OUVERTURE
Сначала было просто тоскливо, потом хотелось написать стихи, теперь же в голове крутилась только одна глупая фраза: Пошла Нелли по панели, попа Нелли очень шла. Пошла гулять, чтобы не сидеть одной дома, чтобы не впасть в отчаяние и тоску, чтобы увидеть своими глазами: вот город, улицы, люди, женщины, мужчины, некоторые даже симпатичные.
Снаружи оказалось довольно приятно: ранняя весна, по небу летят рваные как джинсы облака, в синие дырки просвечивает желтое солнце и ласкает своими лучами обнаженные, протянутые вверх сучья деревьев и кустарников. Набережная вся мокрая от ручьев, что текут из-под сникших и грязных сугробов.
На высоких ступенях дома напротив сидит женщина, играет для прохожих на флейте, и недурно выводит вариации на тему пасторали Перголези «Ах, зачем я не лужайка?». Она закутана от мартовского ветра в серо-бурый плащ с капюшоном, но нет-нет да и вскинет на прохожих взгляд необыкновенных фиолетовых глаз. Монетки щедро сыпятся в раскрытый футляр от флейты.
Остановилась послушать, присела на скамейку, заслушалась, задумалась. (И вдруг.)
Почувствовала на себе чей-то взгляд: за спиной флейтистки, сбоку, повыше на ступенях - другой чуткий слушатель - мужчина лет сорока в темных джинсах и куртке внимательно и немного насмешливо меня разглядывает.
Посмотрела на себя, в порядке ли платье, пригладила волосы, взглянула на него еще раз.
Наши глаза встретились.
Как она глубоко чувствует музыку! Вот девочка с хорошей фигурой, лицом, но какая-то вся растерянная, встрепанная, куда-то шла и вдруг остановилась послушать. Волосы на солнце сияют, а глаза грустные. Весна, весна, понимаю, всё сам понимаю, ухмыляюсь, чувствую и в себе флейты водосточных труб. Вот посмотрела на меня, правильно, так и надо. Усмехнулся еще раз, наблюдаю.
Как он смотрит! Прямо в сердце смотрит. Как хирург, взрезал взглядом, проник внутрь и смотрит: вот сердце, вот почки, селезенка. Что ему надо? … Неужели? …
Просто я?
Да, просто ты. Нужна мне. Прямо сейчас. Пойдем со мной.
Без слов, одним только бесконечным всепроникающим взглядом.
Он живет в мансарде пятиэтажного дома без лифта. Надо подниматься по крутой узкой лестнице. Сердце бьется. От ожидания, страстного предвкушения. Он идет позади меня, совсем рядом, будто подталкивает, на самом же деле старается коснуться меня своим телом. От каждого такого прикосновения внутри все сладко сжимается и замирает.
Вот, наконец, дверь. Заминка с ключами - почти в обнимку. Специально, чтобы вдохнуть запах её волос и шеи, вожусь с ключами. Доставать их из кармана брюк уже почти мỳка. Входим, она оглядывается вокруг, смотрит на меня, я смотрю на нее. Смотрю в глаза, светлые, но с расширенными от желания зрачками. Она знает, что она - моя, а я - её. Стою не двигаясь, жду. Она мельком заглядывает в комнату, кухню, видит дверь ванной комнаты и скрывается за ней.
Я выхожу из ванной обнаженная. Он… все также стоит в крошечной прихожей. Только куртку успел снять. Стоит неподвижно и смотрит мне в глаза. Знает, что он уже давно внутри меня, и все равно продолжает смотреть, бесконечно смотреть в глаза.
Я знаю все, что будет дальше, а она нет. Она ждет чуда, но дальше все будет как обычно: сначала мы оба умрем маленькой смертью, потом с облегчением очнемся в дивном новом мире, затем побежим дальше-дальше-дальше, всё, как всегда. Я знаю, что этот момент предвкушения - самое прекрасное, что есть во всей этой старой как мир истории. Хочу, чтобы это мгновение длилось бесконечно долго, ведь это торжество предвосхищая, я высший миг сейчас переживаю.
