"От Маяковского".
Сегодня прочитала об истории любви Владимира Маяковского и Татьяны Яковлевой, которой он посвятил стихотворение
В поцелуе рук ли,
губ ли,
в дрожи тела
близких мне
красный
цвет
моих республик
тоже
должен
пламенеть.
Я не люблю
парижскую любовь:
любую самочку
шелками разукрасьте,
потягиваясь, задремлю,
сказав -
тубо -
собакам
озверевшей страсти.
Ты одна мне
ростом в ровень,
стань же рядом
с бровью брови,
дай
про этот
важный вечер
рассказать
по-человечьи.
Пять часов,
и с этих пор
стих
людей
дремучий бор,
вымер
город заселенный,
слышу лишь
свисточный спор
поездов до Барселоны.
В черном небе
молний поступь,
гром
ругней
в небесной драме,-
не гроза,
а это
просто
ревность двигает горами.
Глупых слов
не верь сырью,
не пугайся
этой тряски,-
я взнуздаю,
я смирю
чувства
отпрысков дворянских.
Страсти корь
сойдет коростой,
но радость
неиссыхаемая,
буду долго,
буду просто
разговаривать стихами я.
Ревность,
жены,
слезы....
ну их! -
вспухнут веки,
вору Вию.
Я не сам,
а я
ревную
за Советскую Россию.
Видел
на плечах заплаты,
их
чахотка
лижет вздохом.
Что же,
мы не виноваты -
ста мильонам
было плохо.
Мы
теперь
к таким нежны -
спортом
выпрямишь не многих,-
вы и нам
в Москве нужны,
не хватает
длинноногих.
На тебе,
в снега
и в тиф
шедшей
этими ногами,
здесь
на ласки
выдать их
в ужины
с нефтеняками.
Ты не думай,
щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Или сюда,
иди на перекресток
моих больших
и неуклюжих рук.
Не хочешь?
Оставайся и зимуй,
и это
оскорбление
на общий счет нанижем.
Я все равно
тебя
когда-нибудь возьму -
одну
или вдвоем с Парижем.
Она жила в эмиграции в Париже, он приехал во Францию на гастроли и влюбился, как только ее увидел. Одни говорят, она не отвечала ему взаимностью. Другие утверждают, что у них был мимолетный роман. Но возвращаясь в Москву, Маяковский положил весь свой гонорар за парижские выступления на счет одной цветочной фирмы, пожелав, чтобы несколько раз в неделю Яковлевой доставляли букет цветов от него. С тех пор в течение многих лет, даже после того, как поэта не стало, Яковлевой приносили роскошные букеты чайных роз, орхидей, хризантем или гортензий с одинаковой запиской: "От Маяковского". Говорят, что в военные годы в окупированном Париже она выжила благодаря тому, что продавала на улице его букеты. И много лет спустя, в 70-е годы, к двери дома Яковлевой приходили посыльные с букетами "от Маяковского".
Обычно рассказанные кем-то истории любви вызывают в лучшем случае равнодушие, в худшем - циничную улыбку. Но эта история меня тронула до слез. Мне кажется, это и есть любовь: заботиться о том, кого любишь, когда тебя нет рядом, когда не знаешь, нужна ли твоя забота, когда не знаешь, где твой возлюбленный или даже когда нет тебя самого. Любить всегда, вопреки всему. Даже смерти.
В поцелуе рук ли,
губ ли,
в дрожи тела
близких мне
красный
цвет
моих республик
тоже
должен
пламенеть.
Я не люблю
парижскую любовь:
любую самочку
шелками разукрасьте,
потягиваясь, задремлю,
сказав -
тубо -
собакам
озверевшей страсти.
Ты одна мне
ростом в ровень,
стань же рядом
с бровью брови,
дай
про этот
важный вечер
рассказать
по-человечьи.
Пять часов,
и с этих пор
стих
людей
дремучий бор,
вымер
город заселенный,
слышу лишь
свисточный спор
поездов до Барселоны.
В черном небе
молний поступь,
гром
ругней
в небесной драме,-
не гроза,
а это
просто
ревность двигает горами.
Глупых слов
не верь сырью,
не пугайся
этой тряски,-
я взнуздаю,
я смирю
чувства
отпрысков дворянских.
Страсти корь
сойдет коростой,
но радость
неиссыхаемая,
буду долго,
буду просто
разговаривать стихами я.
Ревность,
жены,
слезы....
ну их! -
вспухнут веки,
вору Вию.
Я не сам,
а я
ревную
за Советскую Россию.
Видел
на плечах заплаты,
их
чахотка
лижет вздохом.
Что же,
мы не виноваты -
ста мильонам
было плохо.
Мы
теперь
к таким нежны -
спортом
выпрямишь не многих,-
вы и нам
в Москве нужны,
не хватает
длинноногих.
На тебе,
в снега
и в тиф
шедшей
этими ногами,
здесь
на ласки
выдать их
в ужины
с нефтеняками.
Ты не думай,
щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Или сюда,
иди на перекресток
моих больших
и неуклюжих рук.
Не хочешь?
Оставайся и зимуй,
и это
оскорбление
на общий счет нанижем.
Я все равно
тебя
когда-нибудь возьму -
одну
или вдвоем с Парижем.
Она жила в эмиграции в Париже, он приехал во Францию на гастроли и влюбился, как только ее увидел. Одни говорят, она не отвечала ему взаимностью. Другие утверждают, что у них был мимолетный роман. Но возвращаясь в Москву, Маяковский положил весь свой гонорар за парижские выступления на счет одной цветочной фирмы, пожелав, чтобы несколько раз в неделю Яковлевой доставляли букет цветов от него. С тех пор в течение многих лет, даже после того, как поэта не стало, Яковлевой приносили роскошные букеты чайных роз, орхидей, хризантем или гортензий с одинаковой запиской: "От Маяковского". Говорят, что в военные годы в окупированном Париже она выжила благодаря тому, что продавала на улице его букеты. И много лет спустя, в 70-е годы, к двери дома Яковлевой приходили посыльные с букетами "от Маяковского".
Обычно рассказанные кем-то истории любви вызывают в лучшем случае равнодушие, в худшем - циничную улыбку. Но эта история меня тронула до слез. Мне кажется, это и есть любовь: заботиться о том, кого любишь, когда тебя нет рядом, когда не знаешь, нужна ли твоя забота, когда не знаешь, где твой возлюбленный или даже когда нет тебя самого. Любить всегда, вопреки всему. Даже смерти.