Э.Шеклтон - Юг! Глава ХI. СПАСЕНИЕ
Наша первая ночь на китобойной станции была блаженной. Крин и я устроились в прекрасной комнате в доме мистера Сёрли с электрическим освещением и двумя мягкими и теплыми кроватями. Нам было настолько комфортно, что мы даже не могли уснуть. Поздно ночью стюард принес нам чай, хлеб, масло и пирожные, и мы лежали в постелях, наслаждаясь всей этой роскошью. Снаружи бушевала снежная буря, которая началась два часа спустя после нашего прибытия, и продолжалась до следующего дня, кружась и заметая горные склоны. Мы были невероятно счастливы, что пришли в безопасное место, что было бы значительно тяжелее, окажись мы снаружи в горах этой ночью. Когда на следующее утро мы проснулись, повсюду лежал глубокий снег.
После завтрака мистер Сёрли взял нас с собой на катере в Хусвик. Мы жадно слушали его рассказ о войне и обо всем том, что произошло, пока мы были вне цивилизации. Мы были похожи на людей, воскресших из мертвых в мире, сошедшем с ума. Наши разум постепенно привыкал к рассказам о войне, бессмертном мужестве и неописуемой резне - мировом конфликте, который вышел за рамки всех былых договоренностей, огромной кровавой бойне, мрачно контрастирующей с холодным белым безмолвием, которое мы покинули. Читатель может толком не понять, насколько трудным было для нас представить себе почти двухлетнюю, небывалую в истории человечества войну. Зажатые в траншеи армии, потопление Лузитании, убийство Эдит Кэвелл, использование отравляющих газов и огнеметов, подводную войну, Галлипольскую кампанию - эти и сотни других случаев вначале ошеломили нас, но затем наш мозг начал адаптироваться и думать соответственно обстановке. Мне кажется, что наш опыт оказался уникальным. Нигде в мире больше не найдется других цивилизованных людей, кто бы так тупо не ведал о потрясших весь мир событиях, коими были мы, когда достигли китобойной станции Стрёмнесс.
Я услышал первые известия о злоключениях "Авроры" в море Росса от мистера Сёрли. Но наш гостеприимный хозяин смог рассказать мне очень мало. Он сообщил лишь, что Аврора вышла с зимовки в Мак-Мердо и достигла Новой Зеландии после долгого дрейфа, и что не было никаких новостей от береговой партии. Его информация была неопределенна в деталях, и мне пришлось ждать, пока я, спустя какое-то время, не достиг Фолклендских островов и не получил более внятной информации об «Авроре». Слух о том, что мы достигли Южной Джорджии, делал задачу по возможно быстрому спасению оставшейся партии моря Уэдделла еще более важной, дабы высвободить себя для эвакуации остающихся в море Росса.
Когда в воскресенье утром мы добрались до Хусвика, то были тепло приняты магистратом мистером Бернстеном (Bernsten), которого я давно знал, а также другими членами маленькой общины. В гавани на якоре стоял один из крупнейших китобоев - Южное Небо (Саузен Скай (Southern Sky)), принадлежавший английской компании, но сейчас законсервированный на зиму. У меня не было возможности быстро связаться с его владельцами, и я взял на себя всю ответственность мистера Бернстена, сделавшего для меня исключение отправить этот корабль на остров Элефант. Я подписал договор с Ллойдом по страхованию судна. Капитан Торн - старый друг экспедиции, оказался в Хусвике на своем корабле Оруэлл, загружающим китовый жир, используемый для целей Британского военного ведомства, и сразу вызвался пойти с нами в любое место. Я попросил его помочь в качестве капитана Южного Неба. Не было никаких трудностей насчет экипажа. Китобоям не терпелось помочь в спасении людей, терпящих бедствие. Они начали работать в воскресенье, чтобы подготовить и загрузить корабль. Части двигателей были на берегу, но добровольцы облегчили эту работу. Я приобрел на станционном складе все необходимые припасы и оборудование, в том числе особые подарки для мужчин, которых мы надеялись спасти, и к утру вторника Южное Небо был готов к отплытию. Я считаю своим долгом настолько, насколько это возможно на страницах этой книги, от всей души поблагодарить всех норвежских китобоев Южной Джорджии за протянутые в момент острой нужды руки помощи. Среди всех воспоминаний о доброжелательности, оказанной мне по разные стороны света, воспоминания о гостеприимстве и помощи, которую я получил в Южной Джорджии, занимают, безусловно, самую верхнюю строчку. Это морское братство. Люди, которые уходят в море, работают и страдают, сражаются в непрерывной битве с прихотями ветра и океана, прекрасно знают опасности и беды их брата моряка.
