Только наше
Она меня спросила:
- А у нас есть что-то, что только наше?
- В смысле?.. - переспросил я, хотя прекрасно понял вопрос.
Она промолчала... Она имела в виду то, что до нее у меня ни с кем не было. Если быть совсем точным, то: ни с одной женщиной. А это сложно.
С женщинами у меня как-то много всего было. Она часто слышала от меня о тех, кто что-то оставил в моей жизни. О каких-то эпизодах, кусочках историй, из которых было все понятно. Да я и не утаиваю ничего. У нас нет секретов. Она всегда это слушала молча, спокойно. Казалось, что её это не волнует, да и не должно волновать, потому что сейчас именно она слушает меня. Но в ее глазах всегда бегала какая-то легкая тревога. Она ничего не комментировала, но иногда мне казалось, что она про себя говорит: «Еще и это...»
Хотя у нас с ней есть миллионы мелочей, очень много всего, что понимаем только мы. Но ей хотелось не мелочей, а чего-то такого... Но все такое у меня уже было, иногда даже много раз, иногда даже до того, как исполнилось восемнадцать.
У меня, правда, очень много чего было. Иной раз, когда я смотрю на себя в зеркало и перекручиваю в памяти какие-то моменты из жизни, думаю: «Неужели это было с ним?» Это ни хорошо и ни плохо. Просто так есть... Это часть меня. Много из этого делает меня тем, кто пишет эти буквы...
И все эти мысли мы переваривали внутри себя. Она вроде бы все это понимала, но в то же время ей хотелось услышать что-то... А я молчал. И она молчала. Потом я ее прижал к себе:
-Будет: дети! - сказал я про себя...
- А у нас есть что-то, что только наше?
- В смысле?.. - переспросил я, хотя прекрасно понял вопрос.
Она промолчала... Она имела в виду то, что до нее у меня ни с кем не было. Если быть совсем точным, то: ни с одной женщиной. А это сложно.
С женщинами у меня как-то много всего было. Она часто слышала от меня о тех, кто что-то оставил в моей жизни. О каких-то эпизодах, кусочках историй, из которых было все понятно. Да я и не утаиваю ничего. У нас нет секретов. Она всегда это слушала молча, спокойно. Казалось, что её это не волнует, да и не должно волновать, потому что сейчас именно она слушает меня. Но в ее глазах всегда бегала какая-то легкая тревога. Она ничего не комментировала, но иногда мне казалось, что она про себя говорит: «Еще и это...»
Хотя у нас с ней есть миллионы мелочей, очень много всего, что понимаем только мы. Но ей хотелось не мелочей, а чего-то такого... Но все такое у меня уже было, иногда даже много раз, иногда даже до того, как исполнилось восемнадцать.
У меня, правда, очень много чего было. Иной раз, когда я смотрю на себя в зеркало и перекручиваю в памяти какие-то моменты из жизни, думаю: «Неужели это было с ним?» Это ни хорошо и ни плохо. Просто так есть... Это часть меня. Много из этого делает меня тем, кто пишет эти буквы...
И все эти мысли мы переваривали внутри себя. Она вроде бы все это понимала, но в то же время ей хотелось услышать что-то... А я молчал. И она молчала. Потом я ее прижал к себе:
-Будет: дети! - сказал я про себя...