Ольхон опьяняющий
Остров пьянит свободой, синью Байкала, терпким духом степей, тающей нежностью омуля и сладостью парного молока. От каждого вдоха кружится голова, и хочется надышаться про запас, наглядеться на просторы, налетаться...
Сейчас, в середине июня, здесь почти нет туристов, и многокилометровые пляжи - только для тебя.
Байкал вскрылся лишь месяц назад, и его юная талая вода особенно сильна. Из нее выходишь заново рожденным.
Как хорошо, что в наших местах такие зимы! Они приходят успокоением после многолюдного туристического пика летних месяцев. Ольхон невозможно осквернить - за многие месяцы безлюдья, холодов и пронизывающих ветров выдувается все наносное. Длительная заморозка из года в год возвращает первозданную чистоту. Весной на Байкале чувствуешь себя первым человеком во вновь созданном мире.
Люблю узорчатость ольхонских деревьев:
Суслик загорает:
Хужир пробуждается ото сна и готовится пахать свою туристическую ниву:
...
А по возвращении в Иркутск приходит похмелье. Голова наполняется смесью выхлопных газов и пыли. И нужно несколько дней перестройки, чтобы перестать чувствовать это так остро.
Сейчас, в середине июня, здесь почти нет туристов, и многокилометровые пляжи - только для тебя.
Байкал вскрылся лишь месяц назад, и его юная талая вода особенно сильна. Из нее выходишь заново рожденным.
Как хорошо, что в наших местах такие зимы! Они приходят успокоением после многолюдного туристического пика летних месяцев. Ольхон невозможно осквернить - за многие месяцы безлюдья, холодов и пронизывающих ветров выдувается все наносное. Длительная заморозка из года в год возвращает первозданную чистоту. Весной на Байкале чувствуешь себя первым человеком во вновь созданном мире.
Люблю узорчатость ольхонских деревьев:
Суслик загорает:
Хужир пробуждается ото сна и готовится пахать свою туристическую ниву:
...
А по возвращении в Иркутск приходит похмелье. Голова наполняется смесью выхлопных газов и пыли. И нужно несколько дней перестройки, чтобы перестать чувствовать это так остро.