Во вторник утром Южное Небо был готов, и в девять часов утра пароход вышел из бухты под дружеское прощание гудков китобойной станции. Накануне вечером мы собрались на борту корабля капитана Тома с несколькими капитанами китобойного промысла, посвятившими в свою профессию сыновей. Это были “старые морские волки” с испещренными за полвека в море морщинами лицами, и они были даже более заинтересованы в истории нашего перехода с острова Элефант, нежели молодежь. Они поздравили нас с потрясающим путешествием. Я не хотел бы умалять наш успех горделивым надменным смирением. С помощью Провидения мы преодолели большие трудности и опасности, и было приятно рассказать об этом людям, которые не понаслышке знали суровые и коварные южные моря.
Маккарти, Макниш и Винсент прибыли в понедельник днем. В тепле и с обильным питанием они уже стали проявлять некоторые признаки выздоровления. Плотник после ванны выглядел невероятно худым. Когда он высадился с корабля, на нем было много одежды, и я даже не подозревал, насколько он исхудал, пока не увидел его вымытым и побритым. Ему было за пятьдесят, и перенесенные лишения сказались на нем больше, чем на остальных из нас. Спасение для него пришло вовремя.
Начальная часть плавания к острову Элефант на Южном Небе прошла без приключений. В полдень вторника 23 мая мы находились в море и шли под паром на десяти узлах юго-западным курсом. Мы хорошо продвигались вперед, но температура воздуха упала до очень низкой и дала мне повод для беспокойства на счет вероятности столкнуться со льдом. На третью ночь море, казалось, затихло. Я посмотрел за борт и увидел тонкую пленку льда. Море вокруг нас замерзало, а лед становился толще, погасив нашу скорость примерно до пяти узлов. Затем начали встречаться обломки старого пакового льда. Я понял, что о продвижении сквозь пак не может быть и речи. Южное Небо был стальным пароходом, и его конструкция, мощная для сопротивления волнам, не выдержала бы столкновения со льдом. Поэтому я держал корабль севернее, но на рассвете в пятницу мы столкнулись с блинчатым льдом. Мы пошли на запад в надежде на более благоприятные условия. Утро 28-го было хмурым и пасмурным с небольшим ветром. Корабль снова направился к юго-западу, но в 3 часа дня на горизонте появилась ярковыраженная линия пака. Мы находились в 70 милях от острова Элефант, но не было ни малейшей возможности провести пароход сквозь лед, преграждавший наш путь. Мы повернули на северо-запад. На следующий день мы находились точно к северу от острова, и я предпринял очередную попытку пробиться на юг. Но тяжелый паковый лед образовал непреодолимый барьер.
Признать неудачу на этом этапе было очень тяжело, но факты оставались фактами. Южное Небо не мог войти в лед даже умеренной толщины. Была поздняя осень, и уверенности в том, что лед вскроется в течение ближайших месяцев, не было, хотя мое мнение заключалось в том, что в этом секторе Атлантики вследствие сильных ветров и течений пак не статичен даже зимой. Южное Небо мог взять уголь только на десять дней, шесть из которых уже прошли. Мы находились в 500-х милях от Фолклендских островов и почти в 600-х от Южной Джорджии. Поэтому я решил, что поскольку мы не могли дожидаться вскрытия пака, перейти на Фолклендские острова и подыскать там более подходящее судно, может местное или из Англии, и уже оттуда предпринять вторую попытку достигнуть острова Элефант.
