Швейная сотня
Когда не знаешь что делать - делай что умеешь. Поэтому, когда я увидела в ЖЖ объявление к умеющим шить, сразу на него откликнулась.
Одним из самых сильных впечатлений стал наш "штаб": ателье исторических костюмов, в котором среди оборок и вышивок, корсетов и кринолинов, шляпок и вееров, шились чехлы для бронежилетов. Маленькая уютная студия, где царят роскошные ткани и изящные силуеты, и которую мы превратили в притон оголтелых бандеровок.
Побочным явлением стали развиртуализация и знакомство с замечательными людьми.
Вот, например, наш милый сотник, очаровательная девушка, которая отдала на растерзание свою студию и успешно наладила конвейерный процесс с десятком-полутора швей из разных концов города и пригорода, различной квалификации и швейного опыта.
Для повышения эффективности процесса мы шили не одно изделие от начала до конца, а конвейнерным методом - т.н. поузловая обработка. Разбирали по деталям в зависимости от возможностей машинки и швейных навыков, а окончательная сборка происходила на месте.
Теперь у нас своего рода профдеформация - на самом Майдане, на фотографиях взгляд вылавливает жилеты, оценивает особенности кроя и шитья.
Естественно, мы не единственная швейная сотня, и мы уже научились на взгляд определять модели от своих коллег.
Шили девушки, женщины, даже бабушки... Шили день и ночь, после работы и вместо работы. Машинки не выдерживали, ломались, - а они шили... Шили, чтобы защитить мужчин от той дряни, которой по ним стреляли.
За неимением места в студии одна швейная машинка стояла на полу, на коробках, а шили умостив попу на диванной подушке. Как показала практика, если шить умеешь - то сможешь шить даже сидя на полу (до сих пор недоумеваю, как же это у нас получалось). И как только из-за машинки вставала одна - тут же садилась другая. Одни уходили домой, к семье, к детям, забрав с собой работу на дом. Другие приходили, приносили отшитое, принимались за новую работу. Девушки, которые не очень умели шить, помогали по мере своих сил, брали на себя несложные но временнозатратные операции (выкроить мелкие детали, вывернуть и т.д.), а также быт (съездить на закупки, сходить в магазин, приготовить поесть), и эта помощь была очень ценной.
Нас спрашивали: Страшно ли было ездить по городу с жилетами? Было стрёмно. Если б остановили - как минимум, отобрали бы всё наШитое непосильным трудом.
Мама (дитя войны, русская с примесью татаро-хакасской крови, офицерская дочь), заходила в комнату, проверяла - завесила ли я окно. Оценивала мой вид, говорила, что подозрительно большой рюкзак получился, нужно перепаковать. Я перепаковывала часть деталей в тубус для чертежей - я гений конспирации.
Папа (дитя войны, наполовину русский, наполовину украинец, сын партизана и солдата), после двух своих инсультов карабкался на стол и стремянку чтобы сделать мне в комнате лучше освещение, потому что я не вижу черных ниток на черной ткани.
Сын делал разметку для отделочных строчек, чтоб мне было удобнее строчить и чтоб было красивее.
Семья экстремистов-бандеровцев, приятно познакомиться.
И, собственно, почему я пишу "шили"?
Ничего еще не закончилось.
Мы шьём.
Одним из самых сильных впечатлений стал наш "штаб": ателье исторических костюмов, в котором среди оборок и вышивок, корсетов и кринолинов, шляпок и вееров, шились чехлы для бронежилетов. Маленькая уютная студия, где царят роскошные ткани и изящные силуеты, и которую мы превратили в притон оголтелых бандеровок.
Побочным явлением стали развиртуализация и знакомство с замечательными людьми.
Вот, например, наш милый сотник, очаровательная девушка, которая отдала на растерзание свою студию и успешно наладила конвейерный процесс с десятком-полутора швей из разных концов города и пригорода, различной квалификации и швейного опыта.
Для повышения эффективности процесса мы шили не одно изделие от начала до конца, а конвейнерным методом - т.н. поузловая обработка. Разбирали по деталям в зависимости от возможностей машинки и швейных навыков, а окончательная сборка происходила на месте.
Теперь у нас своего рода профдеформация - на самом Майдане, на фотографиях взгляд вылавливает жилеты, оценивает особенности кроя и шитья.
Естественно, мы не единственная швейная сотня, и мы уже научились на взгляд определять модели от своих коллег.
Шили девушки, женщины, даже бабушки... Шили день и ночь, после работы и вместо работы. Машинки не выдерживали, ломались, - а они шили... Шили, чтобы защитить мужчин от той дряни, которой по ним стреляли.
За неимением места в студии одна швейная машинка стояла на полу, на коробках, а шили умостив попу на диванной подушке. Как показала практика, если шить умеешь - то сможешь шить даже сидя на полу (до сих пор недоумеваю, как же это у нас получалось). И как только из-за машинки вставала одна - тут же садилась другая. Одни уходили домой, к семье, к детям, забрав с собой работу на дом. Другие приходили, приносили отшитое, принимались за новую работу. Девушки, которые не очень умели шить, помогали по мере своих сил, брали на себя несложные но временнозатратные операции (выкроить мелкие детали, вывернуть и т.д.), а также быт (съездить на закупки, сходить в магазин, приготовить поесть), и эта помощь была очень ценной.
Нас спрашивали: Страшно ли было ездить по городу с жилетами? Было стрёмно. Если б остановили - как минимум, отобрали бы всё наШитое непосильным трудом.
Мама (дитя войны, русская с примесью татаро-хакасской крови, офицерская дочь), заходила в комнату, проверяла - завесила ли я окно. Оценивала мой вид, говорила, что подозрительно большой рюкзак получился, нужно перепаковать. Я перепаковывала часть деталей в тубус для чертежей - я гений конспирации.
Папа (дитя войны, наполовину русский, наполовину украинец, сын партизана и солдата), после двух своих инсультов карабкался на стол и стремянку чтобы сделать мне в комнате лучше освещение, потому что я не вижу черных ниток на черной ткани.
Сын делал разметку для отделочных строчек, чтоб мне было удобнее строчить и чтоб было красивее.
Семья экстремистов-бандеровцев, приятно познакомиться.
И, собственно, почему я пишу "шили"?
Ничего еще не закончилось.
Мы шьём.