Супершкола. Удивительное семейство.
Недавно рассказывала своему другу юности про свою замечательную школу и решила поделиться воспоминаниями о советском детстве с новыми друзьями, потому что школа была уникальная, единственная в стране.
Сегодня я начинаю выкладывать в своем журнале цикл рассказов о своей замечательной английской школе. Часть из них вошла в роман "История моих ошибок" в качестве отдельных глав, но много материала осталось за рамками романа и было опубликовано в серии рассказов, объединенных под заголовком "Супершкола". Сегодняшняя глава повествует о необычной судьбе основателя нашей спецшколы и его семье. Я очень благодарна судьбе за то, что в моей жизни повстречались эти люди.
УДИВИТЕЛЬНОЕ СЕМЕЙСТВО.
(отрывок из романа "История моих ошибок", глава 7)
Это была самая необычная семья из всех, которые мне встретились в жизни. А в то время наблюдать таких людей было практически то же самое, что поздней слякотной осенью где-нибудь в глубокой российской провинции на голой ветке или на земле, покрытой облетевшими бурыми листьями увидеть попугая в ярком оперении или павлина, распушившего свой царственный хвост. Мало того, что эти люди выгодно отличались от окружающих своим внешним видом, сам уклад их семейной жизни и отношения внутри этой «ячейки общества» коренным образом отличались от всех, кого я знала.
У моих родителей было довольно много знакомых. Отсутствие родственников мама с лихвой компенсировала наличием кучи «друзей», с которыми проводили выходные и праздники. Когда родители были еще довольно молодыми, летом вся их развеселая компания погружалась в электричку или автобус и выезжала на природу. Народу набиралось много: все были при мужьях и женах, у всех было по двое-трое детей. Накрывали поляну с незамысловатыми, но аппетитными и сытными закусками, да и выпивки всегда хватало тем, кто любил это дело. Мой отец выпивал рюмашку и шел спать в кусты, а другие мужики, бывало, и надирались в стельку, особенно один красавец, сделавший завидную партийную карьеру, возглавив крупный промышленный центр. Вроде, все были людьми образованными, но при этом могли и матом выругаться, и анекдот скабрезный рассказать, и на жену прикрикнуть, и детям подзатыльник отвесить - в общем, это были обычные советские семьи без всякого сюсюканья.
Отношения в Ларисиной семье были совершенно другими. Когда я впервые попала в этот дом, их было семеро: Джеймс, его старенькая мама, сестра-инвалид, жена и трое их детей. Да-да, его именно так и звали (на русский перевели как Яков Валентинович), потому что он был датчанином. Большую часть своей жизни он прожил в Европе, учился в одном из самых престижных в мире университетов, хотя семья не была богатой, но закончить курс наук не успел, так как его отец умер довольно рано, и Джеймсу пришлось взвалить на себя бремя заботы о матери и сестре. Ему удалось найти хорошо оплачиваемую работу в крупной нефтяной компании, которая откомандировала его на другой конец света - в Китай. Трудился он добросовестно и много, и сумел не только обеспечить своих женщин, но и сколотить небольшое состояние, купить земельный участок и построить на нем просторную фанзу - то есть стал помещиком. Там же он встретил русскую девушку, дочь эмигрантов, и влюбился в нее. Она уже была сосватана за русского парня, тоже сына эмигрантов, но, познакомившись с Джеймсом, отказала жениху.
Не знаю, как долго он ухаживал за своей любимой, но добился успеха, и они поженились. Думаю, что его Верочке несказанно повезло, потому что муж ее не просто любил, а боготворил. Я была еще ребенком, но в течение четырех лет появляясь два раза в неделю у них дома (они обучали меня английскому языку со второго по пятый класс), не могла не заметить, с каким обожанием Джеймс смотрел на жену. Не сказать, чтобы она была красавицей: маленькая, полненькая, с простым, «рязанским», лицом - совершенно обычная, ничем не выдающаяся женщина. Но ЖЕНЩИНА, а не строитель коммунизма. Характер у нее был мягкий, или, скорее, она хотела, чтобы муж считал так. Она никогда ни на кого не повышала голоса, но правила в доме именно она: дочери слушались ее беспрекословно, а муж внимал каждому ее слову и с радостью выполнял все ее пожелания (а не приказы, как это было в других семьях). Уже тот факт, что он пожертвовал всем, что так долго создавал - карьерой, домом, состоянием - говорит о том, что жена для него была дороже и главнее всего на свете.
