(no subject)
Их появление в романе об истории советского воздухоплавания не объяснить ничем, кроме авторской прихоти: «сделать производственному роману метафизическую прививку». Хм. Этих двоих не выдержит ни один Боливар. Быковская синергия жанров напоминает провальные эксперименты по скрещиванию обезьяны с человеком. Но у профессора Иванова хоть практическая цель была, а здесь - феномен чистого искусства: нам нет преград ни в море, ни на суше. Ладно, а дальше-то что? Ну, залетел Гриневицкий-Леваневский в Аид, на что прозрачно намекают заросли асфоделей на берегу. Ну, эзотерики солнечным светом питаются и по воде ходят. И?.. Да ничего, кроме ощущения полной инородности: мистика не работает ни на сюжет, ни на концепцию.
МЕТАФИЗИКА
(от греч. metaphysic - то, что после физики) - наука о сверхчувственных принципах и началах бытия. В истории философии под М. чаще всего понимается подлинная философия. Термин «М.» впервые введен Андроником Родосским, систематизатором работ Аристотеля, объединившим под этим названием все его труды, выходящие за рамки естественно-научных сочинений антич. мыслителя
На самом деле до скрещивания производства с метафизикой ( в романе) первым додумался не Быков. Первые книги об индустриализации, электрификации, чевенгуризации замешаны на мистике совершенно чудовищного пошиба, что в известном смысле делает их нечитабельными в ХХ1 веке. То есть современному человеку совершенно непонятен весь водоворот авторских эмоций и грохот котурнов вокруг лампочки Ильича или узкоколейки. Казалось бы: герои идут на стройку или на завод. Пришли, выполнили норму, перевыполнили норму, ушли домой спать, все.
Однако авторы преподносят дело совершенно иначе. Производственный процесс в их романах происходит весь в синих олимпийских молниях, созидается новый мир и смертный может только присоединяться или падать ниц и проклинать свою жизнь, что он и делает, например, у Юрия Олеши (" Зависть").
То, что впоследствии производственный роман приземлился и героев начало интересовать, сколько им заплатят за БАМ или изобретение бомбы( причем и не всегда их это и интересовало) означало лишь вытекание мистического начала из этого типа литературы. Сакральное естественным образом эволюционировало в повседневное.
Для полноты заметим, что мистику в производственный роман принесли далеко не советские авторы, это произошло до них, смотрим, например, романы Золя о промышленном рождении Франции, о перестройке Парижа. Мистификация же примет технического прогресс присуща многим, многим.
Быков ничего не выдумал, а по своему обыкновению всего лишь " позаимствовал идею".
Пс. Меж тем попытка Быкова написать атмосферную книгу о летчиках, медсестрах и других персонажах 30-х годов прошлого века вылилась в обычную нудятину.
И в этом смысла двойные сальто- мортале, которые Кузьменков совершает, не менее избыточны, чем мистика в производственном романе в ХХ1 году.
Метафизика в этом производственном романе выглядит примерно так:
- Ты, Юра, обращал внимание на одну вещь? - вкрадчиво начал Антонов. - Человечество всегда про себя рассказывает разные истории. И почему-то оно до шестнадцатого века рассказывало одну, а потом стало рассказывать другую. До пятнадцатого кто-то еще верил, что Богу интересно. А потом поняли, что ему интересны не все. Всех спасти не получается. И тогда Бог прислал Мефистофеля, чтобы спасать одного, двух, ну, тех, у кого получается. Чтобы они ему строили ракету, или башню, или мало ли. Так что брезговать Мефистофелем - это, конечно, красиво. Но это, Юра, бессмысленно. Я тебе даже знаешь что скажу? Там, в Болшеве, совершенно не рай. - Антонов начал хмелеть, поскольку всегда пил мало, и сейчас после третьей выкладывал Кондратьеву все, о чем думал в последнее время, когда слишком уставал, чтобы сразу заснуть. Тогдашние люди вообще много думали - именно потому, что мало спали. - Там в лучшем случае чистилище, и в это чистилище я тебя, Юра, могу взять. Но остальное - это ад полноценный, нормальный. Тот, про который написано. И весь выбор - он очень простой. Надо же исходить не из того, что нам хочется. Надо из того, что есть. Здесь иначе никогда не бывало. Ты можешь, конечно, считать, что в этом говне ты остаешься самым чистым. Но оно, Юра, не перестанет быть говном
( Речь вложена в уста конструктора самолетов)
Здравствуйте, Аркадий и Борис Стругацкие.
