Ёлка
Ольга Камаева. Ёлка. Из школы с любовью, или дневник учительницы
Скорее не понравилась, чем обратное. Примерно 5 из 10.
Давно живем в формате 4D: говорим одно, делаем другое, в отчетах пишем третье, думаем, разумеется, четвертое. А попробуй написать, что думаешь, или сделать, что говоришь! Как на ненормальную посмотрят. Потому как есть формат: говорим одно, делаем другое… И не лезь со своим уставом.
Вот такой принципиальной учителки дневник. Которая честно пыталась делать что говорит, говорить что думает и всюду лезть со своим уставом.
Не понравился стиль повествования. Точнее, его отсутствие. Некий усреднённый стиль дешёвого женского романа, из тех, что возьми любой кусок из любого и не отличишь кто автор. Такая бабья псевдолитературность. Вот например:
- Штрафная с опоздавшего. - С трудом высвободив место между тарелок, она водрузила блюдо в центр стола. - Лешина бригада презентовала. Говорит, обещали две такие, если вернемся. Что, Леш, может, поддадимся на их коварный гастрономический шантаж?
Дневник разве так пишут? Вообще люди живые, не сериальные, так говорят?
Или это:
Может, кому-то покажется странным, но я не люблю новые книги. Они у меня вызывают подозрение - как люди, с которыми никто не разговаривает, потому что они либо заумные воображалы, либо чопорные гордецы, либо вообще неадекваты. К хорошей книжке, как к другу, - к ней возвращаются; без нее не могут ни есть, ни спать; иногда ей гадят в самую душу брызнувшим из помидорины соком, а через много лет, случайно взяв в руки, старательно разглаживают загнутые уголки и пытаются отковырнуть присохшее к странице томатное семечко. Оно отпадает мгновенно: кажется, только этого и ждало - столько лет прошло, все давно прощено…
Новые книги с похрустывающим переплётом, с чистыми страничками, пахнущие типографской краской, как можно их не любить? Ради красивых слов напраслину возводить! Нет, я понимаю, что она имела в виду, и сама всегда маминому совету следовала: "Бери в библиотеке самые затрёпанные книжки, они самые интересные", но всё равно почему-то чувствую себя заумной воображалой, чопорным гордецом и вообще неадекватом :(
Ещё не понравилось, что все отрицательные герои(ни) жЫрные. Как у сами знаете кого.
...из залы выплыла хозяйка - крупная, громогласная и в неслабом подпитии. Я растерялась еще больше: стоит ли вообще заводить разговор, если она в таком состоянии?
...со стула неожиданно резво для своей комплекции вскочила грузная тетка. Оказалось, мать одного из хулиганов. Тяжело плюхнулась на стул, всем своим видом выражая крайнее недовольство...
Завуч Софья Валерьевна - Сова. Но не потому, что мудрая, - это уже и я успела понять. Скорее внешне похожа: тулово, как у авиационной бомбы, широкие брови с жесткими кустиками у переносицы, очки в массивной оправе. У нее сильная дальнозоркость, может, из-за этого привычка моргать медленнее: х-лоп-п - х-лоп-п… Ну точно - сова.
...ей в обед сто лет. Как наденет свой мешок, сразу понятно, с кого Малевич «Черный квадрат» писал.
Зоя Борисовна, она же Зяблик. С прошлого года, между прочим, ведет, а дисциплины до сих пор нет. Дама в летах, крупнокалиберная, громогласная; казалось бы, порядок должен быть идеальный. Но только отвернется - они втихушку обязательно нашкодят: то жеваной бумажкой в спину плюнут, то по проходу шелухи от семечек рассыплют. А потом сделают круглые глаза: «Да это не мы! Да оно так было!»