Они жили в Китае вполне благополучно, вот только, как всех русских, Верочку замучила ностальгия - тоска по никогда не виданной родине. Кому не пришлось пожить за границей, наверное, посчитает это обыкновенной блажью зажравшихся людей. Поверьте, это не так. Мне пришлось в полной мере испытать это изматывающее душу чувство, когда я работала в США. Как солдат считает дни до демобилизации из армии, так и я радовалась каждому прошедшему часу, который приближал мое возвращение домой. Хотя все вокруг было обычным - и чужим! Даже птицы и растения напоминали бутафорию, ярко раскрашенную и покрытую лаком. И я жила не в Калифорнии, а в Чикаго, где климат мало отличается от средней полосы России - разве что из-за постоянного ветра и большой влажности, зимой очень холодно, а летом нестерпимо жарко и душно. В Китае, видимо, тоже погода своеобразная, но, думаю, не это было главной причиной их переезда.
В общем, уговорила жена Джеймса, который, являясь порождением капиталистического мира, был до мозга костей пропитан идеалами и принципами той системы, отринуть все старое и броситься в омут с головой, понятия не имея, что из себя представляет социалистическое бытие (а именно оно, как мы помним из философских тезисов, и определяет сознание). Он обратился в посольство СССР в Пекине, где был принят с распростертыми объятиями. Там его обласкали и обнадежили, что окажут всяческое содействие при устройстве семьи в Советском Союзе. Правда, в Москву и Ленинград жить не пустили, но предложили несколько крупных городов, из которых они почему-то выбрали наш. Было лишь одно условие: Джеймс должен был все свое имущество, включая землю, дом, накопления, подарить посольству. Семье предлагалось забрать с собой только личные вещи и кой-какую домашнюю утварь. Будучи человеком слова, и, видимо, привыкший иметь дело с себе подобными представителями капиталистического бизнеса, Джеймс полагал, что подписывает взаимовыгодный контракт, - и согласился. И вот, получив советские «серпастые и молоткастые» паспорта, они отбыли из загнивающего вчера в светлое будущее.
А попали в безрадостное сегодня. Никто их здесь, естественно, не ждал. Представьте себе дом, в котором находится тяжело больной человек после сложнейшей операции, которая едва не унесла его жизнь. Ценой неимоверных усилий семья пытается поставить его на ноги, но ни сил, ни средств не хватает, люди крайне измучены, а тут вдруг, как снег на голову, сваливаются какие-то дальние родственники, имеющие свой богатый и сытый дом, и заявляют: «Мы будем у вас жить!» Ведь война только-только закончилась, вокруг была разруха и нищета. Конечно, до нашего города боевые действия, слава Богу!, не докатилась в самом прямом смысле этого слова, но в каждой семье были и горькие потери, и ужасные бытовые условия, и скудность во всем. Советские люди были закаленными борцами с трудностями, а семья Джеймса жила спокойной и обеспеченной жизнью среднего класса - и вдруг в одночасье превратилась в нищих, бездомных люмпенов с тремя малолетними детьми, инвалидом и старушкой на руках. Не представляю, как ему удалось пережить это потрясение и не получить инфаркт или избежать петли. Думаю, что так присущее ему чувство долга и ответственности помогло.
И начал он карабкаться из этой бездны вверх. Они продали почти все личные вещи и утварь: китайская фарфоровая посуда, красивые шифоновые и шелковые отрезы, и дорогие их сердцу безделушки дали им возможность собрать достаточно денег, чтобы купить конюшню (длинный узкий сарай без отопления и с земляным полом). Родители пошли преподавать английский язык (за самую низкую ставку, ведь у них не было дипломов советских вузов, а, следовательно, и высшего образования), сестра, будучи великолепной портнихой, стала обшивать местный бомонд, а бабушка и девочки вести хозяйство и, конечно, успешно учиться в школе. Никогда бы им не вылезти из нищеты и этой конюшни (которую они, имея безупречный вкус, превратили в довольно милое и уютное гнездышко небогатых людей), но в стране как раз начал появляться интерес к английскому языку, которым они владели свободно. И потянулись в их дом вереницей ученики, не лоботрясы-двоечники, а дети из интеллигентных семей, а с ними и финансовый ручеек, который позволил им лет через пятнадцать построить две малюсенькие кооперативные квартирки: себе с младшей дочерью и для средней дочери с мужем и ребенком. Бабушка и сестра, увы!, не дожили до этих счастливых времен. Старшая дочь с мужем и сыном обитала в другом городе Они, может, и раньше бы накопили необходимую сумму, но Джеймс сам вырыл себе яму: он пробил в городе открытие английской спецшколы, и, естественно все их ученики отправились учиться туда.
