Премьера Улисса в мастерской Петра Фоменко
Под Богом я разумею существо абсолютно
бесконечное, т. е. субстанцию, состоящую
из бесконечно многих атрибутов, из которых
каждый выражает вечную и бесконечную
сущность.
Спиноза.
Евгений Каменькович поставил «Улисса» в театре Фоменко. Спектакль получился длинный, многоплановый, интересный и очень добротный. Наверное, не блестящий, но зато совершенно не скучный.
Герой нашего времени, Леопольд Блум - мужчина 38 лет, отец, сын, муж, рогоносец, ирландский еврей, рекламный агент, развратник, заступник - на взгляд обывателя получился совершенно ординарной личностью. При первом явлении «Одиссея» Каменькович показывает не война, озабоченного судьбой своей Родины, а мелкого, заурядного человека, с его страстями и желаниями, обеспокоенного исключительно удовлетворением своих личных потребностей.
И хотя Джойс наделил своего персонажа довольно необычными для того времени и места чертами, глядя на героя фоменковской инсценировки, в голове ясно вырисовывается слово «типичность» - Блум такой же, как и все остальные. Это и есть ключ к пониманию этого спектакля - все герои романа, как и все люди вообще, по сути своей абсолютно одинаковы - каждый из них является отражением Блума в той же степени, что Блум является отражением каждого из них. Никакие религиозные, расовые, половые и социальные различия не могут нам помешать прийти к этому выводу. Потому что каждый человек - Бог, а Бог в каждом из людей; в поисках себя мы приходим к Богу, а в поисках Бога - к себе.
Эта идея течет от первой сцене спектакля к последней, формализуясь в словах второго героя, молодого антогониста Блума - Стивена Дедала (чудесная актерская работа стажера театра Юрия Буторина): «Мы бредем сквозь самих себя, встречая разбойников, призраков, великанов, стариков, юношей, жен, вдов, братьев по духу, но всякий раз встречая самих себя. Тот драматург, что написал фолио мира сего, и написал его скверно, властелин всего сущего, кого истые римляне из католиков зовут dio boia, бог палач, вне всякого сомнения, есть все во всем в каждом из нас». Данная мысль во многом оправдывает тот уже немного приевшийся прием, который в очередной раз использует Каменькович - несколько актеров играет большое количество ролей - да, это не ново, но ведь если все люди одинаковые, то их может сыграть и один человек. Это же позволяет нам снисходительно смотреть на несколько примитивную актерскую игру, в такой постановке лишь подчеркивающую однообразие человеческих типажей.
Единственным исключением из череды одинаковых и взаимозаменяемых персонажей становится как раз молодой «Телемак» - учитель истории, философ, литератор и поэт. Наверное именно наличие творческой основы и незамутненного, благодаря молодости, взляда на вещи и позволяет этому персонажу выделяться из толпы, казаться чище всех, тоньше, искреннее, а значит, следуя логике спектакля, ближе к Богу. В своем романе Джойс довольно остро ставит тему поисков отца и сына - Одисея и Телемаха; Стиви Дедал предстает метафорическим сыном Леопольда Блума, и оба персонажа так или иначе олицетворяют самого автора - в юности и в зрелом возрасте. В спектакле Каменьковича эта параллель заменяется другой - герои a priori не могут состоять в кровном родстве - ведь они сделаны из совершенно разного теста. Стивен - творец, он во всем видит Бога, во всем обращается к нему; Блум же наоборот во всем и во всех видит только себя, меряет всех своей собственной меркой. Именно такой подход и оправдывает случившуюся «невстречу» заглавных персонажей - это не непрофессионализм и не отсутствия чутья у Каменьковича не сделали сцену их всречи у приюта кульминационной - но просто если люди существуют на разных уровнях, на разных пластах, они не могут столкнуться, между ними нет внутреннего конфликта.
Сложившаяся система персонажей замечательно подчеркнута цветовым решением спектакля - серое, черное, красное, белое. Все второстепенные герои носят костюмы серого цвета, он же цвет площадки, реквизита, оформления, а главное - моря, которое в данном спектакле играет свою особую и очень важную роль. Герои мужчины (Блум и Дедал) наоборот одеты в черное, и серый подчеркнуто не приемлют, отдавая дань памяти трауру и гамлетовским мотивам. Красивый элегантный костюм старшего из них в очередной раз указывает нам на далекость его обладателя от своего молодого антипода, в его поношенном и некрасивом одеянии. Красный - цвет измены - в него одевается Молли Блум, ее любовник, и молоденькая Герти, искушение Леопольда.
Удачная игра с цветом компенсирует слишком яркий, резкий и мешающий свет, который берет на себя черезчур много внимания. Единственное, что выигышно смотрится в таком свете - это та образность, которой режиссер добивается с помощью игры теней, меняющейся в течение действия. Так, в начале спектакля, утром или днем 16 июня, тени почти нет, она незаметна, и от этого персонажи кажутся достаточно значительными, тогда как к концу действия тени накрывают героев, показывая нам их истинную ничтожность.
Помимо света из недостатков хочется отметить довольно примитивную игру с декорацией. Все действие спектакля строится вокруг 2х железных конструкций, которые одновременно могут быть и маяком, и набережной, и мостовой, и борделем, и аптекой, и школой, и книжным магазином, и трамваем, и виселицей - в зависимости от обстановки. Но это видоизменение одного и того же пространства становится весьма понятно и отыграно уже за первые два часа спектакля - остальные 4 часа мы наблюдаем всего лишь повтор этого довольно старого приема. К счастью, в третьем акте в спектакле появляются довольно символичные Блюмо-ворота и жестяной шар, которые значительно помогают актерам обыгрывать пространство сцены.
Еще, что касается сложностей в реализации идеи постановки романа - в произведении Джойса одним из главных персонажей выступает Город - Дублин в 1904 году. Разумеется, в сценической постановке этого героя воплотить довольно трудно -
Каменькович запускает продавщиц, разносчиков газет, велосипедистов и просто прогуливающихся дублинцев для поддержания атмосферы ирландской столицы, но все они не очень ему помогает. Без одного из основных персонажей романа сценическое действие начинает провисать, и зритель на чувственном уровне ощущает нехватку чего-то очень важного, значительного. Частично образ города заменяется образом моря - всеобъемлющего пространства - Бога - это помогает нам в первой и в последней части, но вторую часть это не спасает.
Зато инсценировка замечательно обыгрывает последний Эпизод романа, делая из него отдельный, вставной, но очень цельный спектакль. Точнее моноспектакль. Трогательную, невероятно пронзительную очень честную и чрезвычайно элегантную историю жены Блума, Молли, воплощения всей женской сущности. Хочется поклониться таланту чудной Полины Кутеповой, которая без всякого страха, на собственной харизме полчаса держит зал в невероятном напряжении, когда никто не смеет ни чихнуть, ни кашлянуть, ни оторвать от нее взгляда. Мне кажется, что это самая большая удача этого спектакля.
Если говорить в целом, то все ничего. Конечно, слишком длинно. Самое важное можно было бы сказать и короче, часа за три с половиной. Спектакль получился монументальный, важный и даже значимый для сегодняшнего театра, но он не настолько завораживает, чтобы можно было купаться в его атмосфере в течение всех 6 часов. Хотя, конечно, не в часах счастье.