Двадцать пятый день лета
Обнаружила сегодня, что ребята в местном медиа-доме вырастили загадочный Чорный кристалл. Подробности буду узнавать, а то кто их там, медиумов, знает, и что это за кристаллы такие, над которыми они по своим башням чахнут. Как почотный Гэндальф и заслуженная Галадриэль нашего королевства - схожу посмотрю.
Испытала сегодня прустовское дежа вю, съев очередную порцию балконной клубники. Клубника у меня не садовая, а настоящая лесная, принесенная с берегов одного из местных озер, да, та, которая покруглее и покрупнее земляники, но ненамного, да, та самая, ароматная и с умопомрачительным послевкусием.
У каждого в детстве был свой личный рай, обычно этот рай не распространялся на всю жизнь, а был густо или редко, кому как повезло, фрагментами раскидан по жизни. У меня островов рая было довольно много, один из них мне сегодня и вспомнился.
Это был целый гигантский мир, малонаселенное место на берегу огромного рукотворного и пресного, но все же моря. Даже для того, чтобы попасть туда, нужен был целый переход: либо трястись много часов на машине по совершенно невозможным разбитым и пыльным дорогам, либо доооолго-доооолго путешествовать на речном пароходике. Именно последнее я и предпочитала, всегда просила об этом и радовалась каждой новой возможности приехать в рай по реке. Ностальгия по взаправскому южному морю, к которому меня время от времени привозили, помогала мне видеть, слышать, осязать каждую "морскую" деталь: латунную рынду, привинченную к толстотенной крашеной в белый цвет пароходной надстройке, пахучие смоленые швартовочные канаты, спасательные круги, разные корабельные штуковины, похожие на те, что я видела на морских судах, чаек, следующих за пароходом и жадно хватающих любое угощение, и ночные сигнальные огни, особенно почему-то любила их, и вообще безмолвный язык навигационной коммуникации - знаки, сигналы, бакены, гудки.
А потом, сойдя на берег, еще надо было идти из небольшого села, куда прибывал пароходик, через душистые нагретые за день луга, сказочный лес, где тропа кружила и спотыкалась среди мощных корней деревьев, и снова луга. Как правило в конце пути - в настоящих летних сумерках позднего вечера, среди светящихся, словно вобравших в себя солнечный свет ромашек, закрывшихся на ночь, но с белыми венчиками, под стрекот кузнечиков, чуть ли не уворачиваясь от ошалевших от тепла и обилия пищи летучих мышей.
Для городского ребенка - просто вот путешествие в другой мир, в параллельную вселенную. Там ждал деревенский дом с огромной верандой, и лестница к пляжу и мосткам, от которых на следующее же утро можно было отправиться на другой, крутой, жаркий от солнца берег, практически покрытый клубникой. Вы когда-нибудь видели ведра и ведра лесной клубники? Не поллитровую баночку, которую бережно хранят всю зиму "на праздники", а кучно стоящие в лодках ведра свежей, только что собранной ? Надеюсь, что есть еще такие счастливцы. В моем раю детям можно было все, в том числе и просто лакомиться клубникой и играть в лесу, пока взрослые, хохоча и болтая, карабкались по склону, собирая ягоды, да и вернувшись на свой, обжитой берег, делать что хочется - играть до ночи, плавать до посинения и есть только самое вкусное, а что летом может быть вкуснее этой роскоши, клубники? Ну разве что жареная картошка с грибами или грибовница со сметаной сумеет слегка поспорить, но и то лишь немного, для разнообразия, и потому, что знаешь, то на десерт опять будет клубника. А так-то тощей и никогда не голодной мне за глаза этой безлимитной клубники хватало.
Вот сегодня, кинув в рот сразу всю горсть созревших ягод и обалдев от насыщенного знакомого вкуса, я вдруг все это увидела, услышала, представила: разговоры, цветастые летние платья и рубашки с закатанными рукавами, упражняющихся в высшем пилотаже летучих мышей, гудки на реке, крашеную суриком плоскодонку, длиииинные полосатые половики на веранде, мягкую шелковую травку вокруг рукомойника, привинченного к забору, самые изящные цветы в мире - розовые и сиреневые цветы картофеля, чувство когда воланчик ударяет об упругие струны бадминтонной ракетки и ты ЗНАЕШЬ, что отправил его точнехонько по назначению - удобно для удара тому, с кем играешь, потому что это ДРУГАЯ игра, без сетки, без счета, без поля, но на поляне, и цель в ней - не победить одному другого, не выиграть какие-то там баллы, а как можно дольше, вместе, вдвоем, продержать воланчик в воздухе. Со временем мы становились в этом искусстве мастерами. Немного пыльный запах короткого летнего дождя, ударяющего по мосткам, на которых мы сидели. Знакомство с девочкой, которая в этом удивительном месте живет круглый год: А почему мы не можем? А почему они могут? Художники? О, художники, отныне - высшая каста. Пойти в дом к художникам. Оба-на. Так это ж настоящие взапрвдашние словно лаковые картины, прямо как в галерее в городе. Вот эти вот люди, вот прямо так сами? Сварив моей подружке супу и наколов во дворе у бани дров? Да они - боги. Флотилия лодок, отправляющаяся в ночь, на рыбалку. Поздно ночью - зарево и запах дыма от рыбацкого костра на берегу, хохот и разговоры. Чай из листьев смородины на террасе при полной луне - вы когда-нибудь пробовали? Вы попробуйте. Сначала горячий. Но потом непременно холодный!