Продолжение следует...
Продолжение: https://www.livejournal.com/update.bml?ila_campaign=control_str
Сегодня я начинаю выкладывать в своем журнале цикл рассказов о своей замечательной английской школе. Часть из них вошла в роман "История моих ошибок" в качестве отдельных глав, но много материала осталось за рамками романа и было опубликовано в серии рассказов, объединенных под заголовком "Супершкола". Сегодняшняя глава повествует о необычной судьбе основателя нашей спецшколы и его семье. Я очень благодарна судьбе за то, что в моей жизни повстречались эти люди.
УДИВИТЕЛЬНОЕ СЕМЕЙСТВО.
(отрывок из романа "История моих ошибок", глава 7)
Это была самая необычная семья из всех, которые мне встретились в жизни. А в то время наблюдать таких людей было практически то же самое, что поздней слякотной осенью где-нибудь в глубокой российской провинции на голой ветке или на земле, покрытой облетевшими бурыми листьями увидеть попугая в ярком оперении или павлина, распушившего свой царственный хвост. Мало того, что эти люди выгодно отличались от окружающих своим внешним видом, сам уклад их семейной жизни и отношения внутри этой «ячейки общества» коренным образом отличались от всех, кого я знала.
У моих родителей было довольно много знакомых. Отсутствие родственников мама с лихвой компенсировала наличием кучи «друзей», с которыми проводили выходные и праздники. Когда родители были еще довольно молодыми, летом вся их развеселая компания погружалась в электричку или автобус и выезжала на природу. Народу набиралось много: все были при мужьях и женах, у всех было по двое-трое детей. Накрывали поляну с незамысловатыми, но аппетитными и сытными закусками, да и выпивки всегда хватало тем, кто любил это дело. Мой отец выпивал рюмашку и шел спать в кусты, а другие мужики, бывало, и надирались в стельку, особенно один красавец, сделавший завидную партийную карьеру, возглавив крупный промышленный центр. Вроде, все были людьми образованными, но при этом могли и матом выругаться, и анекдот скабрезный рассказать, и на жену прикрикнуть, и детям подзатыльник отвесить - в общем, это были обычные советские семьи без всякого сюсюканья.
Отношения в Ларисиной семье были совершенно другими. Когда я впервые попала в этот дом, их было семеро: Джеймс, его старенькая мама, сестра-инвалид, жена и трое их детей. Да-да, его именно так и звали (на русский перевели как Яков Валентинович), потому что он был датчанином. Большую часть своей жизни он прожил в Европе, учился в одном из самых престижных в мире университетов, хотя семья не была богатой, но закончить курс наук не успел, так как его отец умер довольно рано, и Джеймсу пришлось взвалить на себя бремя заботы о матери и сестре. Ему удалось найти хорошо оплачиваемую работу в крупной нефтяной компании, которая откомандировала его на другой конец света - в Китай. Трудился он добросовестно и много, и сумел не только обеспечить своих женщин, но и сколотить небольшое состояние, купить земельный участок и построить на нем просторную фанзу - то есть стал помещиком. Там же он встретил русскую девушку, дочь эмигрантов, и влюбился в нее. Она уже была сосватана за русского парня, тоже сына эмигрантов, но, познакомившись с Джеймсом, отказала жениху.
Не знаю, как долго он ухаживал за своей любимой, но добился успеха, и они поженились. Думаю, что его Верочке несказанно повезло, потому что муж ее не просто любил, а боготворил. Я была еще ребенком, но в течение четырех лет появляясь два раза в неделю у них дома (они обучали меня английскому языку со второго по пятый класс), не могла не заметить, с каким обожанием Джеймс смотрел на жену. Не сказать, чтобы она была красавицей: маленькая, полненькая, с простым, «рязанским», лицом - совершенно обычная, ничем не выдающаяся женщина. Но ЖЕНЩИНА, а не строитель коммунизма. Характер у нее был мягкий, или, скорее, она хотела, чтобы муж считал так. Она никогда ни на кого не повышала голоса, но правила в доме именно она: дочери слушались ее беспрекословно, а муж внимал каждому ее слову и с радостью выполнял все ее пожелания (а не приказы, как это было в других семьях). Уже тот факт, что он пожертвовал всем, что так долго создавал - карьерой, домом, состоянием - говорит о том, что жена для него была дороже и главнее всего на свете.