На пути к северу мы столкнулись с ужасной погодой, но, тем не менее, 31 мая чуть позже полудня мы вошли в Порт-Стэнли, где был телеграф и связь с внешним миром. Нас вышел встретить начальник порта, и после того, как мы бросили якорь, я сошел на берег и встретился с губернатором мистером Дугласом Янгом. Он сразу предложил мне свою помощь. Он связался с мистером Хардингом - управляющим Фолклендскими островами, и я, к своему искреннему разочарованию, узнал, что ни одного подходящего судна на островах не было. Тем же вечером я телеграфировал в Лондон Его Величеству сообщение с отчетом о потери «Эндьюранс» и последующих приключениях экспедиции. На следующий день я получил от Короля следующее сообщение:
“Рад слышать о вашем благополучном прибытии на Фолклендские острова, и верю, что вскоре ваши товарищи на острове Элефант будут спасены. ГЕОРГ V.”
Я не стану описывать в деталях события дней после нашего прибытия на Фолклендские острова. Все мои помыслы были заняты вопросами спасения партии на острове Элефант как можно скорее. Приближалась зима, и я осознавал, что ценой за промедление могут стать жизни некоторых моих друзей. Было сделано предложение направить спасательное судно из Англии, но последнее не могло добраться до южных морей ранее чем через многие недели. По беспроводной и кабельной связи я связался с правительствами Южно-Американских Республик и спросил, нет ли у них какого-либо подходящего корабля, который я мог бы использовать для спасения экспедиции. Мне был нужен деревянный корабль, способный пройти сквозь разорванный лед с нормальной скоростью и разумным потреблением угля. Многочисленные сообщения с поздравлениями и пожеланиями приходили ко мне со всех частей света, и вера сотен друзей из многих стран значительно помогала в то непростое время, полное тревог и переживаний.
Британское Адмиралтейство сообщило мне, что в Англии пока нет подходящего судна, и что помощи стоит ожидать не ранее октября. Я ответил, что в октябре будет слишком поздно. Тогда Британский посол в Монтевидео телеграфировал мне, чтобы я присмотрелся к траулеру Instituto de Pesca № 1, принадлежащему правительству Уругвая. Это было небольшое крепкое судно, и правительство щедро предложило укомплектовать его углем, продовольствием, одеждой и тому подобным и отправить на остров Элефант, забрав меня на Фолклендских островах. Я с радостью принял это предложение, траулер прибыл в Порт-Стэнли 10 июня, и мы вновь отправились на юг.
Погода была паршивой, но траулер хорошо продвигался вперед на своих почти шести узлах, и в свете ясного рассвета третьего дня плавания мы увидели вершины острова Элефант. Надежда была светлой как никогда, но наш старый враг паковый лед не дремал, и за двадцать миль от острова траулер был остановлен непреодолимым барьером льда. Пак лежал в форме полумесяца, огибая остров с запада на восток внешней стороной на север. Пройдя на северо-восток, мы достигли края полумесяца и увидели, что пак, тяжелый и плотный, простирался еще далее на восток. Мы сделали попытку войти в лед, но он был настолько тяжел, что траулер сразу же остановился, увязнув между небольших толстых льдин, поэтому мы осторожно попятились назад. Гребной винт удалось не повредить, хотя я боялся, что в любой момент мы сможем погнуть его нож. Остров лежал с правого борта, но подойти ближе не было возможности. Уругвайский инженер сообщил мне, что остался трехдневный запас угля, и я распорядился повернуть назад. Завеса тумана скрывала низлежащие склоны острова и люди, наверняка смотревшие из лагеря на пляже, не могли увидеть корабль. Мы снова пошли на север с внатяжку работающими двигателями и, столкнувшись со штормом, достигли Порта-Стэнли с почти пустыми бункерами и еле живыми машинами. Корабль Его Величества Глазго находился в порту, и британские моряки оказали нам радушный прием, когда мы вошли в него.
