Про голландских лоров
Наша история началась в 2009 году, когда трехлетняя Тася пошла в детский сад и там сразу же начала болеть. У нее оказались нездоровые аденоиды, причем таких нездоровых было только два случая на весь детский сад, и один из них - наш. Кажется, товарищ по несчастью также получил медотвод и сидел дома, но избавился от этой напасти хирургическим путем годом раньше. Мы же ждали и ждали, держали ребенка дома, и он вроде не болел, но при этом нас предупреждали, чем грозит смена климата и прочие удары по имунной системе. Так и произошло - на смену нашего холодного климата на сырой голландский пошли бесконечные зеленые сопли, начался беспрерывный ночной храп, и качество жизни и здоровья ухудшилось.
Как только мы получили медицинскую страховку, первым делом записались к врачу. Записались в январе на февраль (о сложной системе попадания к врачу узкого профиля я писала раньше). Когда мы наконец к нему попали, он даже не удосужился посмотреть с помощью зеркальца, поверхностно осмотрел и сказал сделать снимок и тест на аллергические реакции. Следующее окно для повторного осмотра у него было только в мае. Между первым и вторым мы дважды слетали на каникулы в Россию, где сразу же обращались к лору, и нас лечили по полной программе, с "кукушкой", небулайзерными процедурами с антибиотиком и гормональным спреем в нос. Так на стероидах мы продержались до мая, к этому подключился еще и ночной кашель от разросшейся провисающец ткани с гнойным отделяемым. На отмену лекарств реакция была еще хуже. Доктор сказал, что сделать ничего уже нельзя, и с консервативным лечением пора заканчивать. Как при этом жить до назначенного дня операции, не сказал. Нам передали гормональный спрей из России, которого здесь не найти, но доктор про него знал, поэтому его и назначил. Я сочувствую голландским родителям, которые ничем не могут облегчить состояние своих детей просто потому, что местная медицина и фармакология по каким-то причинам этому противодействует.
О том, как я переживала в ожидании операции, говорить не стану. Скажу только, что по словам Таси, в 35 (меньше месяца назад) я выглядела гораздо лучше. С каждым мытьем головы я пучками теряю волосы. Позвольте описать, как оперируют детей в Голландии, чтобы понимать, почему я так реагирую. Здесь принято, чтобы мамы находились с ребенком до момента погружения в сон. До этого вы вместе поступаете в предоперационную палату, где вам выделяется мобильная кровать, закрывающаяся от посторонних глаз раздвижными шторками. Вам выдается лоточек, где лежит свечка с парацетамолом, одноразовая перчатка и гель, облегчающий введение (сравните с домашними условиями, там даже с любимым ребенком никто не будет церемониться). Потом вы на этой же кровати вместе с медсестрой катите маленького пациента со свечкой в попке в хирургическое отделение. Да-да, вам одевают одноразовую шапочку и халат, и в бахилах вы заходите вместе с бригадой врачей в операционную, ребенку на ваших глазах ставят датчики, потом вводят в наркоз, и вы целуете теплую неподвижную головку и выходите оттуда на ватных ногах.
Дальше вы ждете целую вечность, пока не позовут именем ребенка.
Своего я нашла лежащим на животе, как боксер в нокауте, с открытыми остекленевшими глазами. Передний зуб торчал перпендикулярно верхнему челюстному ряду, соседней был расшатан до кровавой кромки и прирасти обратно уже не мог. Таким было возвращение Таси в реальность.
Потом в послеоперационной палате давали мороженое и лимонад со льдом, но праздника не получилось.
Люди из поколения 70-х на всю жизнь запоминают, как им удаляли аденоиды или миндалины. Я запомнила это дважды.
Как только мы получили медицинскую страховку, первым делом записались к врачу. Записались в январе на февраль (о сложной системе попадания к врачу узкого профиля я писала раньше). Когда мы наконец к нему попали, он даже не удосужился посмотреть с помощью зеркальца, поверхностно осмотрел и сказал сделать снимок и тест на аллергические реакции. Следующее окно для повторного осмотра у него было только в мае. Между первым и вторым мы дважды слетали на каникулы в Россию, где сразу же обращались к лору, и нас лечили по полной программе, с "кукушкой", небулайзерными процедурами с антибиотиком и гормональным спреем в нос. Так на стероидах мы продержались до мая, к этому подключился еще и ночной кашель от разросшейся провисающец ткани с гнойным отделяемым. На отмену лекарств реакция была еще хуже. Доктор сказал, что сделать ничего уже нельзя, и с консервативным лечением пора заканчивать. Как при этом жить до назначенного дня операции, не сказал. Нам передали гормональный спрей из России, которого здесь не найти, но доктор про него знал, поэтому его и назначил. Я сочувствую голландским родителям, которые ничем не могут облегчить состояние своих детей просто потому, что местная медицина и фармакология по каким-то причинам этому противодействует.
О том, как я переживала в ожидании операции, говорить не стану. Скажу только, что по словам Таси, в 35 (меньше месяца назад) я выглядела гораздо лучше. С каждым мытьем головы я пучками теряю волосы. Позвольте описать, как оперируют детей в Голландии, чтобы понимать, почему я так реагирую. Здесь принято, чтобы мамы находились с ребенком до момента погружения в сон. До этого вы вместе поступаете в предоперационную палату, где вам выделяется мобильная кровать, закрывающаяся от посторонних глаз раздвижными шторками. Вам выдается лоточек, где лежит свечка с парацетамолом, одноразовая перчатка и гель, облегчающий введение (сравните с домашними условиями, там даже с любимым ребенком никто не будет церемониться). Потом вы на этой же кровати вместе с медсестрой катите маленького пациента со свечкой в попке в хирургическое отделение. Да-да, вам одевают одноразовую шапочку и халат, и в бахилах вы заходите вместе с бригадой врачей в операционную, ребенку на ваших глазах ставят датчики, потом вводят в наркоз, и вы целуете теплую неподвижную головку и выходите оттуда на ватных ногах.
Дальше вы ждете целую вечность, пока не позовут именем ребенка.
Своего я нашла лежащим на животе, как боксер в нокауте, с открытыми остекленевшими глазами. Передний зуб торчал перпендикулярно верхнему челюстному ряду, соседней был расшатан до кровавой кромки и прирасти обратно уже не мог. Таким было возвращение Таси в реальность.
Потом в послеоперационной палате давали мороженое и лимонад со льдом, но праздника не получилось.
Люди из поколения 70-х на всю жизнь запоминают, как им удаляли аденоиды или миндалины. Я запомнила это дважды.