Город Титанов
История, написанная мной для "Ночи сказок", которую мы устроили в Самайн.
Эта история случилась с великим полководцем, которого ничто не радовало так в этом земном мире, как взятие городов. Малые и большие, хрупкие и укреплённые множеством крепостей, все они падали перед мощью его армии, которая была многочисленна, искусна и беспощадна. Множество чёрных магов, лютых убийц и невиданных чужеродцев собрала эта армия, и каждый был связан нерушимой клятвой, не в силах покинуть поле боя живым. Никакой город не мог ей противостоять, и не взятые города ожидали пришествия этой армии с ужасом и трепетом. Все кроме одного - города Титанов.
Это был удивительный город, словно рождённый горами. Стены его были не по-человечески высоки и неприступны, башни тонки и ослепительны в своей красоте, и весь он сиял белизной, как первый снег, как цветущие яблони. Огромные, величественные врата этого города открывались лишь для чистых сердцем людей, монахов и схимников, которые желали покинуть мир навеки, чтобы за его стенами молиться о нём, и детей, которым не суждено было узнать родительскую любовь. Полководец держал возле себя слепых провидцев и ночных лазутчиков и самолично допрашивал пойманных путников, которые направлялись в город Титанов, но ничего не смог узнать о том, что творилось за его стенами. Никто не возвращался из-за белых стен, чтобы рассказать об увиденном. И полководец твёрдо вознамерился взять эту тайну штурмом.
И настал день, когда армия его встала у стен города. В свете бледных звёзд и объятиях горных вершин они показались ему такими огромными и неприступными, что полководец на миг усомнился в своём решении. Но этот миг был краток. Он поднял копьё, на котором развевался его кровавый стяг, замахнулся могучей рукой и указал на город. И мириады стрел взмыли в небеса.
Никто не видел своего врага в лицо, но воины падали, пронзённые такими же чёрными стрелами, и кто-то из них мог бы поклясться, что перед смертью видел на вошедшей в его грудь стреле оперение, сделанное его собственной рукой. Армия редела, но полководец не желал отступать. Он твёрдо решил стоять до конца, во что бы то ни стало. И чем реже становились ряды, тем полнее была его тоска о городе, в который он тщился покорить.
И вот настал час, когда последний воин из его армии пал и полководец остался один. Ворота сияли нетронутой белизной: ни огонь, ни сталь, не смогли оставить на них отпечаток. Полководец в отчаянии рухнул перед вратами и разрыдался в бессильном отчаянии - так жаждал попасть в этот город и присвоить себе его величие. Он бросил копьё на землю и задыхался от бессильных слёз, не в силах отворить неприступную дверь. Над павшей армией трудилась свора стервятников. Затем пошёл снег и изгибы тел превратились в сугробы. А полководец всё рыдал. Сквозь слёзы он шептал ругательства и проклятия и вдруг, словно почувствовав себя на миг тем беспомощным младенцем, к которому бежала на помощь мать, когда он расшибал лоб, в каком-то полубреду он прошептал «пожалуйста». И ворота открылись.
Полководец был ошеломлён. Он вошёл в город и обнаружил, что он огромен, великолепен и пуст. Он бродил по его улицам, свободно заходил в дома, и не находил ничего, что ему было бы под силу взять или поднять. Величественные как царственные троны кресла, были для него слишком высоки, кубки огромны и тяжелы, кожура душистых плодов, которыми он попытался насытиться - слишком тверда, чтобы её прокусить. Усталый и голодный, полководец уснул на пороге дома, дверь которого была слишком тяжела, чтобы он смог её открыть.
Когда он проснулся, рядом с ним лежал разломленный плод. Он жадно принялся его есть и почувствовал, как с соком и плотью этого удивительного плода в него входит ощущение давно утраченной благодати. Руки матери, улыбка отца, приветствия его друзей, тогда, когда он ещё был способен на дружбу. Всё это настигло его, и он снова не смог сдержать слёз.
