Пост длинный, но важный
Сегодня исполнилось ровно три месяца, как я живу в Париже. Так начинался мой пост, который я написала для этого дня по просьбе многих людей, которые читают мой журнал и интересуются мной и моей жизнью здесь. Я написала большой и красивый пост о жизни города, в котором я нахожусь, о его привычках и особенностях, о его мужчинах и женщинах, о его красоте, необычности и завораживающей привлекательности, в которую невозможно не влюбиться. Я написала этот пост несколько дней назад, чтобы повесить в юбилей, но сегодня, перечитав его свежим взглядом, поняла, что не хочу его публиковать.
У меня здесь есть один приятель, итальянец по имени Энрико. Он довольно приятный, начитанный и хорошо образованный молодой человек, который интересуется и неплохо разбирается в политике, в частности российской. Вчера вечером после похода в театр мы отправились гулять по теплому ночному Парижу, и, как обычно бывает в таких случаях, глядя на звёзды в бесконечном небе, завели разговор про жизнь. Пробежавшись по нескольким стандартным темам, которые обсуждают между собой иностранцы (жизнь прекрасна, а французы - говно, хотя готовить, суки, умеют), Энрико, под впечатлением увиденного им репортажа о событиях последних дней в Москве и Питере, спросил меня, что я думаю о политической и экономической ситуации в России. И хотя этот вопрос стал предметом нашей беседы на следующие три часа (ну, по сути это был мой монолог, прерываемый уточняющими вопросами и восклицаниями “minchia” (“пиздец” по-нашему), так свойственными моему эмоциональному спутнику), этого времени оказалось всё равно мало, чтобы объяснить, как русские люди допустили, что такая страна как современная Россия существует.
Ключевым словом нашей беседы стало слово “абсурд”. Потому что то, что в стране с заявленной демократией по сути есть только одна партия, которая всё решает, а президент, поддерживаемый и поддерживающий эту партию сам назначает региональных наместников - это абсурд. Потому что то, что происходит с нашей армией, из которой здоровые молодые мальчики после двух лет службы выходят искалеченными инвалидами со сломанной психикой - это абсурд. Потому что то, что не взирая на прописанную в Конституции свободу передвижения, в Москве существует “особый порядок регистрации”, при котором российские граждане должны бояться милиции, которая может их без суда и следствия выкинуть из столицы их Родины - это абсурд. Потому что то, что происходит с ценами на нефть и то, как наше правительство ведёт себя в этой ситуации - это абсурд. Я не могу придумать оправдание тому, что в стране, которая положила столько своих граждан на борьбу с фашизмом, может существовать организация под названием “СС” и поощряться организации типа “Формат - 18”. В моей голове не укладывается брошюра, написанная “нашистами” к акции “Связной президента”, которая действительно напоминает агитку в стиле романа Оруэлла “1984”. Я не могу поверить, что наше правительство приняло закон, запрещающий иностранцам работать в сфере торговли на территории Российской Федерации и поощряющий идею национализма. Я не могу понять, почему убийство Литвиненко даёт куда больший резонанс в европейском обществе, чем в России, а после убийства Политковской и детей в Беслане в Италии на улицы выходят больше людей, чем в России. Хотя теперь уже понятно, что люди не зря боятся выходить на улицу, чтобы высказать собственное мнение, они бояться, что их арестуют или изобьют, как это произошло в минувшие выходные.
Самое страшное, что процент российских граждан, осознающих, что со страной что-то не в порядке, ничтожно мал. И увеличивать его с каждым днём становится всё сложнее и сложнее, потому что слишком мало осталось адекватных источников информации. От этого и бороться с распространяющейся заразой до невозможности трудно. Трудно - но необходимо.
В Уголовном Кодексе РФ есть статья за неоказание помощи. Это как, если ты видишь, что человек тонет, но не помогаешь ему, не кричишь, не зовёшь людей на помощь, то ты виновен в его смерти. Вот с Россией сейчас такая же ситуация. От того, что мы осознаём, что что-то пошло не так и молчим, мы становимся преступниками. От того, что мы не выходим на улицы, не протестуем, не обсуждаем это во весь голос с любыми людьми и в любом месте, не рассказываем тем, кто не знает о том ужасе, который происходит в стране, мы становимся предателями. Мы предаём тех людей, которые погибли в 91, мы предаём свою Родину, свою нацию, свой народ, мы предаём себя. И если Россия, в том смысле в котором мы её любим и понимаем “погибнет”, то это мы, молчащие, будем виноватыми в её “смерти”. И не дай Бог, чтобы стихотворение Волошина “Мир”, написанное в ноябре 1917 года вновь обрело свою актуальность.
Прощаясь со мной в три часа ночи у двери моей студии в Париже, Энрико задал мне последний вопрос. Он спросил: “А зачем ты живёшь в России?” Наверное, для того, чтобы понять ответ на этот вопрос нужно быть русским человеком, надо в этой стране родиться. Что бы кто сейчас ни вкладывал в понятие “патриотизм”, это одно из основополагающих понятий в моём сознании. Потому что у меня есть Родина, и я всегда буду писать это слово с большой буквы, и потому что я люблю свою Родину, я не хочу её бросать.
Россия - это поезд, в котором мы едем. И сейчас этот поезд в огне. Мы можем останавливаться, можем сходить с этого поезда во Франции, в Англии, в Америке. Wherever. Но этот поезд идёт в наших головах, и бежать мы можем только от себя. Очень многие мои знакомые говорят, что надо скорее уносить ноги из этой страны, и делать это пока дают, пока не закрыли границы; менять Родину и менять её навсегда, такой высокой ценой обеспечивая себе жизнь. Но вопрос в том, что хуже - остаться в поезде и сгореть, погибнув в борьбе, или сойти с него и умереть от боли и стыда при виде, как этот поезд сгорает без тебя. Этот вопрос каждый должен решить для себя, здесь нет правильного ответа, ровно как нет ни правых ни виноватых. Единственное чего нельзя делать это “спать” в горящем поезде и не замечать ни дыма ни гари вокруг себя. Потому что, не смотря ни на что, нужно верить, что, если в поезде будет много неспящих людей, то огонь получится затушить и поезд будет спасён, а дальше уж прямо как по тексту “куда хотим туда едем, и можем если надо свернуть”.
В конце поста опять вернусь к Энрико. При расставании, глядя на моё расстроенное и сосредоточенное лицо, он сказал: “Эй, веселее! Жизнь прекрасна, ты прекрасна! Ты живёшь в самом красивом городе мира, у тебя есть любовь, шикарные друзья, чудесная жизнь! Нельзя думать о плохом, забудь о проблемах и радуйся жизни!” Конечно, куда ему итальянцу понять нашу русскую душу, так жаждущую страданий, но чём-то он всё-таки прав. На жизнь надо смотреть радостно, потому что только с помощью радости и упорства можно побеждать. Но, когда я смотрела фотографии и ролики с “Марша Несогласных” в Москве и видела как на моей улице, рядом с моим переулком, возле моей станции метро высадилось несколько тысяч ОМОНовцев, которые били людей, просто пришедших выразить своё несогласие с действующей ситуацией, мне было больно. Чтобы так не было дальше, важно помнить, и как я уже писала выше, важно говорить и акцентировать внимание. Поэтому мой пост про Париж подождёт лучших времён, тех времён, когда в моей текущей френдленте о проблемах нашей Родины будет писать больше, чем шесть человек.