Кошачий взгляд на поэта А.Цветкова-старшего
Достопочтенный кот Юс, то есть я, читая в Сети о поэте Цветкове и его вечерах в ОГИ и Булгаковском доме, столкнулся с привычно легкомысленными мнениями хомей сапиенсов. Мнения сии, подтверждающие мой вывод о превосходстве кошачьих над наивными жителями этого галактического Мухосранска, я решил вычленить, рассмотреть повнимательнее и отправить туда, где их заслуженное место - в мусорную корзину, а, точнее, пакет. Сим процессом прелюбезнейше и наикосноязычно насладиться предлагаю.
Вот эти мнения.
а)"В стихах Цветкова нет органической жизни и внутренней необходимости. Он пишет для роботов. У него продуманные нагромождения слов. Короче, скучно пишет. Кто с этим не согласен - еще маленький. Вот дорастет - обязательно согласится. А если нет, значит, он робот, муахха-ха!" (нельзя отказать автору во внутренней логике)
Если хомо сапиенс слышит некую речь, и она представляется ему нагромождением слов, то вариантов тут несколько:
1) Между словами нет синтаксической или семантической связи, они соединены случайным образом(т.е. это не текст).
2)Значение слов непонятно, говорящий пользуется другим языком(не русским, не известным слушателю).
В чем же дело? Поэт Цветков пишет по-русски, слова в его тексте связаны. Почему затруднено восприятие?
Очевидно, язык Цветкова так удален от нормативного, что наш хомо не успевает обработать информацию, а тем более ее эстетически осмыслить. Существует некое "поле" текстов, внутри которого автору мнения все понятно. Цветков за это поле выходит.
Еще один ньюанс: если бы Цветков совсем вышел из этого условного нормативного "поля", текст как таковой уничтожился бы в принципе. Тем временем, наш хомо не утверждает, что стихи Цветкова совершенно бессмысленны (только безжизненны). Значит, Цветков не полностью скрывается в хаосе, который существует за границами "поля". Восприятие лишь затруднено.
В этом всё дело. Поэзия возникает именно на границе. Внутри "поля" нет поэзии, там только сумма уже сказанного. А за "полем" нет осмысленного текста, там только дыр-бул-щир. Чтобы "уследить" за поэтом, нужно вместе с ним заглянуть за предел, так далеко, как заглядывает он.
Для понимания Цветкова нужно переключиться как бы на особый регистр восприятия языка. Тогда станет ясно, что внешний каркас - иллюзия, откроется та самая "органическая жизнь и внутренняя необходимость". Это усилие приходится делать всю жизнь. Мне требовалось его сделать, чтобы понять Пастернака. Потом - чтобы понять Мандельштама. Эти два поэта особенно трудны для первого впечатления. И для второго впечатления, и для третьего. Но стоит сделать усилие, и больше никогда не захочется возвращаться туда, где нет Пастернака и Мандельштама. Потому что там, где они есть, гораздо интереснее. Однако, не всегда можно преодолеть психологический барьер, а в определенном возрасте, когда человек сложился, это вообще вряд ли возможно. Есть тайный бабушкин рецепт - читать много текстов автора - желательно все и подряд в течение длительного времени, погружаясь все глубже, пока не начнешь мыслить, как он. Но эффект не гарантирую. Слишком много сейчас чепухи, ради которой стараться вовсе не стоит. Зачем, как говорится, мозги ломать? Ради текстов Цветкова - стоит. Но это говорю я - кот. Каждый решает сам, прислушаться к коту или нет. Я и сам начал читать Цветкова только по рекомендации человека, мнение которого безмерно уважаю и кому - что гораздо важнее - доверяю.
