Мэрион Вудман: отцовский комплекс.
Вначале все же внесу небольшую ремарку. Понятие комплекса у юнгианских аналитиков не про то, что бытовом плане ходит про "комплекс неполноценности". Это про заряженную эмоционально значимую совокупность представлений с архетипическим ядром.
Ожирение является одним из основных невротических симптомов в Западном мире. Миллионы долларов, затрачиваемые на исследования, диеты и спортивные программы, свидетельствуют о тщетности наших попыток справиться с ним. Стремление к худобе превратилось в манию, сводящую невроз к проблеме еды, однако эта проблема имеет глубокие болезненные корни. Тысячи анорексичных девушек, изнуряющих себя голодом и доводящих себя до изнеможения физическими нагрузками, отвергают традиционную женскую роль, предпочитая регрессировать в детство. Тысячи их толстых сестер переживают ту же мучительную агонию медленного процесса разрушения. И те и другие подписали кровью договор со Смертью.
Перекладывание вины на родителей - удобное оправдание этого чудовищного культурного преступления. Эти девушки говорят о своем весе с таким же смущением, с каким в свое время женщины говорили о своей сексуальной жизни. Возможно ли, что вытесненный бог, в начале XX века соматизированный в истерии, в наши дни проявляется в ожирении и нервной анорексии?
[Текст на спойлер]
* * *
За комплексом отца скрывается архетип бога-отца. Пуэлла, обожающая или идеализирующая своего пуэра-отца, будет искать в этом Боге свет и справедливость, хотя бессознательно она может бояться Его предательства. Сознательно она ищет красоту и истину; бессознательно темные силы в ее пуэре-Анимусе восстают против справедливого Иеговы, и невольно она может соединиться с Люцифером. В литературе полно подобных «невинных девиц».
В «Элоа», поэме Виньи, возлюбленная дьявола - дева-ангел, никогда не спускавшаяся на землю. Она была дочерью Христа, появившаяся из слезы, пролитой Христом на могиле Лазаря. Ее миссией было утешение отчаявшихся. Она представляет собой небесный архетип тех смертных женщин, которые отдают свои жизни страдающим мужчинам в надежде поддержать и спасти их. Не чувствуя себя счастливой на небесах со своими братьями-ангелами, она жаждет спуститься в ад, чтобы утешить своих проклятых братьев, которые нуждаются в ней. Ангелом, больше всего нуждавшимся в ее симпатии, был сам Люцифер. В один прекрасный день она познакомилась с ангелом удивительной красоты и с чарующим красноречием. Не зная, кто он такой, наивная девица пленилась его слезами и роковым очарованием. Ее жалость превратилась в любовь. Окутанные облаком, они вместе перешли в ад, но их диалог был нечаянно услышан хором херувимов.
Соблазненная его одиночеством и своей собственной жалостью, Элоа с тоскою спрашивает в последних двух строчках: хотя она не сделала его счастливым, быть может, он хотя бы удовлетворен? После чего последовал ответ, которого она, должно быть, опасалась: «Еще печальнее, чем когда-либо». - «Кто ты?» - спрашивает она. «Сатана», - отвечает он.
Элоа олицетворяет собой милую девушку, которая колеблется между тем, чтобы взять ответственность за самого дьявола, и тем, чтобы вообще не брать никакой ответственности. Ее сознательная преданность благим целям приводит к тому, что ее бессознательный демон рассеивается в ее партнере, который может выводить в жизнь ее теневой Анимус. Ей не удается стать обычной женщиной, которая может прямо взглянуть на себя и принять свою слабость и свою силу. «Совершенство» ее отца вынудило ее ожидать слишком много от себя и от других. Иегова постоянно оценивает ее, и она должна делать все, что в ее силах, чтобы понравиться Ему, даже ценой своей собственной целостности. Важнее всего для нее отношения с ее мужчиной. «Он только для Бога, и она для Бога в нем». Не обладая уверенностью в себе, подобная женщина пожертвует даже своими собственными чувствами для того, чтобы сохранить единственные отношения, которые удерживают ее в жизни. Если она предаст глубину своих собственных чувств, она попадет в руки своего негативного Анимуса, который может стать достаточно разрушительным, чтобы убить ее. Ее преданность аполлоническому распорядку жизни, соединенная со страхом демона, влечет ее к поиску Эго-контроля посредством активности, характерной для Анимуса. Однако, игнорируя свою пуэлла-сторону, она теряет связь с Дионисом, тем самым утрачивая самую главную часть своей женской природы.
* * *
Элоа как часть христианского мифа представляет интересную противоположность греческой Персефоне. Обе были невинными девами, соблазненными богом Подземного Царства. Однако Персефона была крепко укоренена на земле своими близкими отношениями с матерью..