Когда же он закончил размазывать кровь и грязь по лицу и пожелал умыться в городском фонтане, он внезапно обнаружил, что способен дотянуться до края, чего не смог днём прежде. Он умылся ледяной водой и почувствовал, как его покидает жалость к себе и своему поражению. Он испил той воды и ощутил такой прохладный покой, словно никогда гнев и ярость не наполняли его сердце и разум пожаром. И как вода проникает в закаменевшую землю, так в его омрачённый разум пришло осознание, что к нему проявили милосердие.
В пределах города снег таял, не долетая земли, и город окутывало летнее тепло. Полководец снял свой доспех и нашёл себе пристанище в городском саду, где травы были выше его головы, а цветы открывали аромат своих бутонов, только если склонялись к нему. Он укрывался резной листвой, ел плоды, которые приносил ему его невидимый благодетель и благодарил резные шпили башен за каждый миг своего существования.
Он просыпался с солнцем и засыпал с наступлением тьмы, отдавшись потоку тишины и благоухания. И вот однажды, когда он поднялся с колен, он с удивлением обнаружил, что концы трав льнут к его плечам, а бутоны цветов припадают к обнажённой груди. Тогда он покинул сад и вернулся к дому, рядом с которым он впервые уснул. Дверь была отворена, и он вошёл, и остался жить там, стараясь поддерживать порядок в жилище, сколько хватало его сил и роста. И однажды утром, натирая кубок из невиданного серебра, он обнаружил, что способен его поднять и пить из него. И тогда он вышел за порог и отправился в ту часть города, где как будто всё ещё шло строительство удивительной красоты и сложности домов и улиц. И когда первая, самая маленькая из глыб поддалась его усилиям, он принялся за строительство.
Он строил дом так, как будто в нём должны были поселиться все, кого он любит. И день сменялся звёздной ночью, и пели соловьи, и сплетались ароматы цветов, и в домах то там, то здесь мелькали огни, словно невидимые жители явили себя. И дом был окончен. И бывший полководец жил в нём и всё больше огней появлялось в проёме соседних окон и время от времени мелькали края одежд и доносились голоса. И, наконец, он стал различать очертания фигур, спешащих по своим делам, или мирно отдыхающих под сенью древ. И однажды он проснулся от стука в дверь. То были Титаны, что принесли ему нетронутые плоды, которые он впервые сам разломил. И он целовал их руки, а они улыбались его слезам.
И жил он дальше среди них и радовался вместе с ними и молчал и слушал их речи, которые были как безмолвная музыка, полная тайного смысла. Иногда они понимали его на руки, и тогда он видел дальше и смотрел глубже. И однажды он протянул руки к своему ближайшему величественному другу и тот раскрыл объятия ему в ответ, но не поднял его над землёй, а остался ждать. И бывший полководец поначалу с горечью принял это за насмешку. Но друг его ждал. И тогда тот стал тянуться к нему, изо всех сил, и земля ушла у него из под ног, и стены сдвинулись и он обнял друга за плечи и рассмеялся. И полководца, который вошёл в город, не стало - теперь это был Титан.
Он вышел за порог и прошёл к воротам и миновал их, словно их не было. Прямо перед воротами стояла бесчисленная армия и тот, кем он был ранее, стоял, готовясь поднять копьё в знак начала битвы. Титан коснулся его груди и где-то под слоем доспехов и грязных одежд, мышц и костей, словно плод, треснула и разломилась твёрдая кожура сердца полководца. И воздух наполнило благоухание.
И он вдруг понял, что до сих пор стоит перед вратами, не дав команды к наступлению. Над полем кружится вороньё, в облаках таится грядущий снег, лица ещё живых бойцов горят решимостью, яростью и страхом. Он разжал пальцы, сжимающие копьё и сложил рукой тайный знак. И нерушимой клятвы, сдерживающей его войско, не стало. Мириады копий, стрел и мечей упали на землю, ряды его армии дрогнули и чёрными реками хлынули прочь. И поле битвы опустело. И тогда он поднял к губам свой боевой рог и протрубил победу.