Поставим небольшой эксперимент. Предлагаю прочитать следующий текст:
"Всяческие траурные митинги были ничем иным, как воспоминанием о том, как нас громили эти мертвецы. Помню красный, нет зловещий, багровый свет петуний, применяющихся в числе других как средство оформления торжественных или траурных церемониалов. Городской цветок, петуния. Указ исполкома, и мы шли, как заведенные, как на батарейках. Помню, как хоронили нашего завуча, Крамаренко. Играл похоронный оркестр, а мы слышали лопасти мельницы. Это перемалывали наши жизни. Тру-ту-ту. А мы мечтали о джазе, мы прятали его в наших сердцах, надутых, как воздушные шары, пустым и спертым воздухом. Вины не ощущали. Пили. Помятые лица, сползший пиджак отца, земля качается под ногами. Оркестр оглушает. Над нами летает завуч в облике вороны и кричит: "Невермор!""
Это свободная художественная переработка моих впечатлений и ассоциаций от одного стихотворения Цветкова.
А теперь первоисточник:
воспоминаньем о погромах
под исполкомовский указ
в больших петуниях багровых
бывали праздники у нас
мы выходили по тревоге
изображая без вины
кристалл германия в триоде
где дырки быстрые видны
с утра садилась батарейка
сползал родительский пиджак
и мертвый завуч крамаренко
в зубах петунию держал
в оркестре мельница стучала
земля ходила ходуном
другая музыка скучала
в порожнем сердце надувном
мы перли в адские ворота
под оглушительный металл
и мертвый завуч как ворона
в зените с песнями летал
(с) А.Цветков-старший
Разумеется, нельзя передать содержание стихотворения, пережевав его и выплюнув в форме прозы. Потому что это невозможно никогда. Проза и поэзия - не вода и лед, они не переходят друг в друга, являясь принципиально разными веществами. Скажу проще - единственным способом пересказать, что содержится в этом стихотворении, было бы дословно привести его. В этом и смысл эксперимента - показать, что останется от текста, если перевести его в "нормативное поле". И если вы поняли Цветкова, переключились на его регистр, то вам должно быть ясно, что осталось ничтожно мало, да ничего, кроме навязанной интерпретации(вероятно, неверной к тому же). Хотя мне больше нравится слово - интер-трепация(производящаяя основа "трёп"), она же трепанация и панацея.
И здесь, мне кажется, бесполезен рациональный, филологический подход. Нужно стать органом слуха. Иначе, не выяснишь, "как летать умеет птица без мотора и руля".
Жил на свете мальчик детский,
Лыко плотное вязал.
Уходил на Павелецкий,
На Савеловский вокзал.
Надевал носки и брюки,
Над вопросами потел.
Все пытался по науке,
Все по-умному хотел.
Тряс кровать соседской дочке,
Тратил медные гроши.
Все искал опорной точки
В тонком воздухе души.
Этот мальчик философский
В суете научных дней
Стал умен, как Склифосовский
Даже, видимо, умней.
Но не смог он убедиться,
Мозгом бережным юля,
Как летать умеет птица
Без мотора и руля.
Так давайте дружным хором
Песню детскую споем,
Как летает птица ворон
В тонком воздухе своем.
(с) А.Цветков-старший
Это ранний Цветков. Для "непосвященного" он гораздо понятнее, я проверял неоднократно. Свидетельство того, что поэт постоянно уходил все дальше, за границу, им же самим обозначенную (вот и ушел далехонько). Кстати, это и делает его поэтом, а не версификатором. И тут есть еще один ньюанс. Касается он второго мнения.
b) "Цветков - живой классик. Все ему завидуют, поэтому пишут нехорошие отзывы."
Это мнение также легкомысленно, как и мнение первого хомы сапиенса. Живой классик - это тоже самое, что живой мертвец. Вот завучу Крамаренко можно цветы приносить и памятник ставить. А Цветкова надо обсуждать, ругать, хвалить, понимать, не понимать, а он сам, тем временем, будет шагать дальше, так, чтобы кому-то приходилось делать усилия, догонять. Не надо быть живым классиком, надо быть живым поэтом. Нет, нет, живой классик - это автор "Пусть бегут неуклюжи", поэт Тимофеевский, так напугавший всех, кто был в ОГИ. А Цветков, тьфу-тьфу-тьфу, нас еще удивит и заставит задуматься. Я, во всяком случае, настроен на такое развитие событий.