Она прошла в комнату и села на стол. Подождала.
Он продолжал смотреть ей прямо в глаза...
Снаружи оказалось довольно приятно: ранняя весна, по небу летят рваные как джинсы облака, в синие дырки просвечивает желтое солнце и ласкает своими лучами обнаженные, протянутые вверх сучья деревьев и кустарников. Набережная вся мокрая от ручьев, что текут из-под сникших и грязных сугробов.
На высоких ступенях дома напротив сидит женщина, играет для прохожих на флейте, и недурно выводит вариации на тему пасторали Перголези «Ах, зачем я не лужайка?». Она закутана от мартовского ветра в серо-бурый плащ с капюшоном, но нет-нет да и вскинет на прохожих взгляд необыкновенных фиолетовых глаз. Монетки щедро сыпятся в раскрытый футляр от флейты.
Остановилась послушать, присела на скамейку, заслушалась, задумалась. (И вдруг.)
Почувствовала на себе чей-то взгляд: за спиной флейтистки, сбоку, повыше на ступенях - другой чуткий слушатель - мужчина лет сорока в темных джинсах и куртке внимательно и немного насмешливо меня разглядывает.
Посмотрела на себя, в порядке ли платье, пригладила волосы, взглянула на него еще раз.
Наши глаза встретились.
Как она глубоко чувствует музыку! Вот девочка с хорошей фигурой, лицом, но какая-то вся растерянная, встрепанная, куда-то шла и вдруг остановилась послушать. Волосы на солнце сияют, а глаза грустные. Весна, весна, понимаю, всё сам понимаю, ухмыляюсь, чувствую и в себе флейты водосточных труб. Вот посмотрела на меня, правильно, так и надо. Усмехнулся еще раз, наблюдаю.
Как он смотрит! Прямо в сердце смотрит. Как хирург, взрезал взглядом, проник внутрь и смотрит: вот сердце, вот почки, селезенка. Что ему надо? … Неужели? …
Просто я?
Да, просто ты. Нужна мне. Прямо сейчас. Пойдем со мной.
Без слов, одним только бесконечным всепроникающим взглядом.
Он живет в мансарде пятиэтажного дома без лифта. Надо подниматься по крутой узкой лестнице. Сердце бьется. От ожидания, страстного предвкушения. Он идет позади меня, совсем рядом, будто подталкивает, на самом же деле старается коснуться меня своим телом. От каждого такого прикосновения внутри все сладко сжимается и замирает.
Вот, наконец, дверь. Заминка с ключами - почти в обнимку. Специально, чтобы вдохнуть запах её волос и шеи, вожусь с ключами. Доставать их из кармана брюк уже почти мỳка. Входим, она оглядывается вокруг, смотрит на меня, я смотрю на нее. Смотрю в глаза, светлые, но с расширенными от желания зрачками. Она знает, что она - моя, а я - её. Стою не двигаясь, жду. Она мельком заглядывает в комнату, кухню, видит дверь ванной комнаты и скрывается за ней.
Я выхожу из ванной обнаженная. Он… все также стоит в крошечной прихожей. Только куртку успел снять. Стоит неподвижно и смотрит мне в глаза. Знает, что он уже давно внутри меня, и все равно продолжает смотреть, бесконечно смотреть в глаза.
Я знаю все, что будет дальше, а она нет. Она ждет чуда, но дальше все будет как обычно: сначала мы оба умрем маленькой смертью, потом с облегчением очнемся в дивном новом мире, затем побежим дальше-дальше-дальше, всё, как всегда. Я знаю, что этот момент предвкушения - самое прекрасное, что есть во всей этой старой как мир истории. Хочу, чтобы это мгновение длилось бесконечно долго, ведь это торжество предвосхищая, я высший миг сейчас переживаю.
Она прошла в комнату и села на стол. Подождала.
Он продолжал смотреть ей прямо в глаза...