Дмитрий Корнеенко. Рассказ "труса" (рассказ бывшего старейшины Свидетелей Иеговы).
Проходила очередная встреча старейшин с районным надзирателем, проходящая каждые полгода. Как всегда, композиция беседы была предсказуемой. После официальной части начинался “разбор полетов”. А разбор, надо сказать, при нынешнем районном надзирателе был процедурой утомительной. Для нынешнего районного надзирателя старались придумывать разные инсценировки, бросали пыль в глаза как могли. Ведь его претензии были нелепыми: то у одного старейшины сынишка лет 10 помогал раздавать литературу группе книгоизучения своего отца, что было для районного диким нарушением теократической субординации, то такой же упрек в адрес жены пожилого брата, ответственного за литературу в собрании.
Была у нас в собрании традиция наделять друг друга кличками, безобидными достаточно, но сдобренными добротным молодежным юмором. Так нет, вынюхавший это районный надзиратель сказал, что с таким злом речи надо вести жестокую битву, несмотря на замечания, что Христос не стеснялся в своем обиходе раздавать клички своим ученикам, или хотя поддерживать практику такого обращения в среде учеников (те же братья Громовы). Как то на балансе собрания в течение нескольких лет числилась сумма в 25 казахских тенге, что при чтении ежемесячного финансового отчета вызывала улыбку, а если с местными объявлениями выступал какой-нибудь пожилой брат, то вечер юмора на служебной встрече был обеспечен. Эта сумма была копеечной, попытки разменять мелкую валюту были скромными и соответственно неудачными. Председательствующий попросил ответственного за счета списать эти деньги с баланса. И мой читатель мог уже догадаться, что районный раздул с этого церемонию 15-минутной беседы с ответственным за счета, поскольку тогдашний председательствующий к тому времени уже не был старейшиной.
А то пригласили районного на пастырский визит к пожилой сестре, с трудом передвигающейся, некрещеной, приходящей только на книгоизучение, живущей в двухкомнатной квартире, одну комнату которой та сдавала парню. Наверное, лет 8 уже как сдавала. Тот ей хорошим квартирантом пришелся, в магазин сходит, в аптеку. Так нет, после такого пастырского визита районный объявил, что к такой ситуации применима практика гендерного обособления, принятая в собрании. Не может такого быть, чтобы пожилая сестра жила под одной крышей с молодым человеком - устав, который начальство наше теократическое блюсти обязано гораздо тщательнее, чем какие-то советы Христа. Поговорить с сестрой надо, не послушается если - признать, что уже не возвещатель она. Да никто из нас, старейшин, до следующего визита районного и не думал этим безумным мероприятием заняться. И не только из понимания нелепости указания, были в нашем совете старейшин и свои формалисты, подхалимы еще те, но и они не решались за это браться.
И вообще казалось, что к нам приезжает не районный, а налоговый инспектор, задачей которого является выявить как можно больше нарушений, как можно больше кого наказать. Словно объем найденных нарушений служил подтверждением его квалификации и залогом его теократического роста.
Членился совет старейшин на теократических формалистов и порядочных, сострадательных и оттого завравшихся пастырей. Я был молод и был только наблюдателем, был немного труслив, иногда заискивал перед разными лагерями. Доходила эта ситуация с разделенным советом старейшин до того, что не видящий сути районный усаживал нас и начинал глумиться над нашей жизнью: рассказывал, как мы, старейшины, должны учиться приглашать друг друга в гости, на пикники, как должны дружить, (ощущение, что тебя заставляют выучить наизусть книгу “Вопросы молодежи”), чем только обострял синдром обоюдной раздраженности. Растущее непонимание того, как все это может называться христианской семьей, меня злило больше и больше.
Требования рассматривать нелепые правовые случаи (а таких было немало: то комитет по поводу того, что одна сестра назвала другую дурой, то лишение общения сестры, которая работала гардеробщицей в заведении, часть которого содержала казино) стали для меня утомительным бременем. Я не понимал, как можно одной сестре в течение часа втирать, что ее первый после крещения рецидив с курением (пару раз всего-то, а причина рецидива не то чтобы оправдана, понятна) есть ни что иное, как глумление над дружбой с Иеговой, что это акт символического идолопоклонства и блуда. Не исключили ее после таких распинаний, но рецидив этот спустя пару месяцев повторился.
Так вот на этой очередной встрече я решил, что пора со своей карьерой старейшины завязывать. Сообщил об этом после разбора полетов, не вдаваясь в подробности природы решения. Спустя время изменил свое решение, предварительно высказав свои ощущения происходящего районному. И был не понят. А чего я ожидал? По своей бесхребетности пробыв в подвешенном состоянии с месяц, вернул себе статус. То ли трусость, то ли податливость. Но пару месяцев, и я выдавил из себя озлобленность на все более раскрываемую перед моими глазами нехристианскую практику в виде продолжительной беседы (полконгресса однодневного заняло) с районным.
Да много я чего передумал. Может действительно, это все частный случай - и старейшины эти, и районный. Но мои контакты с другими собраниями обнаруживали слабость этого аргумента. Накануне своего окончательного решения я получил задание в рамках местных потребностей выступить с речью, одной из целей которой было разоблачить существование такого царившего ощущения среди так называемых обиженных и недовольных о том, что в собрании нет любви. Выступил. Сказал, разоблачил. Ну, что-то там сказал. А потом меня осенило: мои аргументы искусственные. И даже попытки найти в христианстве первого века аналогии с увиденным мною сейчас были настолько натянутыми, настолько неубедительными, что я понял, что заврался. Пора завязывать.
Не подумай, дорогой читатель, что я не был свидетелем любви в собрании. Был, и много раз, и восхищался этим, и гордился. Был очевидцем существования очень тесных братских уз. Но все это было вопреки, а не благодаря. А 10 лет до своего открытия думал, что благодаря.
И ни к чему другому не призываю, как к тому, чтобы не отказывать себе в этом ответственном жизненном долге - называть вещи своими именами.
Дмитрий Корнеенко
Опубликовано 04.06.2009
Ссылка-зеркало 1, ссылка-зеркало 2.
Перейти к Оглавлению блога.