Эта история случилась с великим полководцем, которого ничто не радовало так в этом земном мире, как взятие городов. Малые и большие, хрупкие и укреплённые множеством крепостей, все они падали перед мощью его армии, которая была многочисленна, искусна и беспощадна. Множество чёрных магов, лютых убийц и невиданных чужеродцев собрала эта армия, и каждый был связан нерушимой клятвой, не в силах покинуть поле боя живым. Никакой город не мог ей противостоять, и не взятые города ожидали пришествия этой армии с ужасом и трепетом. Все кроме одного - города Титанов.
Это был удивительный город, словно рождённый горами. Стены его были не по-человечески высоки и неприступны, башни тонки и ослепительны в своей красоте, и весь он сиял белизной, как первый снег, как цветущие яблони. Огромные, величественные врата этого города открывались лишь для чистых сердцем людей, монахов и схимников, которые желали покинуть мир навеки, чтобы за его стенами молиться о нём, и детей, которым не суждено было узнать родительскую любовь. Полководец держал возле себя слепых провидцев и ночных лазутчиков и самолично допрашивал пойманных путников, которые направлялись в город Титанов, но ничего не смог узнать о том, что творилось за его стенами. Никто не возвращался из-за белых стен, чтобы рассказать об увиденном. И полководец твёрдо вознамерился взять эту тайну штурмом.
И настал день, когда армия его встала у стен города. В свете бледных звёзд и объятиях горных вершин они показались ему такими огромными и неприступными, что полководец на миг усомнился в своём решении. Но этот миг был краток. Он поднял копьё, на котором развевался его кровавый стяг, замахнулся могучей рукой и указал на город. И мириады стрел взмыли в небеса.
Никто не видел своего врага в лицо, но воины падали, пронзённые такими же чёрными стрелами, и кто-то из них мог бы поклясться, что перед смертью видел на вошедшей в его грудь стреле оперение, сделанное его собственной рукой. Армия редела, но полководец не желал отступать. Он твёрдо решил стоять до конца, во что бы то ни стало. И чем реже становились ряды, тем полнее была его тоска о городе, в который он тщился покорить.
И вот настал час, когда последний воин из его армии пал и полководец остался один. Ворота сияли нетронутой белизной: ни огонь, ни сталь, не смогли оставить на них отпечаток. Полководец в отчаянии рухнул перед вратами и разрыдался в бессильном отчаянии - так жаждал попасть в этот город и присвоить себе его величие. Он бросил копьё на землю и задыхался от бессильных слёз, не в силах отворить неприступную дверь. Над павшей армией трудилась свора стервятников. Затем пошёл снег и изгибы тел превратились в сугробы. А полководец всё рыдал. Сквозь слёзы он шептал ругательства и проклятия и вдруг, словно почувствовав себя на миг тем беспомощным младенцем, к которому бежала на помощь мать, когда он расшибал лоб, в каком-то полубреду он прошептал «пожалуйста». И ворота открылись.
Полководец был ошеломлён. Он вошёл в город и обнаружил, что он огромен, великолепен и пуст. Он бродил по его улицам, свободно заходил в дома, и не находил ничего, что ему было бы под силу взять или поднять. Величественные как царственные троны кресла, были для него слишком высоки, кубки огромны и тяжелы, кожура душистых плодов, которыми он попытался насытиться - слишком тверда, чтобы её прокусить. Усталый и голодный, полководец уснул на пороге дома, дверь которого была слишком тяжела, чтобы он смог её открыть.
Когда он проснулся, рядом с ним лежал разломленный плод. Он жадно принялся его есть и почувствовал, как с соком и плотью этого удивительного плода в него входит ощущение давно утраченной благодати. Руки матери, улыбка отца, приветствия его друзей, тогда, когда он ещё был способен на дружбу. Всё это настигло его, и он снова не смог сдержать слёз.
