Настоящая
Никакие бабочки в животе у людей не живут.
Вернее, живут они не в животе, а в душе. Тараканы, кстати, тоже. И прочие насекомые. С тараканами существовать проще, чем с бабочками. Они и питаться могут, чем придётся, и выживают в самых неблагоприятных условиях. Бабочки, конечно, выглядят приятнее и копошатся внутри нежнее. Но это уже вопрос предпочтений.
В Зоиной душе тараканы не жили. И слава богу - считала Зоя. Мерзость какая. Но и бабочек не завелось. Ну, почти. У нее поселилась моль. А технически это - тоже мотылек.
Моль была очень красивая. Для моли, разумеется.
Аккуратное тельце. Точеные лапки с острыми шипиками и шпорами. Легкие, похожие на ланцет, крылья с бахромой по краям. Большие глаза отражали мир (внутренний - Зоин, конечно). Чудо, а не бабочка!
Ко всему прочему, относилась она к семейству с красивым научным именем Тинеины.
Моль проскребла дырочку над левой Зоиной ключицей и порой выползала на поверхность. Это было чуть щекотно, а крылья оставляли золотой след. Никто не видел - только Зоя в зеркале по утрам.
Она отводила с плеча жидкую прядку, вела короткими ногтями по блестящей от пыльцы коже и завороженно тянула:
- Краси-и-иво...
Днём Тинеина сидела тихо - спала, наверное. Просыпалась лишь ближе к ночи. Не летала даже - перепрыгивала с места на место, переползала из угла в угол. Зоя пыталась подстроить дыхание под ритм ее движений и понять причину беспокойства.
В очередную бессонницу она нащупала на тумбочке планшет. Щурясь от яркого света, ввела в строку поиска вопрос.
- Странно, что я об этом не подумала, - прошептала чуть погодя, - и где я тебе его найду?
На самом деле, не странно, что ей не пришла в голову такая очевидная вещь, как инстинкт размножения. Она и людей-то не делила по признаку пола, и о себе не думала, как о женщине, которая нуждается в мужчине, а моль и подавно была просто маленьким крылатым существом.
"Выходит, она родилась только для того, чтобы найти пару и умереть? Даже есть неспособна. Голодная и одинокая..."
Это открытие так потрясло Зою, что она сама потеряла аппетит, а вечерами слонялась по квартире, не находя себе места. Моль вышагивала внутри. Зоя - снаружи.
Привычные вещи стали невыносимо раздражать. Осторожное тиканье часов превратилось в навязчивое ворчание. Уютный заварник на одну чашку остывал быстрее, чем Зоя готовила себе тост. Да и тостер на два ломтика хлеба нагло скалился пустым, идеально чистым, левым слотом.
Как быть с внезапно наступившим одиночеством она не знала.
Тост оставался лежать рядом с остывшим заварником. Зоя, звякнув ключами, выходила за дверь.
Она механически шагала к остановке, сонно качалась в жарком салоне маршрутки, покрывалась мурашками входя в помещение МФЦ, нещадно обдуваемое кондиционерами. Сняв со спинки стула видавший виды кардиган, куталась в него, запускала программу и со вздохом приступала к работе.
И за все это время на глаза ей не попадалось ни одного самца моли. Только мухи да комары. Не удивительно - Зоя не особо смотрела по сторонам. Даже в окошечко - на посетителя - поднимала взгляд крайне редко, в очень нестандартных случаях.
- А вы можете паспорт поменять? - неуверенно и даже извиняясь спросил Зою голос по ту сторону стекла.
Извинялись перед ней не часто. Точнее - никогда.
Даже Тинеина шевельнулась от удивления. Зоя рассеянно взглянула на посетителя.
Высокий худой мужчина напряжённо склонился к ней в ожидании ответа. На лацкане его потертого ("побитого молью" - уточнила для себя она), шерстяного пиджака смирно сидел, сложив крылышки, небольшой мотылёк. Зоя моргнула. Тинеина внутри беспокойно затрепетала.
- У вас это что? - Зоя невежливо ткнула пальцем.
Мотылёк пошевелился и уполз под лацкан.
- Это старый... - замялся мужчина, махнув перед лицом документом.
Зоя замерла. Странно, наверное, начинать знакомство с вопроса "Куда делась ваша моль?". К тому же, она не была уверена, что насекомое ей не пригрезилось. Она ещё раз внимательно осмотрела серую ткань, но не нашла даже следов пыльцы.