Вот уж у кого правильная кличка! Вообще-то она Вера Борисовна, но за глаза ее все, даже учителя, зовут Воблой. Уважаемая с пивом рыбка на самом деле заурядная плотва, только подлиннее и покрупнее. Местная Вобла, наоборот, мельче других, зато гораздо толще. Значительная, если не основная часть ее жизненных сил уходит на старания поднять и утянуть замысловатыми поясами и корсетами огромный обвисший живот. Но эффект получается совсем не тот - кажется, что она на сносях, и в учительской не раз с удовольствием сплетничали: случайные визитеры, в основном родители, неоднократно вежливо интересовались: «Вы, наверное, скоро в декрет?» Воблу это приводило в бешенство, и пару недель она истово изводила себя жесточайшими бессолевыми диетами с микроскопическими порциями, истязала рыхлое, словно сшитое из старых выношенных подушек тело в тренажерном зале и бассейне. Но постепенно злобное урчание голодного желудка заметно остужало и гнев, и ревностный пыл. На смену приходили вполне приятные монодиеты, потом щедрая «кремлевка» с курочкой, рыбкой и даже шашлычком… Окончательно решимость похудеть исчезала на кстати подвернувшемся дне рождения, девичнике или корпоративном междусобойчике. Выпивает Вобла много, охотно, и с трудом сброшенные килограммы торопливо возвращались в ее бездонный бурдючный желудок.
Почему хоть Вобла со своей кличкой не тощая скелетина с торчащими рёбрами, например?!
Зато саму Елену Константиновну "дурнушкой никто никогда не называл".
Как ни странно, в книге про школу практически нет действующих лиц-школьников. Те, что упоминаются, какие-то... невразумительные.
Зато много политики. Хотя, оно и понятно: Ёлка - историк.
Кое-что мне даже понравилось. Например, объяснение разных взглядов на историю с помощью красно-синего мячика. Одни только красную сторону видят, другие только синюю, а надо бы покрутить-повертеть, всё рассмотреть, да ещё и на жёлтую полосу обратить внимание и на потёртости там всякие...
Ну и вот такие слова Ёлкиного профессора в институте, например:
Взять любое историческое событие, ту же Вторую мировую. Предпосылки, причины, главные этапы - это, само собой, корни и ствол. Потом идут ветки - основные действия и лица. Тонкие веточки - подробности: что, где, когда. И, наконец, листва: факты мелкой значимости, знание которых многие так любят выдавать за образованность и высокую степень эрудированности. Еще есть «сережки»: интересные легенды, версии, гипотезы… Ненаучно, зато красиво и крайне завлекательно.
Рассуждения её дяди, внезапно оказавшегося сталинистом:
…разве он не сгонял тысячи крестьян на верфи, не гноил их на строительстве Петербурга? Разве не расправлялся со стрельцами и неугодными боярами? Не приговорил к казни собственного сына? Термины немножко другие, а по сути - один к одному. Но Петр - великий! А Сталин - деспот и диктатор! Только не говори мне про крепостное право, прежние нравы и прочую ерунду. Просто каждый царь выбирает: или - или.
Или жесткий рывок, или кисельное течение.
Она с ним в корне не согласна, а как по мне, так он скорее прав....
И её собственные рассуждения, скорее подтверждающие, что он скорее прав, чем наоборот:
И вдруг поняла: большинство тех, кого мы считаем великими, преступили и мораль, и закон. Женщины в том числе. Клеопатра, Елизавета Английская, Екатерина II - кем бы они были, если бы не мстили, не обманывали, не убивали? Да никем. Их бы в истории просто не было. Монро, Шанель и вся прочая богема вообще без комментариев. Но об ошибках и подлостях - в лучшем случае мимоходом, между описанием реальных и вымышленных заслуг. А иные ухитряются и гнусности выдать за благочестивые дела.
За что же такое почтение? А за то, что не просто пошли наперекор, а сумели установить свои правила, свои законы. По которым не только сами, но и другие стали жить. Победили, вот и попали в великие. А не потянули бы, остались как все - получили бы за свои ошибки по полной программе.
...Есть еще, конечно, мать Тереза и Дева Мария. Но известных и благочестивых - по пальцам перечесть.
Удивительное дело получается: почитаем нравственность, а вперед ставим тех, кто безнравственен.
Финал дурацкий, анхэппи. Чуть не разревелась. В электричке неудобно, поэтому удержалась.
Никто ничего не понял, ничему не научился, никак не изменился.
В школе всё осталось как есть. Только без Ёлки.