Правительство Уругвая предложило отправить траулер на ремонт в сухой док Пунта-Аренас и там приготовиться к следующей попытке. Одна из проблем путешествия состояла в том, что согласно расчетам траулер мог делать десять узлов на шести тоннах угля в день, которые давали нам хорошее преимущество на чистой воде, но, в действительности, он развивал скорость только шесть узлов, потребляя при этом десять тонн угля в сутки. Время было дорого, и эта подготовка заняла бы слишком много времени. Я поблагодарил правительство за столь щедрое предложение, и хочу сказать, что доброта уругвайцев снискала мою самую теплую благодарность. Я должен также упомянуть помощь, оказанную мне Райаном Льюэтом (Lieut) - военно-морским офицером запаса, который привел траулер на Фолклендские острова и отправился на юг спасти людей. Instituto de Pesca ушел в Монтевидео, и я начал поиски другого судна.
Очень кстати в Порт-Стэнли зашел британский почтовый пароход Орита (Orita), и я вместе с Уорсли и Крином отправился на нем через Магелланов пролив в Пунта-Аренас. Прием, оказанный там, воодушевлял. Нас очень сердечно приняли члены британской ассоциации Магальянес. Мистер Алан Макдональд был особенно активен в своих неустанных усилиях по оказанию содействия в спасении наших двадцати двух товарищей на острове Элефант. Он работал и днем и ночью, и заслуга в том, что за три дня они собрали сумму £1500 фунтов, зафрахтовав шхуну Эмма и оборудовав ее для наших нужд, принадлежит, главным образом, ему. Эмма была сорокалетней дубовой шхуной, крепкой и устойчивой, со вспомогательным двигателем.
Отдельно хочется упомянуть о 10-ти членах экипажа шхуны, они были восьми разных национальностей, но все замечательные ребята и прекрасно понимали, что от них требовалось. Правительство Чили предоставило нам небольшой пароход Йелчо (Yelcho), чтобы отбуксировать нас часть пути. Йелчо не мог идти сквозь льды, так как был построен из стали. 12 июля мы бросили ему наш буксировочный трос и отправились в путь. На следующий день из-за плохой погоды пришлось встать на якорь и, хотя ветер усилился до штормового, я не мог ждать, и рано утром 14-го мы пошли дальше. Натяжение буксирного троса было слишком велико. С треском выстрела трос лопнул. На следующий день шторм продолжился, и я процитирую бортовой журнал Эммы, который сохранил Уорсли будучи на ней за штурмана.
“9 утра. Свежо, усилившийся штормовой ветер, очень неспокойное море. 10 утра. Буксировочный трос лопнул. Полдень. Аналогичная погода. Час дня. Буксирный трос снова оборвало. Установили фок и держались к югу и юго-востоку. 3 дня. Йелчо просигналил нам и сообщил, что в трюмах полно воды (как на наших палубах) и им не хватает угля. Сэр Эрнест передал им, что они могут вернуться в порт. После этого Йелчо отправился в залив Сан-Себастьян.”
После трех дней постоянной непогоды мы остались одни в попытке еще раз спасти двадцать два человека на острове Элефант, и на этот раз у нас были очень серьезные опасения.
