го века. Поэтические клипы Тургенева одновременно раскрепостили и поэзию, и прозу 19-го столетия. Нигде он так не современен, как в «Senilia».
Его называли своим учителем Флобер, Томас Манн, Хемингуэй. Его стилистика оказала огромное воздействие на всю русскую и мировую литературу. Генри Джеймс написал свой роман «Два портрета» как прямое подражание Тургеневу. У Томаса Манна на столе стояли портреты двух заклятых соперников - Толстого и Тургенева. Хемингуэй обожал «Записки охотника» и написал ремикс «Зеленые холмы Африки». Мюссе, Флобер, Мопассан восхищались и отнюдь не платонически тонкостями тургеневской прозы. Именно тонкостями.
Лев Толстой начинал как ученик Ивана Сергеевича. Вконец разругался со своим учителем из-за его либеральных взглядов и европейской ориентации. Но перед смертью написал «Рубку леса» - явное подражание Тургеневу, не говоря уж о «Холстомере» или притче «Хозяин и работник».
Многие ли сегодня способны оценить тонкости тургеневского импрессионизма? Его воспринимают сюжетно, прямолинейно, а потому вообще не воспринимают. И все же «Муму» стала архетипом и анекдотом. А это уже свидетельство гениальности. Анекдот «я только «Муму» читал, будешь гавкать - утоплю» дорогого стоит. Чтение сегодня для многих начинается с «Муму», ею же и заканчивается. Тургеневу удалось создать притчу о щенке и немом. Лев Толстой всю жизнь мечтал написать что-нибудь такое же простое, как мычание, но его рассказы притчами и анекдотами не стали. В анекдот вошла только Наташа Ростова. Секрет популярности «Муму» - в ее метакодовой основе. Вот строки в финале: «…видел перед собой белеющую дорогу - дорогу домой, прямую как стрела; видел в небе несчетные звезды, светившие его путь, и как лев выступал сильно и бодро…» Белеющая дорога - Млечный Путь. Герасим - Лев (созвездие Льва). Муму - месяц в последней фазе, тонущий в Млечной реке. По правилам метакода через три дня он выплывет новым месяцем. Поэтому «Муму» читают и перечитывают в надежде на благополучный финал.
Что объединяло Тургенева и Толстого, так это полное непонимание русского характера и русской жизни. Русский мужичок, «сеятель и хранитель», «богоносец хренов» подложил им в 1917 большую жирную свинью.
Кротким мужичком грезил и заклятый враг Тургенева - Достоевский. Вот уж кто не мог уснуть, не обругав Тургенева. В Тургеневе Достоевского раздражало все: и лицо, и одежда, и душа, и мысли. Он смотрел на Тургенева, как Базаров на Павла Кирсанова. Почему у него что ни цветок, то какой-то «дрок»! «Кто-нибудь видел дрок?» - с пафосом восклицал Достоевский. Кто-нибудь не видел, а Тургенев видел.
Два великих хита - «Дворянское гнездо» и «Отцы и дети» - почему-то не вышли на мировую арену, несмотря на мировую славу Тургенева. Между тем «Отцы и дети» - это новое слово после библейской притчи о блудном сыне и явная полемика с ней. Блудный сын возвращается в отчий дом и там погибает. Сыновья, погибающие в отцах, - это тревожное предчувствие Ивана Сергеевича. Бунт против мировой культуры отнюдь не кончился нигилизмом.
Видео http://www.youtube.com/watch?v=Td2hfXZey8E
На съемку телефильма «Отцы и дети» по моему сценарию Смоктуновский примчался взмыленный, опоздав где-то на полчаса. Виновато потупился: «Простите великодушно, я прямо с репетиции».
Фильм снимали в Останкинском парке. Сценарий, как я понял, Смоктуновский прочесть не успел даже по дороге. Поэтому сходу стал играть Кирсанова и был крайне удивлен, когда выяснилось, что ему следует играть не только дядю и отца Аркадия, но и отца самого Базарова. То есть не конкретного отца, а отца вообще.
Вернее, всех отцов, убивающих своих детей. Таков был замысел сценария. Вместо дуэли Базарова с Кирсановым была дуэль отцов и детей. Сначала, обмениваясь репликами спора из романа, «отцы» и «дети» (Михаил Филиппов) по очереди целились друг в друга. А затем выстрел Смоктуновского - и Филиппов убит.
Сегодняшние базаровы именуют себя антиглобалистами, но суть от этого не меняется. Умница был Тургенев. Не случайно его мозг оказался анатомически самым большим из всех великих мозгов, извлеченных для изучения. Он и сейчас хранится в огромной банке, но вряд ли откроет нам тайну гениальности. Поговорка «пишет, как курский помещик», вошла в обиход после Тургенева.
