Под Рождество
Американское Рождество нас не касается. Во первых, у нас Ханука, во вторых, Новый Год. Ну и уж если Рождество, то православное, которое в январе. Однако же и нас невольно вовлекает в рождественскую кутерьму. Все время на работу приносят сладости, а какой-то злодей оставил рядом с моей комнатой кулек с тянучками. Ну и что, я держусь, иду себе мимо и к тянучкам стараюсь не тянуться. В магазины не хожу. Из осторожности. Я потом в январе все куплю, что нужно, без суеты и очереди в кассу. Вот только в понедельник пошла и накупила тысячу мелочей в подарок сотрудникам. Разложила все в нарядные мешочки, завернула в шуршащую бумагу. Это такой упрощенный вариант, для криворучек вроде меня, настоящие рождественские подарки надо заворачивать в красочную бумагу, которая сама предмет искусства, заворачивать идеально, без морщинок, заклеивать клейкой лентой и сбоку бантиком или ажурным цветочком с блестками. Я так не умею, поэтому в мешочки и открыточку туда же, «Merry Christmas and р new year! Best wishes …». Ну и для мистификации по-русски сбоку «С Новым Годом! Желаем счастья!». Вечер прошел с пользой, все подарки готовы, открытки подписаны, в конвертики положены, и поневоле праздничный ангел уже тут как тут. Летает вокруг еще ненаряженой елки, заглядывает в мешочки с подарками, наполняет воздух чем-то невидимым, но сладостным, как запах сдобы или ванили.
И захотелось настоящих снежных пейзажей, чтобы было холодно и по-зимнему. И вспомнилась Саратога Спрингс, маленький викторианский городок в штате Нью-Йорк, где сохранились здания начала ХХ века. Летом в Саратоге весело, в июле приезжает Нью-Йоркский балет, танцуют на открытой эстраде, под звездами. Можно сидеть чинно на стульчике, как полагается в театре, а можно разместиться на лужайке, попивая вино из корзинки для пикника. На смену балету приезжает филадельфийский оркестр, и птицы подпевают Моцарту и Бетховену. Птицы кстати чирикают только под венских классиков, от современного репертуара они умолкают. А потом город наполняется лошадниками, в Саратоге старый ипподром и в августе крупные скачки, куда съезжаются со всей страны. Тут дамы в больших шляпах и джентльмены с обветренными лицами, особая публика. Осенью в Саратоге чудесная шуршащая листва и тихо, городок пустеет. Зимой Саратога пахнет горячим сидром - подогретым яблочным соком с пряностями. Его подают в больших кружках и размешивают палочкой корицы. Здесь можно купить сувениры и подарки, и сказочные елочные игрушки, полцены после Рождества, и если повезет, сделанные в Германии или восточной Европе. Накануне Рождества в Саратоге проводят Викторианский Кристмас, люди приходят в костюмах из бабушкиных сундуков, дамы в шляпах, в боа, с муфтами, мужчины в цилиндрах и фраках. Получается нарядная толпа из прошлого или позапрошлого века, как в кино. Рано темнеет, везде огни елок, и если повезет с погодой, то снег искрится отражая огни. Все банки и бизнесы в центре допоздна открыты для народа, внутри играет музыка, поют традиционные кристмас кэролс, и пьют горячий сидр, чтобы не замерзнуть на декабрьском ветру.
И в благостном предпраздничном настроении прочла я свежий рассказ Татьяны Толстой 12 месяцев. Декабрь. Сама Татьяна Толстая говорила, что это рассказ о любви. А мне показалось, что о нелюбви, даже о ненависти, о ностальгии и одиночестве. Героиня живет в маленьком городке, преподает в колледже и влюбляется в коллегу-профессора. Странно так влюбляется, презирая предмет своих воздыханий, ненавидя его жену и вообще всех и все. И как мантру повторяя многократно «Я же никогда сюда не вернусь». Все ручной работы сувениры в лавках будто сделаты руками жены профессора, художницы, все вокруг чужое и отталкивающее. Декабрь накануне Рождества, героиня тоскует по дому в этом святочном городке, пытается покупать подарки, но все ей не мило кроме амулета в виде кукиша.
Городок из рассказа - та самая Саратога Спрингс, очень узнаваемая, где Татьяна Толстая преподавала в девяностых. В пряничной Саратоге воплотилось то, что не нравится автору в Америке. А не нравится Татьяне Никитичне все: вежливость, соблюдение приличий, еда, готовность веселиться на праздники и покупать подарки, университет, студенты, коллеги, баптисты, и сама идея Рождества, даже Волхвы ей не милы. Ей бы водички попить минеральной, в Саратоге как раз есть серо-водородные источники, от них и в названии «спрингс», может и поуменьшилось бы желчи. Откуда у нее столько нелюбви к Америке, я не знаю, наверно от зависти. Не оценили, не поняли загадочной русской души, вот и обиделась она смертно на Саратогу Спрингс и ее обитателей. Напоминает она русских за границей, как их описывал Тургенев, узнавая их по выражению лица. «Самодовольное и презрительное, часто повелительное, оно вдруг сменялось выражением осторожности и робости.» И.С. Тургенев «Ася». От высокомерия гибнет и любовь, и талант. И не надо повторять «Я же никогда сюда не вернусь», снова и снова она возвращается, осуждает и уезжает обратно в московский сумрак. Так что рекомендую, рассказ хорошо написан, местами лирически, жаль, что злоба душит автора.
Татьяна Толстая: 12 месяцев. Декабрь http://www.snob.ru/magazine/entry/68975