На рассвете в пятницу 21 июля мы находились в ста милях от острова и еще в полумраке столкнулись со льдом. Я прождал весь день, а затем попытался зайти в него. Шхуну подбрасывало в тяжелых волнах и, прежде чем зайти в пак, всего за десять минут ее бросило вниз на кусок льда и оборвало ватерштаг. Затем водозаборник двигателя забило льдом. Шхуну бросало словно пробку в прибое, и после нескольких крепких столкновений я понял, что она была легче, чем окружавшие ее куски льда. Дальнейшее продвижение в таких условиях было немыслимо. Я вывел шхуну из пака и пошел на восток. Я вел ее к югу вдоль линии льда в течение ночи, но был вынужден повернуть на северо-восток - лед протянулся в этом направлении до самого горизонта. Мы продрейфовали ночь, которая сейчас длилась шестнадцать часов. В разгаре была зима, и погодные условия были преимущественно плохими. Лед с юга быстро двигался на север. Наш двигатель вышел из строя и теперь мы полностью зависели от парусов. На следующий день нам удалось пройти немного южнее, но в полдень мы все равно находились в 108-ми милях от острова. Мы переждали разразившуюся ночью бурю, дрейфуя вне зоны льда, и утром обнаружили шхуну полностью покрытой льдом. Из-за намерзших брызг веревки такелажа стали толщиной с человеческую руку и, если бы ветер усилился, то мы могли бы столкнуться с проблемой снятия парусов. Некоторые члены экипажа из-за холода и непрерывной качки слегли. Шхуна была около семидесяти футов длиной и вела себя в штормовом море так, что выводила из строя даже самых опытных моряков.
Я направлял шхуну на юг при любой возможности, но повсюду линия льда преграждала путь. Инженер, который оказался американцем, время от времени запускал двигатели, но не мог заставить их работать стабильно, а постоянные южные ветра преграждали путь вперед. Было трудно повернуть назад в третий раз, но я понимал, что мы не сможем добраться до острова в таких условиях и должны повернуть на север для того, чтобы освободить корабль от тяжелого обледенения. Поэтому мы взяли курс на север и после непростого перехода в очередной раз достигли Порта-Стэнли. Это было в третий раз, но меня не покидала вера в то, что лед не остается вокруг остова Элефант в течение всей зимы, несмотря на то, что об этом говорили доморощенные эксперты. Мы вошли на Эмме в Порт-Стэнли 8 августа, и там я узнал, что судно Дискавери уже покинуло Англию и будет на Фолклендских островах примерно в середине сентября. Мой хороший друг губернатор сказал, что я могу поселиться в Порт-Стэнли и спокойно заниматься делами в течение нескольких недель. Главная улица порта около полутора миль длиной. На одном ее конце скотобойня, на другом кладбище. Основное развлечение - прогулка от скотобойни до кладбища. Еще можно прогуляться от кладбища к скотобойне. В Порт-Стэнли родилась Эллайн Террис (Ellaline Terriss - популярная английская актриса и певица (1871-1971), прим. пер.), но не прожила там много времени. Так и я не мог позволить себе прождать шесть или семь недель, зная, что в шести сотнях миль в страшной нужде находились мои друзья. Я попросил правительство Чили отправиться на Йелчо - пароходе, буксировавшим нас перед этим, до Пунта-Аренас, и они оперативно дали свое согласие, так же, как и на все мои предыдущие запросы. Таким образом, в сильнейший северо-западный шторм, едва избежав по пути катастрофы, 14 августа я добрался до Пунта-Аренас.
Но подходящего корабля все не было. Погода выказывала некоторые признаки улучшения, и я попросил правительство Чили позволить мне еще раз взять Йелчо для последней попытки добраться до острова Элефант. Это был маленький стальной пароходик, совершенно непригодный для работы во льдах, и я пообещал, что не буду в них входить. Правительство было готово предоставить мне еще один шанс, и 25 августа я отправился на юг в четвертую попытку спасти моих людей. На этот раз Провидение благотворило нам. В относительно хорошую погоду маленький пароходик быстро продвигался, и по мере приближения к острову Элефант я увидел, что