Его приевшийся со школы гимн русскому языку слегка отдает сюром. Почему это вдруг писатель разразился таким панегириком не России, а ее языку? Пусть над этой загадкой бьются лингвистические философы, но Тургенев прав. Великим, могучим, правдивым и свободным оказался именно язык. Может быть, не только в начале, но и в конце было Слово? Устарело все, кроме языка. Язык, как музыка, не устаревает и не ветшает. Тургенев создал мировую империю русского языка. Настолько мировую, что Европа даже не заметила, что читает его в переводах.
Тургенев подарил России два понятия: «нигилизм» и «дворянское гнездо». Одно другому противоречит. Если жив Базаров, то гибнет дворянское гнездо. А если гибнут дворянские гнезда, то разрушается вся Россия. Дворянское гнездо - это сердце интеллигентного человека, но вылетают из этих гнезд нигилисты.
Нигилизм в поэзии это прекрасно. Если бы Базаров был поэтом, он стал бы Маяковским: «Славьте меня! / Я великим не чета. / Я над всем, что сделано, / ставлю "nihil". / Никогда / ничего не хочу читать. / Книги? / Что книги!» Но сами строки эти свидетельствуют, что читал Маяковский «Отцов и детей».
Тише логоса
бытие продолжается там где нас нет
это кажется странным и диким
иногда возвращается шепот ко мне
и во мне отражается криком
бесконечность нам видится как пустота
где нас нет и не будет конечно
я сбиваюсь когда я считаю до ста
ну а тысяча вовсе кромешно
бесконечность свернувшись в клубок пустоты
может в горле как вдох приютиться
голоса как висячие в небе мосты
в каждый звук я готов провалиться
все прозрачно и пусто избыток любви
перестал заполнять наши ниши
только львы это знают но знаете ль вы
тише логоса в голосе Ницше
Молитва
Дай мне Господи сил
Чтобы я не просил
* * *
Бездонная мысль не бездонна
Хоть бездна не ведает дна
В словах «Дон Жуан» - Донна Анна
А в Анне таится Жуан
Когда говорю тебе здравствуй
То черная ночь не черна
Весь мир превращается в завтра
А завтра наступит вчера
Весь мир превращается в небо
Но небо не может понять
Как можно обнять небом небо
Как небом все небо обнять
-----------------------------------------------------------------
Виктор Ахломов
ДООС - линзазавр
Спасское-Лутовиново
Середина 70-х годов ХХ века
----------------------------------------------------------------
В 1852-53 г. по личному распоряжению Николая I Тургенев пребывал в Спасском в ссылке под надзором полиции.
----------------------------------------------------------------------------
«Я сходил большими шагами по дороге вдоль оврага, как вдруг где-то далеко в равнине раздался звонкий голос мальчика. "Антропка! Антропка-а-а!.." - кричал он с упорным и слезливым отчаянием, долго, долго вытягивая последний слог.
Он умолкал на несколько мгновений и снова принимался кричать. Голос его звонко разносился в неподвижном, чутко дремлющем воздухе. Тридцать раз, по крайней мере, прокричал он имя Антропки, как вдруг с противоположного конца поляны, словно с другого света, принесся едва слышный ответ:
- Чего-о-о-о-о?
Голос мальчика тотчас с радостным озлоблением закричал:
- Иди сюда, черт леши-и-и-ий!
- Заче-е-е-ем? - ответил тот спустя долгое время.
- А затем, что тебя тятя высечь хочи-и-и-т, - поспешно прокричал первый голос.
Второй голос более не откликнулся, а мальчик снова принялся взывать к Антропке. Возгласы его, более и более редкие и слабые, долетали еще до моего слуха, когда уже стало совсем темно и я огибал край леса, окружающего мою деревеньку и лежащего в четырех верстах от Колотовки...
"Антропка-а-а!" - все еще чудилось в воздухе, наполненном тенями ночи».
И.С.Тургенев «Певцы»
--------------------------------------------------------------------
«О чем бы ни молился человек - он молится о чуде. Всякая молитва сводится на следующую: «Великий боже, сделай, чтобы дважды два - не было четыре!»
И.С.Тургенев «Молитва»
--------------------------------------------------------
Александр Городницкий
Санкт-Петербург
* * *
Электронной почты спеллинг,
В желтых листьях водоем.
Что сегодня не допели,
Завтра мы не допоем.
Набухают кровью вены,
Время движется вперед.
Телеграфному на смену
Электронный стиль грядет.
Осень рыжею волчицей
Атакует города.
Что сегодня не случится,
Не случится никогда.
Электронной почты спеллинг,
Свет заката на лице,
И уже берется пеленг
На невидимую цель,
Где ни ада нет, ни рая,
Но, возможно, есть ответ:
Существует жизнь вторая
После смерти или нет.
16.04.2010
** *
Ветер злей и небо ниже
На границе двух эпох.
Вся и доблесть в том, что выжил,
Что от голода не сдох.
Что не лег с другими рядом
В штабеля замерзших тел,
Что осколок от снаряда
Мимо уха просвистел.
Мой военный опыт жалок
В зиму сумрачную ту.
Не гасил я зажигалок,
Не стоял я на посту.