Когда же он закончил размазывать кровь и грязь по лицу и пожелал умыться в городском фонтане, он внезапно обнаружил, что способен дотянуться до края, чего не смог днём прежде. Он умылся ледяной водой и почувствовал, как его покидает жалость к себе и своему поражению. Он испил той воды и ощутил такой прохладный покой, словно никогда гнев и ярость не наполняли его сердце и разум пожаром. И как вода проникает в закаменевшую землю, так в его омрачённый разум пришло осознание, что к нему проявили милосердие.
В пределах города снег таял, не долетая земли, и город окутывало летнее тепло. Полководец снял свой доспех и нашёл себе пристанище в городском саду, где травы были выше его головы, а цветы открывали аромат своих бутонов, только если склонялись к нему. Он укрывался резной листвой, ел плоды, которые приносил ему его невидимый благодетель и благодарил резные шпили башен за каждый миг своего существования.
Он просыпался с солнцем и засыпал с наступлением тьмы, отдавшись потоку тишины и благоухания. И вот однажды, когда он поднялся с колен, он с удивлением обнаружил, что концы трав льнут к его плечам, а бутоны цветов припадают к обнажённой груди. Тогда он покинул сад и вернулся к дому, рядом с которым он впервые уснул. Дверь была отворена, и он вошёл, и остался жить там, стараясь поддерживать порядок в жилище, сколько хватало его сил и роста. И однажды утром, натирая кубок из невиданного серебра, он обнаружил, что способен его поднять и пить из него. И тогда он вышел за порог и отправился в ту часть города, где как будто всё ещё шло строительство удивительной красоты и сложности домов и улиц. И когда первая, самая маленькая из глыб поддалась его усилиям, он принялся за строительство.
Он строил дом так, как будто в нём должны были поселиться все, кого он любит. И день сменялся звёздной ночью, и пели соловьи, и сплетались ароматы цветов, и в домах то там, то здесь мелькали огни, словно невидимые жители явили себя. И дом был окончен. И бывший полководец жил в нём и всё больше огней появлялось в проёме соседних окон и время от времени мелькали края одежд и доносились голоса. И, наконец, он стал различать очертания фигур, спешащих по своим делам, или мирно отдыхающих под сенью древ. И однажды он проснулся от стука в дверь. То были Титаны, что принесли ему нетронутые плоды, которые он впервые сам разломил. И он целовал их руки, а они улыбались его слезам.
И жил он дальше среди них и радовался вместе с ними и молчал и слушал их речи, которые были как безмолвная музыка, полная тайного смысла. Иногда они понимали его на руки, и тогда он видел дальше и смотрел глубже. И однажды он протянул руки к своему ближайшему величественному другу и тот раскрыл объятия ему в ответ, но не поднял его над землёй, а остался ждать. И бывший полководец поначалу с горечью принял это за насмешку. Но друг его ждал. И тогда тот стал тянуться к нему, изо всех сил, и земля ушла у него из под ног, и стены сдвинулись и он обнял друга за плечи и рассмеялся. И полководца, который вошёл в город, не стало - теперь это был Титан.
Он вышел за порог и прошёл к воротам и миновал их, словно их не было. Прямо перед воротами стояла бесчисленная армия и тот, кем он был ранее, стоял, готовясь поднять копьё в знак начала битвы. Титан коснулся его груди и где-то под слоем доспехов и грязных одежд, мышц и костей, словно плод, треснула и разломилась твёрдая кожура сердца полководца. И воздух наполнило благоухание.
И он вдруг понял, что до сих пор стоит перед вратами, не дав команды к наступлению. Над полем кружится вороньё, в облаках таится грядущий снег, лица ещё живых бойцов горят решимостью, яростью и страхом. Он разжал пальцы, сжимающие копьё и сложил рукой тайный знак. И нерушимой клятвы, сдерживающей его войско, не стало. Мириады копий, стрел и мечей упали на землю, ряды его армии дрогнули и чёрными реками хлынули прочь. И поле битвы опустело. И тогда он поднял к губам свой боевой рог и протрубил победу.