лед был разорван. Южный шторм временно отогнал его к северу, и у Йелчо появилась возможность пройти сквозь него. Мы подошли к острову в густом тумане. Я не мог ждать его прояснения, и в 10 часов утра 30 августа мы прошли мимо нескольких сидящих на мели айсбергов. Затем увидели море, бьющееся о рифы, и я понял, что мы находимся практически у берега. Это был волнительный момент, но нам еще было нужно отыскать лагерь, а надеяться на пак, который даст нам время на продолжительные поиски в густой мгле, было нельзя, но туман поднялся и открыл скалы и ледники острова Элефант. Я направился на восток и в 11.40 утра проницательные глаза Уорсли обнаружили лагерь, почти невидимый под покровом снега. В тот же момент нас увидели люди на берегу, и мы наблюдали маленькие черные фигурки, высыпающие на пляж и посылающие нам сигналы. Мы находились в полутора милях от лагеря. Я повернул Йелчо в сторону лагеря и в течение получаса мы с Крином и несколькими чилийскими матросами достигли берега. Я увидел маленькую фигуру на избитой прибоем скале и узнал в ней Уайлда. Когда я приблизился, то прокричал: «У вас все хорошо?”, и он ответил: “У нас все хорошо, Босс!», а затем я услышал троекратное «Ура». Приблизившись к скале, я бросил на берег пачку сигарет и они набросились на нее, словно голодные тигры, ибо я хорошо знал, сколько месяцев они мечтали и говорили о табаке. Некоторые выглядели неважно, но Уайлд смог удержать партию вместе и сохранить надежду в их сердцах. Времени обмениваться новостями или поздравлениями не было. Я даже не сошел на берег, чтобы осмотреть лагерь, который, как заверил меня Уайлд, был значительно улучшен. Волнение на море и изменение ветра могло вернуть лед обратно в любой момент. Я погрузил партию на борт со всей возможной скоростью, забрав также экспедиционные записи и основную часть снаряжения. В течение часа все были на борту Йелчо и направлялись на север на максимальной скорости, на которую только был способен этот маленький пароходик. Лед был все еще разрежен и ничего худшего, кроме простора бурного океана, не отделяло нас теперь от Южно-Американского побережья.
По пути к Пунта Аренас я слушал рассказ Уайлда, и вновь и вновь благословил стойкость и выдержку, которые помогли продержаться партии в течение четырех с половиной месяцев лишений. Двадцать два человека на острове Элефант находились на грани истощения, когда до них добрался Йелчо. Уайлд рачительно использовал скудный запас продовольствия и настолько, насколько это возможно, победил бесов уныния и отчаяния на небольшой песчаной косе между мрачными ледяными полями и коварным, покрытым льдом морем. Время от времени пак вскрывался, но большую часть времени путь на север оставался закрыт. Йелчо прибыл в нужный момент. Еще два дня назад он не смог бы добраться до острова, а несколькими часами позже пак мог снова сомкнуться. Уайлд полагал, что помощь придет в августе, и каждое утро он с довольным видом собирал свои пожитки, надеясь заразить этим остальных. Один член команды, которому я сказал: “Хорошо, что вы все были собраны”, ответил мне на это: «Видишь ли, Босс, Уайлд никогда не оставлял надежды, и всякий раз, когда море очищалось ото льда, он сворачивал свой спальный мешок и говорил всем - сверните спальники, парни, сегодня может приехать Босс.” Так и случилось, когда мы вдруг внезапно вышли из мрачной туманной дали, а через час все были в безопасности на пути домой. Еда разбавлялась тюленьим и пингвиньим мясом, моллюсками и водорослями. Тюленей было мало, но пингвинятина достаточно хорошо выручала в течение первых трех месяцев. На момент спасения мужчины распечатали последний бовриловский сухой паек, питались исключительно в форме горячего супа и имели едва ли четырехдневный запас еды. Лагерь находился в постоянной опасности быть заметенным снегом, который сдувало с высокой части острова, и люди чем могли расчищали наносы. Существовала опасность того, что лагерь станет полностью невидимым со стороны моря, и что спасательная партия может их не найти.