Вот эти мнения.
а)"В стихах Цветкова нет органической жизни и внутренней необходимости. Он пишет для роботов. У него продуманные нагромождения слов. Короче, скучно пишет. Кто с этим не согласен - еще маленький. Вот дорастет - обязательно согласится. А если нет, значит, он робот, муахха-ха!" (нельзя отказать автору во внутренней логике)
Если хомо сапиенс слышит некую речь, и она представляется ему нагромождением слов, то вариантов тут несколько:
1) Между словами нет синтаксической или семантической связи, они соединены случайным образом(т.е. это не текст).
2)Значение слов непонятно, говорящий пользуется другим языком(не русским, не известным слушателю).
В чем же дело? Поэт Цветков пишет по-русски, слова в его тексте связаны. Почему затруднено восприятие?
Очевидно, язык Цветкова так удален от нормативного, что наш хомо не успевает обработать информацию, а тем более ее эстетически осмыслить. Существует некое "поле" текстов, внутри которого автору мнения все понятно. Цветков за это поле выходит.
Еще один ньюанс: если бы Цветков совсем вышел из этого условного нормативного "поля", текст как таковой уничтожился бы в принципе. Тем временем, наш хомо не утверждает, что стихи Цветкова совершенно бессмысленны (только безжизненны). Значит, Цветков не полностью скрывается в хаосе, который существует за границами "поля". Восприятие лишь затруднено.
В этом всё дело. Поэзия возникает именно на границе. Внутри "поля" нет поэзии, там только сумма уже сказанного. А за "полем" нет осмысленного текста, там только дыр-бул-щир. Чтобы "уследить" за поэтом, нужно вместе с ним заглянуть за предел, так далеко, как заглядывает он.
Для понимания Цветкова нужно переключиться как бы на особый регистр восприятия языка. Тогда станет ясно, что внешний каркас - иллюзия, откроется та самая "органическая жизнь и внутренняя необходимость". Это усилие приходится делать всю жизнь. Мне требовалось его сделать, чтобы понять Пастернака. Потом - чтобы понять Мандельштама. Эти два поэта особенно трудны для первого впечатления. И для второго впечатления, и для третьего. Но стоит сделать усилие, и больше никогда не захочется возвращаться туда, где нет Пастернака и Мандельштама. Потому что там, где они есть, гораздо интереснее. Однако, не всегда можно преодолеть психологический барьер, а в определенном возрасте, когда человек сложился, это вообще вряд ли возможно. Есть тайный бабушкин рецепт - читать много текстов автора - желательно все и подряд в течение длительного времени, погружаясь все глубже, пока не начнешь мыслить, как он. Но эффект не гарантирую. Слишком много сейчас чепухи, ради которой стараться вовсе не стоит. Зачем, как говорится, мозги ломать? Ради текстов Цветкова - стоит. Но это говорю я - кот. Каждый решает сам, прислушаться к коту или нет. Я и сам начал читать Цветкова только по рекомендации человека, мнение которого безмерно уважаю и кому - что гораздо важнее - доверяю.
Поставим небольшой эксперимент. Предлагаю прочитать следующий текст:
"Всяческие траурные митинги были ничем иным, как воспоминанием о том, как нас громили эти мертвецы. Помню красный, нет зловещий, багровый свет петуний, применяющихся в числе других как средство оформления торжественных или траурных церемониалов. Городской цветок, петуния. Указ исполкома, и мы шли, как заведенные, как на батарейках. Помню, как хоронили нашего завуча, Крамаренко. Играл похоронный оркестр, а мы слышали лопасти мельницы. Это перемалывали наши жизни. Тру-ту-ту. А мы мечтали о джазе, мы прятали его в наших сердцах, надутых, как воздушные шары, пустым и спертым воздухом. Вины не ощущали. Пили. Помятые лица, сползший пиджак отца, земля качается под ногами. Оркестр оглушает. Над нами летает завуч в облике вороны и кричит: "Невермор!""