Вспоминается нередко
Позабытое кино,
Где смотрю я, семилетка,
В затемненное окно.
Гром разрывов ближе, ближе,
До убежищ далеко.
Вся и доблесть в том, что выжил,-
Выжить было нелегко.
10. 04. 2010
* * *
За железной стеной моей жизни прошла половина,
Среди диких народов, на этой земле коренных.
Мы привычно любили сухие грузинские вина,
Потому что по жизни не пробовали иных.
Для краев, где полгода свирепствует зимняя вьюга,
Где измученный пахарь калечил о камни соху,
Было Черное море пределом заветного юга,
И Марселем казался богатый когда-то Сухум.
Мы веками страдали от собственных наших утопий.
То, что дорого нам, за границей не стоит и грош.
Говорят, что и Пушкина ценят не слишком в Европе,
Оттого что на Байрона он изначально похож.
Равнодушно внимая раскатам небесного гнева,
Как внезапной грозе, что воздушной тревоге подстать,
Мы не сдвинем на Запад свое азиатское небо,
И не сможем, увы, никогда европейцами стать.
Не дано нам с рожденья бассейнов и теннисных кортов,
Лишь колодец двора да заросший травой водоем.
Все, что нравилось нам, оказалось не первого сорта.
Мы до первого сорта навряд ли теперь доживем.
И уже на закате, сыграть приготовившись в ящик,
На холодную землю ступая усталой ногой,
Утешаюсь я тем, что любовь к ней была настоящей,
Первосортной, единственной, - значит не нужно другой.
19.06.09
--------------------------------------------------------
Елена Кацюба
ДООС - libellula
Королевская реальность
В любом европейском языке слово «поэзия» от слова «проза» отличает буква Р - тормоз, трос, якорь, крюк, мешающий взлететь. Летать опаснее, чем ходить по земле. Поэзия ничего не обещает - она заманивает. Ей не нужно верить - ей нужно довериться. Проза предлагает меню из различных тем и обслуживает в соответствии с заказом. Она не претендует на душу читателя. Поэзия ничего не обещает и не дает - она просто изменяет ваш взгляд. До Клода Моне люди не видели кувшинок, то есть смотрели на них со стороны. Увидев кувшинки Моне, зритель становится частью пейзажа и смотрит не на картину, а из картины вместе с художником. До Данте ад был просто пугающим словом. После «Божественной комедии» он обрел статус реальности, поскольку стал фактом поэзии. И совершенно не имеет значения то, что Данте поместил в круги ада своих недругов. Этот элемент прозы стал поэзией, потому что люди перестали быть субъектами политики и стали поэтическими фигурами.
В том, что принято называть прозой, поэзии нередко больше, чем в том, что называют поэзией. Пушкин убил в своем романе поэта Ленского и оставил жить прозаика Онегина. И тем самым определил свою судьбу: жил, как прозаик, а умер, как поэт.
Проза - факт литературы, поэзия - факт личной, а потому вечной жизни. Пройдя по Дублину «Улисса», читатель становится одним из героев Джойса. Так фильмы Феллини со временем становятся фрагментами личных воспоминаний. Проза - путешествие по существующему миру. Но «существующий» не значит «реальный». По-итальянски «reale» означает и реальный, и королевский. Поэзия выше существования, выше обыденности, это реальная реальность - королевская.
Когда Фауст заключал договор об остановленном мгновении, он еще не знал, что пространство дискретно. Оно состоит из частиц, которые дальше не делятся. Мефистофель же об этом прекрасно знал, поскольку присутствовал в мире от сотворения. В мире бесконечного деления Ахилл не мог догнать черепаху, но квантовая механика представила мир состоящим из неделимых мгновений, и в ХХ веке Ахилл черепаху догнал.
Поэты, которые только по недоразумению причисляются к прозаикам, - Тургенев, Джойс, Пруст, Борхес, Павич - жили именно в такой реальности, где каждое мгновение есть вся жизнь.
Возвращаясь к Фаусту, напомню: Фауст - ученый, а не поэт, поэтому он с легкостью заключил договор. Ведь для ученого результат - только повод для дальнейшего исследования. Сегодняшнее открытие завтра устареет.
В мире чувств все иначе. Прекрасное мгновение, запечатленное поэтом, переживается снова и снова новыми людьми. Творец был поэтом - он создал мир из мгновения, которое назвал Словом.
Полностью текст опубликован на французском языке в журнале «Présage» № 18, 2006.
Охота
О-хо-та!
Хо-хо - та,
что пуще неволи.
На волю пущенная,
стрелой
выбила «эль» из цели.
Где стоял О Л Е Н Ь
О С Е Н Ь настала
Я С Е Н Ь ты стал
заменив собой «О» -
дерево-зверь, где олень затерялся рогами
пленник поляны - ему неволя пуще охоты
которая с грохотом
хохотом
гоготом
гонит оленя другого
трубя в рог:
«О-го-го-го!»
Дерево Тургенева
(анагриф)
