Языки мира: о двух литературных норвежских языках
В 1814 г. Норвегия освободилась от датского владычества, которое продолжалось более 400 лет, и вступила в персональную унию со Швецией: государства оставались независимыми друг от друга, но ими управлял один монарх. Однако четыре века не прошли даром для норвежского языка: датский и норвежский очень близкородственны, и поэтому язык норвежского населения, особенно в городах, легко подстраивался под датский и тем самым приближался к нему еще сильнее. В результате после обретения независимости единого норвежского языка фактически не существовало: диалекты деревенского населения заметно отличались от речи образованных городских жителей.
В середине XIX в. наметились два пути решения этой проблемы: эволюционный и революционный. Главным представителем эволюционного подхода стал школьный учитель Кнуд Кнудсен (1812-1895): он считал, что норвежский язык должен постепенно стабилизироваться на основе речи горожан и среднего класса. В 1881 г. он издал словарь «Ненорвежский и норвежский, или Отмена иностранных слов», в котором предлагал норвежские эквиваленты для заимствований из разных языков, в первую очередь латинского, но также и датского и нижненемецкого. Например, он предлагал заменить слова Aarhundrede 'век, букв. год-сто' и Aartusinde 'тысячелетие, букв. год-тысяча' на hundred-år букв. 'сто-год' и tusen-år букв. 'тысяча-год', поскольку порядок компонентов типа 'год-сто' - это немецкое влияние (Jahrhundert). Это конкретное изменение так и не удалось реализовать, и норвежцы до сих пор говорят århundre и årtusen, но многие другие осторожные рекомендации Кнудсена воплотились в жизнь. В результате сформировалась норма, которая носила названия riksmål 'риксмол, государственный язык', а в 1929 г. получила название bokmål 'букмол, книжный язык' (правда, некоторые адепты риксмола продолжили использовать старое название для наиболее традиционной разновидности языка и после 1929 г.). Это тот литературный норвежский язык, которым сейчас пользуется большинство норвежцев, - но все-таки не единственный норвежский литературный стандарт.
Дело в том, что тогда же, в XIX в., норвежский филолог и поэт Ивар Осен (1813-1896) воплотил в жизнь смелый и необычный проект, фактически изобретя второй норвежский литературный язык. Он отказался опираться на данизированную речь образованных кругов, считая, что искать надо не там. Осен объявил, что деревенские диалекты куда лучше сохраняют подлинно норвежский колорит и именно на их основе надо составить современный норвежский язык. Он стал изучать диалекты, находя в них древненорвежские черты. При этом Осен отнюдь не пытался возродить древненорвежский: если что-то пропало из всех диалектов, он не включал это в свой язык, но если какой-то архаизм хоть где-то сохранился, то он с большой вероятностью попадал в язык Осена. В 1853 г. Осен выпустил работу под названием «Образцы деревенского языка Норвегии» (Prøver af Landsmaalet i Norge), куда включил примеры текстов на выработанном им варианте норвежского языка. За этим вариантом в итоге и закрепилось название landsmål 'деревенский язык', а в 1885 г. он приобрел официальный статус наравне с риксмолом. В 1929 г. ему было дано название nynorsk 'новонорвежский'.
Различия между букмолом и нюнорском весьма заметны: обычно буквально по одной фразе можно понять, к какой разновидности языка она относится. К примеру, в нюнорске четко проводится противопоставление трех родов - мужского, женского и среднего - как в единственном, так и во множественном числе. Это видно и по формам самих существительных во множественном числе, и по артиклям (неопределенному и определенному) в единственном числе:
В букмоле под датским влиянием в XIX в. господствовала двухродовая система: средний род противопоставляется общему роду, в котором совпали мужской и женский род - en båt = en elv. Такая ситуация во многом сохраняется и до сих пор, хотя определенный артикль, который ставится после существительного, сейчас все же часто употребляется в форме женского рода: båten ' (эта) лодка', но elva ' (эта) река'.
Кроме того, в букмоле и нюнорске различаются многие часто употребляемые слова: 'я' на букмоле - jeg [йей], а на нюнорске - eg [эг]; 'какой-то' на букмоле - noen [нуэн], а на нюнорске - nokon [нокун], и т. д.
Многочисленные языковые реформы, происходившие в Норвегии на протяжении XX в., преследовали самые разные цели. Одни из них сближали букмол и нюнорск, а другие, наоборот, разрешали им разойтись подальше. Впрочем, было у них и нечто общее: все они вызывали недовольство широкой публики, как почти всегда и бывает с языковыми реформами. Например, в 1959 г. была предпринята попытка выработать единый язык для школьных учебников, который включал бы в себя формы, допустимые и в букмоле, и в нюнорске. Этот вариант норвежского языка получил название læreboknormalen 'стандарт для учебников'. В появившемся спустя несколько лет норвежском переводе мюзикла «Моя прекрасная леди» саркастическая реплика профессора Хиггинса, направленная против языка Элизы Дулиттл: This is what the British population / Calls an elementary education 'Вот что британское население называет начальным образованием' - переведена так: Her i landet kalles denne talen / For den nye læreboknormalen 'В этой стране такой язык называется новым стандартом для учебников'. Едва ли это можно счесть проявлением любви к реформе. Таких примеров можно было бы привести десятки, ведь в Норвегии и по сей день продолжается непростое, но интересное сосуществование датско-норвежского в своей основе букмола и нюнорска, сконструированного Иваром Осеном.