(no subject)
Воскресенье. Не день, а лишь узкий просвет между двумя обычными днями.
Позади съемочные площадки и дубли, долгое ожидание под микрофонным
журавлем, сотни миль за день во все концы Калифорнии на автомобилях,
состязания в изобретательности и остроумии в студийных кабинетах, уступки
и компромиссы, атаки и отступления, - тяжкая битва множества человеческих
личностей, битва не на жизнь, а на смерть. Но вот воскресенье, и снова
вступает в свои права личная жизнь, и загораются блеском глаза, еще
накануне подернутые тусклой пеленой монотонности. Томительно тянутся
последние часы будней, и медленно, будто заводные куклы в игрушечной
лавке, оживают люди: в углу о чем-то увлеченно сговариваются, влюбленные
ускользают в коридор целоваться, и у всех одно ощущение: "Скорей, скорей.
Еще не поздно, но, ради бога, торопитесь, ведь не успеешь оглянуться, и
они кончатся, эти благословенные сорок часов отдыха!"
Ф.Скотт Фицджеральд. Сумасшедшее воскресенье
Позади съемочные площадки и дубли, долгое ожидание под микрофонным
журавлем, сотни миль за день во все концы Калифорнии на автомобилях,
состязания в изобретательности и остроумии в студийных кабинетах, уступки
и компромиссы, атаки и отступления, - тяжкая битва множества человеческих
личностей, битва не на жизнь, а на смерть. Но вот воскресенье, и снова
вступает в свои права личная жизнь, и загораются блеском глаза, еще
накануне подернутые тусклой пеленой монотонности. Томительно тянутся
последние часы будней, и медленно, будто заводные куклы в игрушечной
лавке, оживают люди: в углу о чем-то увлеченно сговариваются, влюбленные
ускользают в коридор целоваться, и у всех одно ощущение: "Скорей, скорей.
Еще не поздно, но, ради бога, торопитесь, ведь не успеешь оглянуться, и
они кончатся, эти благословенные сорок часов отдыха!"
Ф.Скотт Фицджеральд. Сумасшедшее воскресенье