Они жили в Китае вполне благополучно, вот только, как всех русских, Верочку замучила ностальгия - тоска по никогда не виданной родине. Кому не пришлось пожить за границей, наверное, посчитает это обыкновенной блажью зажравшихся людей. Поверьте, это не так. Мне пришлось в полной мере испытать это изматывающее душу чувство, когда я работала в США. Как солдат считает дни до демобилизации из армии, так и я радовалась каждому прошедшему часу, который приближал мое возвращение домой. Хотя все вокруг было обычным - и чужим! Даже птицы и растения напоминали бутафорию, ярко раскрашенную и покрытую лаком. И я жила не в Калифорнии, а в Чикаго, где климат мало отличается от средней полосы России - разве что из-за постоянного ветра и большой влажности, зимой очень холодно, а летом нестерпимо жарко и душно. В Китае, видимо, тоже погода своеобразная, но, думаю, не это было главной причиной их переезда.
В общем, уговорила жена Джеймса, который, являясь порождением капиталистического мира, был до мозга костей пропитан идеалами и принципами той системы, отринуть все старое и броситься в омут с головой, понятия не имея, что из себя представляет социалистическое бытие (а именно оно, как мы помним из философских тезисов, и определяет сознание). Он обратился в посольство СССР в Пекине, где был принят с распростертыми объятиями. Там его обласкали и обнадежили, что окажут всяческое содействие при устройстве семьи в Советском Союзе. Правда, в Москву и Ленинград жить не пустили, но предложили несколько крупных городов, из которых они почему-то выбрали наш. Было лишь одно условие: Джеймс должен был все свое имущество, включая землю, дом, накопления, подарить посольству. Семье предлагалось забрать с собой только личные вещи и кой-какую домашнюю утварь. Будучи человеком слова, и, видимо, привыкший иметь дело с себе подобными представителями капиталистического бизнеса, Джеймс полагал, что подписывает взаимовыгодный контракт, - и согласился. И вот, получив советские «серпастые и молоткастые» паспорта, они отбыли из загнивающего вчера в светлое будущее.
А попали в безрадостное сегодня. Никто их здесь, естественно, не ждал. Представьте себе дом, в котором находится тяжело больной человек после сложнейшей операции, которая едва не унесла его жизнь. Ценой неимоверных усилий семья пытается поставить его на ноги, но ни сил, ни средств не хватает, люди крайне измучены, а тут вдруг, как снег на голову, сваливаются какие-то дальние родственники, имеющие свой богатый и сытый дом, и заявляют: «Мы будем у вас жить!» Ведь война только-только закончилась, вокруг была разруха и нищета. Конечно, до нашего города боевые действия, слава Богу!, не докатилась в самом прямом смысле этого слова, но в каждой семье были и горькие потери, и ужасные бытовые условия, и скудность во всем. Советские люди были закаленными борцами с трудностями, а семья Джеймса жила спокойной и обеспеченной жизнью среднего класса - и вдруг в одночасье превратилась в нищих, бездомных люмпенов с тремя малолетними детьми, инвалидом и старушкой на руках. Не представляю, как ему удалось пережить это потрясение и не получить инфаркт или избежать петли. Думаю, что так присущее ему чувство долга и ответственности помогло.
И начал он карабкаться из этой бездны вверх. Они продали почти все личные вещи и утварь: китайская фарфоровая посуда, красивые шифоновые и шелковые отрезы, и дорогие их сердцу безделушки дали им возможность собрать достаточно денег, чтобы купить конюшню (длинный узкий сарай без отопления и с земляным полом). Родители пошли преподавать английский язык (за самую низкую ставку, ведь у них не было дипломов советских вузов, а, следовательно, и высшего образования), сестра, будучи великолепной портнихой, стала обшивать местный бомонд, а бабушка и девочки вести хозяйство и, конечно, успешно учиться в школе. Никогда бы им не вылезти из нищеты и этой конюшни (которую они, имея безупречный вкус, превратили в довольно милое и уютное гнездышко небогатых людей), но в стране как раз начал появляться интерес к английскому языку, которым они владели свободно. И потянулись в их дом вереницей ученики, не лоботрясы-двоечники, а дети из интеллигентных семей, а с ними и финансовый ручеек, который позволил им лет через пятнадцать построить две малюсенькие кооперативные квартирки: себе с младшей дочерью и для средней дочери с мужем и ребенком. Бабушка и сестра, увы!, не дожили до этих счастливых времен. Старшая дочь с мужем и сыном обитала в другом городе Они, может, и раньше бы накопили необходимую сумму, но Джеймс сам вырыл себе яму: он пробил в городе открытие английской спецшколы, и, естественно все их ученики отправились учиться туда.
Продолжение следует...
Продолжение: https://www.livejournal.com/update.bml?ila_campaign=control_str