МЕТАФИЗИКА
(от греч. metaphysic - то, что после физики) - наука о сверхчувственных принципах и началах бытия. В истории философии под М. чаще всего понимается подлинная философия. Термин «М.» впервые введен Андроником Родосским, систематизатором работ Аристотеля, объединившим под этим названием все его труды, выходящие за рамки естественно-научных сочинений антич. мыслителя
На самом деле до скрещивания производства с метафизикой ( в романе) первым додумался не Быков. Первые книги об индустриализации, электрификации, чевенгуризации замешаны на мистике совершенно чудовищного пошиба, что в известном смысле делает их нечитабельными в ХХ1 веке. То есть современному человеку совершенно непонятен весь водоворот авторских эмоций и грохот котурнов вокруг лампочки Ильича или узкоколейки. Казалось бы: герои идут на стройку или на завод. Пришли, выполнили норму, перевыполнили норму, ушли домой спать, все.
Однако авторы преподносят дело совершенно иначе. Производственный процесс в их романах происходит весь в синих олимпийских молниях, созидается новый мир и смертный может только присоединяться или падать ниц и проклинать свою жизнь, что он и делает, например, у Юрия Олеши (" Зависть").
То, что впоследствии производственный роман приземлился и героев начало интересовать, сколько им заплатят за БАМ или изобретение бомбы( причем и не всегда их это и интересовало) означало лишь вытекание мистического начала из этого типа литературы. Сакральное естественным образом эволюционировало в повседневное.
Для полноты заметим, что мистику в производственный роман принесли далеко не советские авторы, это произошло до них, смотрим, например, романы Золя о промышленном рождении Франции, о перестройке Парижа. Мистификация же примет технического прогресс присуща многим, многим.
Быков ничего не выдумал, а по своему обыкновению всего лишь " позаимствовал идею".
Пс. Меж тем попытка Быкова написать атмосферную книгу о летчиках, медсестрах и других персонажах 30-х годов прошлого века вылилась в обычную нудятину.
И в этом смысла двойные сальто- мортале, которые Кузьменков совершает, не менее избыточны, чем мистика в производственном романе в ХХ1 году.
Метафизика в этом производственном романе выглядит примерно так:
- Ты, Юра, обращал внимание на одну вещь? - вкрадчиво начал Антонов. - Человечество всегда про себя рассказывает разные истории. И почему-то оно до шестнадцатого века рассказывало одну, а потом стало рассказывать другую. До пятнадцатого кто-то еще верил, что Богу интересно. А потом поняли, что ему интересны не все. Всех спасти не получается. И тогда Бог прислал Мефистофеля, чтобы спасать одного, двух, ну, тех, у кого получается. Чтобы они ему строили ракету, или башню, или мало ли. Так что брезговать Мефистофелем - это, конечно, красиво. Но это, Юра, бессмысленно. Я тебе даже знаешь что скажу? Там, в Болшеве, совершенно не рай. - Антонов начал хмелеть, поскольку всегда пил мало, и сейчас после третьей выкладывал Кондратьеву все, о чем думал в последнее время, когда слишком уставал, чтобы сразу заснуть. Тогдашние люди вообще много думали - именно потому, что мало спали. - Там в лучшем случае чистилище, и в это чистилище я тебя, Юра, могу взять. Но остальное - это ад полноценный, нормальный. Тот, про который написано. И весь выбор - он очень простой. Надо же исходить не из того, что нам хочется. Надо из того, что есть. Здесь иначе никогда не бывало. Ты можешь, конечно, считать, что в этом говне ты остаешься самым чистым. Но оно, Юра, не перестанет быть говном
( Речь вложена в уста конструктора самолетов)
Здравствуйте, Аркадий и Борис Стругацкие.