- Давайте, - вздохнула она.
Паспорт с потрепанными уголками, тихо шурша, проехал по стойке регистрации.
Зоя накрыла его ладонью, и её пальцы коснулись пальцев посетителя, лежащих с другой стороны. Моль вспорхнула внутри, пощекотала лапками и выглянула на поверхность. Конечно, никто ее не заметил под строгой блузой, застегнутой на все пуговицы. Отдернув руку, Зоя отвела прядь волос от лица и неожиданно для себя самой улыбнулась.
Улыбка сделала усталое лицо удивительно располагающим. Мужчина в ответ расслабил плечи и придвинул к Зое ещё пару документов.
Она медленно заполняла бланки, украдкой поглядывая на него. Сначала он перестал быть безымянным и стал созвучным Зое Виталием. После она порадовалась, выбирая в окошке "семейное положение" строчку "не женат". Потратив на Виталия времени в два раза больше, чем обычно, она так и не придумала, как завязать знакомство и прояснить вопрос о мотыльках.
- Я вам позвоню… - горячо пообещала Зоя, протягивая ему временное удостоверение, - когда паспорт будет готов, - добавила поспешно.
Он кивнул, свернул вчетверо выданную справку и отправился к выходу, неуклюже засовывая ее в карман.
"Как небрежно. Это же документ," - поджала губы Зоя, а потом, сверяя каждую цифру, внесла его номер в свои контакты. "Виталий (Моль)" записала она. Тинеина внутри медленно расправила крылья.
Пока готовился новый паспорт, Зоя была сверх меры задумчивой и рассеянной. Настолько, что даже коллеги забеспокоились: уж не заболела ли?
- Простыла, - соглашалась она, чтобы избежать вопросов, - ничего серьёзного.
Не рассказывать же им, что мучают её не кашель и насморк, а мысли о партнёре. Самце. Для моли, конечно. Не для себя же.
Руки машинально принимали и сортировали документы, заполняли бланки, голос повторял привычные, заученные фразы, а воображение Зои проигрывало варианты знакомства и сближения с Виталием.
Первый - как можно дольше не выдавать ему паспорт, попутно очаровывая.
- Ещё бы знать, как они это делают, - ворчала она, исподтишка наблюдая за стажеркой, которая мягко вела плечиком перед очередным посетителем. Зоя повторяла движение, и тут же с плеча сползала бретелька, а поправлять её под блузкой было стыдно и неудобно.
Второй вариант - позвонить по заученному наизусть номеру - обрывался на моменте "и пригласить".
Куда можно пригласить? Однажды на улице мужчина с высоким голосом протянул ей черно-белую листовку и пригласил на выставку кошек.
- Спасибо, у меня аллергия, - ответила она и взяла бумажку. Выбросить чей-то труд и проявленное внимание она не решилась - листовка так и лежала на тумбочке в прихожей. Других предложений у Зои не случалось.
"Может, сюда?" - думала она, наткнувшись взглядом на рекламу в маршрутке. "Бабочки со всего мира". Тинеина нервно подпрыгнула, и Зоя вовремя одумалась, представив бледного мотылька на фоне ярких крыльев.
Больше вариантов в голову не пришло.
На счастье (счастье моли, конечно), некоторые вещи случаются сами собой.
На рубашке Виталия, в назначенный срок пришедшего за паспортом, грустно болталась пуговка.
"Как небрежно," - отметила Зоя, и пристегнулась мыслями к этой пуговке. Положив перед Виталием новый, с ровными уголками, паспорт, она выпалила:
- Надо пришить!
Моль подпрыгнула от неожиданности. Вздрогнул и Виталий, а из-под планки его рубашки показались дрожащие серые усики.
- Пришить надо пуговицу, - с нажимом повторила она, кивнув в сторону усиков.
Во взгляде Виталия отразились испуг и неуверенность. Зоя добавила чуть мягче, с улыбкой:
- У меня как раз работа закончилась. Подождите снаружи.
Моль весело порхала внутри, отгоняя сомнения в том, что мужчина дождётся.
Он и вправду стоял у входа.
«Должно быть, его мотылёк тоже устал быть голодным и одиноким,» - решила Зоя.
Она порылась в кармашке сумки и выудила катушку ниток с приколотой иглой.
- Вот, - показала улов Виталию и огляделась, - только тут негде. Поедемте ко мне, я недалеко живу.