Все это и еще многое, многое другое таилось в горсти клубники созревшей в октябре на норвежском балконе.
Испытала сегодня прустовское дежа вю, съев очередную порцию балконной клубники. Клубника у меня не садовая, а настоящая лесная, принесенная с берегов одного из местных озер, да, та, которая покруглее и покрупнее земляники, но ненамного, да, та самая, ароматная и с умопомрачительным послевкусием.
У каждого в детстве был свой личный рай, обычно этот рай не распространялся на всю жизнь, а был густо или редко, кому как повезло, фрагментами раскидан по жизни. У меня островов рая было довольно много, один из них мне сегодня и вспомнился.
Это был целый гигантский мир, малонаселенное место на берегу огромного рукотворного и пресного, но все же моря. Даже для того, чтобы попасть туда, нужен был целый переход: либо трястись много часов на машине по совершенно невозможным разбитым и пыльным дорогам, либо доооолго-доооолго путешествовать на речном пароходике. Именно последнее я и предпочитала, всегда просила об этом и радовалась каждой новой возможности приехать в рай по реке. Ностальгия по взаправскому южному морю, к которому меня время от времени привозили, помогала мне видеть, слышать, осязать каждую "морскую" деталь: латунную рынду, привинченную к толстотенной крашеной в белый цвет пароходной надстройке, пахучие смоленые швартовочные канаты, спасательные круги, разные корабельные штуковины, похожие на те, что я видела на морских судах, чаек, следующих за пароходом и жадно хватающих любое угощение, и ночные сигнальные огни, особенно почему-то любила их, и вообще безмолвный язык навигационной коммуникации - знаки, сигналы, бакены, гудки.
А потом, сойдя на берег, еще надо было идти из небольшого села, куда прибывал пароходик, через душистые нагретые за день луга, сказочный лес, где тропа кружила и спотыкалась среди мощных корней деревьев, и снова луга. Как правило в конце пути - в настоящих летних сумерках позднего вечера, среди светящихся, словно вобравших в себя солнечный свет ромашек, закрывшихся на ночь, но с белыми венчиками, под стрекот кузнечиков, чуть ли не уворачиваясь от ошалевших от тепла и обилия пищи летучих мышей.
Для городского ребенка - просто вот путешествие в другой мир, в параллельную вселенную. Там ждал деревенский дом с огромной верандой, и лестница к пляжу и мосткам, от которых на следующее же утро можно было отправиться на другой, крутой, жаркий от солнца берег, практически покрытый клубникой. Вы когда-нибудь видели ведра и ведра лесной клубники? Не поллитровую баночку, которую бережно хранят всю зиму "на праздники", а кучно стоящие в лодках ведра свежей, только что собранной ? Надеюсь, что есть еще такие счастливцы. В моем раю детям можно было все, в том числе и просто лакомиться клубникой и играть в лесу, пока взрослые, хохоча и болтая, карабкались по склону, собирая ягоды, да и вернувшись на свой, обжитой берег, делать что хочется - играть до ночи, плавать до посинения и есть только самое вкусное, а что летом может быть вкуснее этой роскоши, клубники? Ну разве что жареная картошка с грибами или грибовница со сметаной сумеет слегка поспорить, но и то лишь немного, для разнообразия, и потому, что знаешь, то на десерт опять будет клубника. А так-то тощей и никогда не голодной мне за глаза этой безлимитной клубники хватало.
Вот сегодня, кинув в рот сразу всю горсть созревших ягод и обалдев от насыщенного знакомого вкуса, я вдруг все это увидела, услышала, представила: разговоры, цветастые летние платья и рубашки с закатанными рукавами, упражняющихся в высшем пилотаже летучих мышей, гудки на реке, крашеную суриком плоскодонку, длиииинные полосатые половики на веранде, мягкую шелковую травку вокруг рукомойника, привинченного к забору, самые изящные цветы в мире - розовые и сиреневые цветы картофеля, чувство когда воланчик ударяет об упругие струны бадминтонной ракетки и ты ЗНАЕШЬ, что отправил его точнехонько по назначению - удобно для удара тому, с кем играешь, потому что это ДРУГАЯ игра, без сетки, без счета, без поля, но на поляне, и цель в ней - не победить одному другого, не выиграть какие-то там баллы, а как можно дольше, вместе, вдвоем, продержать воланчик в воздухе. Со временем мы становились в этом искусстве мастерами. Немного пыльный запах короткого летнего дождя, ударяющего по мосткам, на которых мы сидели. Знакомство с девочкой, которая в этом удивительном месте живет круглый год: А почему мы не можем? А почему они могут? Художники? О, художники, отныне - высшая каста. Пойти в дом к художникам. Оба-на. Так это ж настоящие взапрвдашние словно лаковые картины, прямо как в галерее в городе. Вот эти вот люди, вот прямо так сами? Сварив моей подружке супу и наколов во дворе у бани дров? Да они - боги. Флотилия лодок, отправляющаяся в ночь, на рыбалку. Поздно ночью - зарево и запах дыма от рыбацкого костра на берегу, хохот и разговоры. Чай из листьев смородины на террасе при полной луне - вы когда-нибудь пробовали? Вы попробуйте. Сначала горячий. Но потом непременно холодный!
Все это и еще многое, многое другое таилось в горсти клубники созревшей в октябре на норвежском балконе.