Йогайла, Швитригайла, православие...
Заметки из разных авторов по теме свидетельств и интерпретаций православия детей Иулиании Александровны (дочери тверского князя Александра Михайловича, второй жены великого князя литовского Альгирдаса).
Несколько источников, мнений, интерпретаций (со ссылками на фрагменты).
Черепнин Л. В.
Русские феодальные архивы XIV-XV вв. Ч. 1. М., 1948, стр. 50-51.
<…>
Особенно интересны данные описи 1626г. о тех документах по истории московско-литовских отношений, вошедших в копийную книгу конца XV в., которые относятся ко времени после смерти Ольгерда (в 1377г.). так как подлинные тексты их до нас не дошли.
История Русской Церкви в период постепенного перехода ее к самостоятельности (1240-1589). Отд. 2, Состояние Русской Церкви от митрополита святого Ионы до патриарха Иова, или в период разделеня ее на две митрополии (1448-1589) / Макарий (Булгаков) митрополит Московский и Коломенский. Москва : Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1996.
стр. 345
По смерти Витовта (1430) на литовский престол возведен был, преимущественно русскими боярами, брат Ягайлы Свидригайло, который хотя когда-то был перекрещен в Кракове из православной веры в римскую, но отрекся от последней и был привержен к православию [244*]. Он немедленно начал войну против Ягайлы и вместе против латинства; не раз имел полный успех над польским королем и в это время разрушил и сжег с своими русинами все латинские храмы в Литве, изгнал отовсюду латинских епископов и монахов и отнял их имения.
Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI-начале XVII в. / Б.Н. Флоря
Москва : Наука, 1973 (отрывок)
...выдвигались не этнографические, а политико-правовые моменты, следует объяснять как устойчивостью патримониальных представлений в русской сословной монархии, лишь вступавшей в процесс своего формирования, так и самим характером межгосударственных контактов, носивших в то время форму персональных отношений между государями и династиями. Не подлежит, однако, сомнению, что для русских политиков и идеологов XVI в. имели важное значение оба указанных фактора [21], разумеется, не противореча друг другу, а находясь между собой в полном соответствии. В первых десятилетиях XVI в. в русской правительственной среде появились сочинения, дававшие дополнительное обоснование русской внешнеполитической программе.
Несколько источников, мнений, интерпретаций (со ссылками на фрагменты).
Черепнин Л. В.
Русские феодальные архивы XIV-XV вв. Ч. 1. М., 1948, стр. 50-51.
<…>
Особенно интересны данные описи 1626г. о тех документах по истории московско-литовских отношений, вошедших в копийную книгу конца XV в., которые относятся ко времени после смерти Ольгерда (в 1377г.). так как подлинные тексты их до нас не дошли.
История Русской Церкви в период постепенного перехода ее к самостоятельности (1240-1589). Отд. 2, Состояние Русской Церкви от митрополита святого Ионы до патриарха Иова, или в период разделеня ее на две митрополии (1448-1589) / Макарий (Булгаков) митрополит Московский и Коломенский. Москва : Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1996.
стр. 345
По смерти Витовта (1430) на литовский престол возведен был, преимущественно русскими боярами, брат Ягайлы Свидригайло, который хотя когда-то был перекрещен в Кракове из православной веры в римскую, но отрекся от последней и был привержен к православию [244*]. Он немедленно начал войну против Ягайлы и вместе против латинства; не раз имел полный успех над польским королем и в это время разрушил и сжег с своими русинами все латинские храмы в Литве, изгнал отовсюду латинских епископов и монахов и отнял их имения.
Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI-начале XVII в. / Б.Н. Флоря
Москва : Наука, 1973 (отрывок)
...выдвигались не этнографические, а политико-правовые моменты, следует объяснять как устойчивостью патримониальных представлений в русской сословной монархии, лишь вступавшей в процесс своего формирования, так и самим характером межгосударственных контактов, носивших в то время форму персональных отношений между государями и династиями. Не подлежит, однако, сомнению, что для русских политиков и идеологов XVI в. имели важное значение оба указанных фактора [21], разумеется, не противореча друг другу, а находясь между собой в полном соответствии. В первых десятилетиях XVI в. в русской правительственной среде появились сочинения, дававшие дополнительное обоснование русской внешнеполитической программе.