Юрий Комягин: За две недели зимних каникул я прочитывал до 50 книг
Школьные зимние каникулы, которые и раньше начинались примерно в эту пору, я ждал с нетерпением. Вообще, любые каникулы ждешь с нетерпением, но зимние - особенно. К паузе в учебном процессе я готовился основательно. Специально откладывал книги, которые мне казались интересными. Набирал их отовсюду - покупал в книжном магазине, брал во всех библиотеках, в которых был записан (в трех - школьной, районной детской и районной взрослой), просил у друзей и знакомых почитать. Короче, когда начинались зимние каникулы, меня ждала стопка различной литературы. И я погружался в нее, как подводная лодка в океанские глубины.
Жизнь библиомана.
Фото: Гугл.
Менялось время, день и ночь сливалось в одно целое. Еда отходила на второй план. Телевизор я не особенно уважал и тогда (и теперь). Я читал запоем. В первую очередь, конечно, привлекал напряженный сюжет. Но не только. Классика и серьезная литература тоже интересовали меня. Но читалось все подряд - одним потоком. Белорусские Василь Быков и Владимир Короткевич чередовались с Эрнестом Хемингуэем и Франсуазой Саган. Владимир Богомолов приходил на смену братьям Вайнерам. Иван Ефремов проглатывался вслед за Айзеком Азимовым. За французским детективщиком Себастьеном Жапризо следовал советский тонкий стилист Валентин Катаев. Кстати, из его "Алмазного венца" я тут же выписал стихи Семена Кесельмана, вот они, сохранились в старой тетрадочке:
Кто говорит, что у меня есть муж,
По кафедре истории прозектор.
Его давно не замечаю уж,
Не на него направлен мой прожектор.
Сейчас ко мне придет один эксцесс,
Так я зову соседа с ближней дачи,
Мы совершим с ним сладостный процесс.
Сначала так, а после по-собачьи.
Помню, однажды я так увлекся чтением, что позабыл о приближающемся Новом годе, и лишь в последний момент был извлечен из-за книжки к праздничному столу. Я и сейчас могу забыть про Новый год, если в руки попадается хорошая книга.
Жизнь библиомана.
Фото: Гугл.
Менялось время, день и ночь сливалось в одно целое. Еда отходила на второй план. Телевизор я не особенно уважал и тогда (и теперь). Я читал запоем. В первую очередь, конечно, привлекал напряженный сюжет. Но не только. Классика и серьезная литература тоже интересовали меня. Но читалось все подряд - одним потоком. Белорусские Василь Быков и Владимир Короткевич чередовались с Эрнестом Хемингуэем и Франсуазой Саган. Владимир Богомолов приходил на смену братьям Вайнерам. Иван Ефремов проглатывался вслед за Айзеком Азимовым. За французским детективщиком Себастьеном Жапризо следовал советский тонкий стилист Валентин Катаев. Кстати, из его "Алмазного венца" я тут же выписал стихи Семена Кесельмана, вот они, сохранились в старой тетрадочке:
Кто говорит, что у меня есть муж,
По кафедре истории прозектор.
Его давно не замечаю уж,
Не на него направлен мой прожектор.
Сейчас ко мне придет один эксцесс,
Так я зову соседа с ближней дачи,
Мы совершим с ним сладостный процесс.
Сначала так, а после по-собачьи.
Помню, однажды я так увлекся чтением, что позабыл о приближающемся Новом годе, и лишь в последний момент был извлечен из-за книжки к праздничному столу. Я и сейчас могу забыть про Новый год, если в руки попадается хорошая книга.