“Почему-то считалось, что со спасательного судна, когда оно окажется рядом с островом, обязательно должен быть произведен выстрел” - сказал Уайлд. “Много раз, когда от ледников откалывались куски, то они падали со звуком выстрела, а мы думали, что это выстрел с корабля, но через некоторое время перестали обращать на них внимание. Йелчо же мы увидели прежде, чем услышали любой звук. Это было мгновенье, которое будет непросто забыть. Мы только собирались пообедать, услышав привычное «Обед!», а я разлить суп, который, кстати, был особенно хорош в этот день и состоял из вареного хребта тюленя, моллюсков и водорослей, когда раздался клич Марстона "Корабль!" Некоторые подумали, что это и был "Обед!", но когда раздался еще один крик Марстона, обед больше никого не интересовал. Корабль был примерно в полутора милях и шел мимо нас. Было решено подать с берега дымовой сигнал, и я схватил чью-то лежавшую робу, ударил кайлом по банке с керосином, хранившейся для этой цели, вылил керосин на робу и поджег. Он вспыхнул вместо того, чтобы дымиться, но это уже не имело значения, ты узнал место, где вы оставили нас, и Йелчо повернул к нам”.
На пути обратно в Пунта-Аренас мы столкнулись с ужасной погодой, и маленькому Йелчо приходилось нелегко, но у него на борту находились окрыленные люди. Мы вошли в Магелланов пролив и 3 сентября в 8 часов утра достигли Рио Секко. Я сошел на берег, нашел телефон и сообщил губернатору и моим друзьям в Пунта-Аренас, что люди спасены. Через два часа мы были в Пунта-Аренас, где нас встречали так, что никому никогда не забыть. Чилийцы были восторженны не менее британцев. Полиции было поручено распространить новость о том, что в порт прибывает Йелчо со спасенными людьми и чтобы это сообщение не прошло мимо кого бы то либо звучала пожарная сирена. На улицы высыпало все население города. Это был великий прием, и после долгого напряжения и волнений последних месяцев, мы были в настроении, чтобы наслаждаться всем этим.
Следующие несколько недель были наполнены событиями, но я не буду здесь пытаться описать их в деталях. Я получил поздравления и наилучшие пожелания со всего мира, и мое сердце благодарно всем тем добрым людям, кто не забывал меня и моих людей под гнетом страшных событий на полях сражений. Чилийское правительство оставило Йелчо в моем распоряжении, чтобы переправить людей в Вальпараисо и Сантьяго. Мы добрались до Вальпараисо 27 сентября. Все что только могло плавать приветствовало нас, выстроились экипажи чилийских военных кораблей и, по крайней мере, тридцать тысяч человек толпились на улицах. На следующий день я выступил в Сантьяго для британского Красного Креста и Чилийского морского благотворительного фонда. Были вывешены вместе флаг Чили и "Юнион Джек", оркестр сыграл чилийский Национальный гимн, “Боже, храни Короля!” и “Марсельезу”, с трибуны выступал министр иностранных дел Чили и вручил мне Орден. Я встретился с Президентом и поблагодарил его за оказанную Британской экспедиции помощь. Его правительство безвозмездно выделило £4000 на уголь. В ответ он напомнил мне, что британские моряки участвовали в становлении Чилийского военно-морского флота.
Министерство путей сообщения Чили предоставило специальный поезд, чтобы перевезти нас через Анды, и я отправился в Монтевидео с целью лично выразить благодарность Президенту и правительству Уругвая за щедрую помощь, оказанную в начале спасательной эпопеи. Нас по-королевски встречали в различных местах en route (по пути следования). Мы съездили также в Буэнос-Айрес на брифинг. Затем снова пересекли Анды. В это время я также занимался вопросами отправки людей в Англию. Всем не терпелось занять место в строю Королевских вооруженных сил. Моей собственной немедленной задачей было спасение партии в море Росса, до меня дошли новости от "Авроры", долго дрейфовавшей в море Росса и вернувшейся в плачевном состоянии в Новую Зеландию. Со мной отправлялся Уорсли. Мы поспешили на север через Панаму морскими и железнодорожными компаниями, предоставившими нам повсеместно радушную и щедрую помощь, и в Сан-Франциско сели на пароход, который доставил нас в конце ноября в Новую Зеландию. Я был проинформирован, что правительство Новой Зеландии принимало меры по оказанию помощи партии в море Росса, но моя информация была неполной, и мне очень хотелось самому оказаться на месте как можно быстрее.