Виталий наморщил лоб, тоже огляделся и пробормотал, отступая:
- Ну…как-то…как-то неудобно…
- Неудобно неряшливым ходить! - отчитала Зоя и ухватила его за рукав, - пойдемте.
Она шагала чуть впереди, подгоняемая радостными плясками моли внутри. Виталий послушно шел следом, пуговка подпрыгивала на каждом шагу.
Дома Зоя провела гостя на кухню и предложила раздеться.
- То есть, вы рубашку снимите… Я отвернусь. Я вам пока выпить налью.
Заваренный с утра чай оказался очень кстати. Она звякала посудой, за спиной раздавался шорох. Что-то слегка коснулось щеки, перед лицом метнулся мотылек и затих, усевшись на дверце кухонного шкафчика. Зоя повернулась. В пиджаке на голое тело Виталий казался совсем худым и неуверенным. Она взяла протянутую рубашку и расстегнула несколько пуговиц на своей блузке.
Тианина нетерпеливо вспорхнула с ее ключицы к потолку. Через мгновение к ее полету присоединился самец.
Мотыльки танцевали верху под Зоины «ой» и «ах». Она, раздражаясь тем, как шумно Виталий прихлебывает чай, раз за разом колола иглой палец. Гость сидел насупившись - на свою попытку завести разговор он получил от хозяйки строгий взгляд и короткое «не отвлекайте!».
Зое больше всего хотелось спросить, видит ли он тоже бабочек, но меньше всего хотелось показаться сумасшедшей. Лучше уж помолчать.
Наконец, Зоя перекусила нитку:
- Вот. Готово, - она протянула рубашку.
Виталий еще раз хлюпнул чаем и поставил чашку мимо стола. Звон фарфора распугал мотыльков. Тинеина вернулась к хозяйке, моль-самец приземлился на плечо Виталия и слился с тканью пиджака.
- И-извините, - пролепетал он и принялся собирать осколки.
- Нет, я сама. Потом, - остановила его Зоя, - одевайтесь скорее.
Она вышла в прихожую, а через минуту уже закрывала дверь за продолжавшим извиняться гостем.
На следующий день он пришел к Зое на работу.
- Я же вам вчера паспорт выдала, - удивилась она.
- Я это… Извиниться, - вполголоса сообщил он и неловко водрузил на стойку пластиковый стакан, доверху наполненный клубникой. Верхняя ягода качнулась, упала вниз и прокатившись под стеклом упала прямо на Зоин рабочий стол. Только что отпечатанные документы покрылись розовыми пятнами.
Зоя поджала губы, двумя пальцами подняла ягоду за черешок и просунула обратно.
- Спасибо, у меня аллергия, - холодно сказала она и отвернулась.
Виталий потоптался на месте, забрал клубнику и больше не появлялся.
Тинеина внутри опять запрыгала с места на место.
Через несколько дней, проснувшись, Зоя обнаружила на подушке безжизненное тельце. Крылья моли были потрепаны, смяты и лишены блеска. Зоя полчаса глазела на нее, оторопев, не в силах поверить, что душа может так просто опустеть. Никаких там больше шевелений и трепыханий. Мертво, как на идеально застеленной правой половине кровати.
Зоя отупело просуществовала пару недель, а потом узнала, что Тинеина - кератофаг. Именно такие едят дорогие норковые шубы, скучающие в шкафу, пока вы щеголяете в летнем костюме. Питаются, в общем, кератином. Не сами бабочки, конечно, а их дети.
И то, что Зоя начала грызть волосы, вовсе не симптом невроза, накрывшего ее после утраты. Нет. Просто растущему семейству Тинеин необходима пища.
И когда десятки мелких гусениц изрыли Зое душу в поисках питания, это вовсе не показалось ей мерзким и разрушительным. Лучше они, чем мысли о пустых кроватях и одиноких заварниках.
Несколько месяцев гусеницы копошились внутри, а потом все опять смолкло. Но к этому Зоя уже подготовилась. Она сама будто окуклилась и замерла, позволяя будущему течь сквозь тело и вершить перемены.
А когда пришло время, Зоя развела руки и упала прямо посреди идеально застеленной кровати (ну, правда, какое счастье, что ее ни с кем не надо делить). И внутри затрепетало, запрыгало, запорхало, а через дырочку над левой ключицей наружу стали выбираться десятки золотистых мотыльков. Они кружили над Зоей, садились ей на ладони, на губы и щеки.
- Ну и что? - шептала она, - ну и пусть моль. Зато не пусто в душе.
И правда - зато не пусто.