Это свободная художественная переработка моих впечатлений и ассоциаций от одного стихотворения Цветкова.
А теперь первоисточник:
воспоминаньем о погромах
под исполкомовский указ
в больших петуниях багровых
бывали праздники у нас
мы выходили по тревоге
изображая без вины
кристалл германия в триоде
где дырки быстрые видны
с утра садилась батарейка
сползал родительский пиджак
и мертвый завуч крамаренко
в зубах петунию держал
в оркестре мельница стучала
земля ходила ходуном
другая музыка скучала
в порожнем сердце надувном
мы перли в адские ворота
под оглушительный металл
и мертвый завуч как ворона
в зените с песнями летал
(с) А.Цветков-старший
Разумеется, нельзя передать содержание стихотворения, пережевав его и выплюнув в форме прозы. Потому что это невозможно никогда. Проза и поэзия - не вода и лед, они не переходят друг в друга, являясь принципиально разными веществами. Скажу проще - единственным способом пересказать, что содержится в этом стихотворении, было бы дословно привести его. В этом и смысл эксперимента - показать, что останется от текста, если перевести его в "нормативное поле". И если вы поняли Цветкова, переключились на его регистр, то вам должно быть ясно, что осталось ничтожно мало, да ничего, кроме навязанной интерпретации(вероятно, неверной к тому же). Хотя мне больше нравится слово - интер-трепация(производящаяя основа "трёп"), она же трепанация и панацея.
И здесь, мне кажется, бесполезен рациональный, филологический подход. Нужно стать органом слуха. Иначе, не выяснишь, "как летать умеет птица без мотора и руля".
Жил на свете мальчик детский,
Лыко плотное вязал.
Уходил на Павелецкий,
На Савеловский вокзал.
Надевал носки и брюки,
Над вопросами потел.
Все пытался по науке,
Все по-умному хотел.
Тряс кровать соседской дочке,
Тратил медные гроши.
Все искал опорной точки
В тонком воздухе души.
Этот мальчик философский
В суете научных дней
Стал умен, как Склифосовский
Даже, видимо, умней.
Но не смог он убедиться,
Мозгом бережным юля,
Как летать умеет птица
Без мотора и руля.
Так давайте дружным хором
Песню детскую споем,
Как летает птица ворон
В тонком воздухе своем.
(с) А.Цветков-старший
Это ранний Цветков. Для "непосвященного" он гораздо понятнее, я проверял неоднократно. Свидетельство того, что поэт постоянно уходил все дальше, за границу, им же самим обозначенную (вот и ушел далехонько). Кстати, это и делает его поэтом, а не версификатором. И тут есть еще один ньюанс. Касается он второго мнения.
b) "Цветков - живой классик. Все ему завидуют, поэтому пишут нехорошие отзывы."
Это мнение также легкомысленно, как и мнение первого хомы сапиенса. Живой классик - это тоже самое, что живой мертвец. Вот завучу Крамаренко можно цветы приносить и памятник ставить. А Цветкова надо обсуждать, ругать, хвалить, понимать, не понимать, а он сам, тем временем, будет шагать дальше, так, чтобы кому-то приходилось делать усилия, догонять. Не надо быть живым классиком, надо быть живым поэтом. Нет, нет, живой классик - это автор "Пусть бегут неуклюжи", поэт Тимофеевский, так напугавший всех, кто был в ОГИ. А Цветков, тьфу-тьфу-тьфу, нас еще удивит и заставит задуматься. Я, во всяком случае, настроен на такое развитие событий.