..В противоположность ей, у Элоа нет человеческой матери и нет человеческого тела, и поэтому она оторвана от реальности. Ее жизнь возникла из сентиментальной мужской слезы, жалеющей смертных за их человеческую участь. Подобная сентиментальность не принимает реальные условия жизни на Земле. Элоа, не замечающая своего собственного порока и переполняемая собственным желанием спасать, в то же самое время бессознательно восстает против бога, допускающего порок. В результате она утрачивает защиту от сатаны - заклятого мятежника. Без тесной близости с Матерью, Деметрой, ей не хватает прочных корней в ее собственной сексуальности. У нее нет почвы, на которую она могла бы опираться, чтобы иметь дело с тенью, и она может стать бессмысленной жертвой мужчины, выбранного ею для спасения. Ни Дионис, ни живой Христос не могут родиться из ее тела.
Современная Элоа отказывается быть жертвой мужчины или Бога, которого она когда-то обожала. Однако она все еще не взяла на себя ответственности за своего собственного дьявола, и поэтому склонна проецировать его на маскулинный мир, в котором ищет отмщения за убийство своей женственности. Околдованная своим собственным маскулинным влечением к власти и не соединенная со своей собственной Деметрой, она не в состоянии увидеть в своей мести замаскированную форму самоубийства. Это отрезает путь к принесению жертвы."
Продолжение следует..
Начало: О самой Вудман, faq и первая запись.
Часть 2: Про страх жизни, отверженное тело и родительские образы.
Ожирение является одним из основных невротических симптомов в Западном мире. Миллионы долларов, затрачиваемые на исследования, диеты и спортивные программы, свидетельствуют о тщетности наших попыток справиться с ним. Стремление к худобе превратилось в манию, сводящую невроз к проблеме еды, однако эта проблема имеет глубокие болезненные корни. Тысячи анорексичных девушек, изнуряющих себя голодом и доводящих себя до изнеможения физическими нагрузками, отвергают традиционную женскую роль, предпочитая регрессировать в детство. Тысячи их толстых сестер переживают ту же мучительную агонию медленного процесса разрушения. И те и другие подписали кровью договор со Смертью.
Перекладывание вины на родителей - удобное оправдание этого чудовищного культурного преступления. Эти девушки говорят о своем весе с таким же смущением, с каким в свое время женщины говорили о своей сексуальной жизни. Возможно ли, что вытесненный бог, в начале XX века соматизированный в истерии, в наши дни проявляется в ожирении и нервной анорексии?
[Текст на спойлер]
* * *
За комплексом отца скрывается архетип бога-отца. Пуэлла, обожающая или идеализирующая своего пуэра-отца, будет искать в этом Боге свет и справедливость, хотя бессознательно она может бояться Его предательства. Сознательно она ищет красоту и истину; бессознательно темные силы в ее пуэре-Анимусе восстают против справедливого Иеговы, и невольно она может соединиться с Люцифером. В литературе полно подобных «невинных девиц».
В «Элоа», поэме Виньи, возлюбленная дьявола - дева-ангел, никогда не спускавшаяся на землю. Она была дочерью Христа, появившаяся из слезы, пролитой Христом на могиле Лазаря. Ее миссией было утешение отчаявшихся. Она представляет собой небесный архетип тех смертных женщин, которые отдают свои жизни страдающим мужчинам в надежде поддержать и спасти их. Не чувствуя себя счастливой на небесах со своими братьями-ангелами, она жаждет спуститься в ад, чтобы утешить своих проклятых братьев, которые нуждаются в ней. Ангелом, больше всего нуждавшимся в ее симпатии, был сам Люцифер. В один прекрасный день она познакомилась с ангелом удивительной красоты и с чарующим красноречием. Не зная, кто он такой, наивная девица пленилась его слезами и роковым очарованием. Ее жалость превратилась в любовь. Окутанные облаком, они вместе перешли в ад, но их диалог был нечаянно услышан хором херувимов.
Соблазненная его одиночеством и своей собственной жалостью, Элоа с тоскою спрашивает в последних двух строчках: хотя она не сделала его счастливым, быть может, он хотя бы удовлетворен? После чего последовал ответ, которого она, должно быть, опасалась: «Еще печальнее, чем когда-либо». - «Кто ты?» - спрашивает она. «Сатана», - отвечает он.
Элоа олицетворяет собой милую девушку, которая колеблется между тем, чтобы взять ответственность за самого дьявола, и тем, чтобы вообще не брать никакой ответственности. Ее сознательная преданность благим целям приводит к тому, что ее бессознательный демон рассеивается в ее партнере, который может выводить в жизнь ее теневой Анимус. Ей не удается стать обычной женщиной, которая может прямо взглянуть на себя и принять свою слабость и свою силу. «Совершенство» ее отца вынудило ее ожидать слишком много от себя и от других. Иегова постоянно оценивает ее, и она должна делать все, что в ее силах, чтобы понравиться Ему, даже ценой своей собственной целостности. Важнее всего для нее отношения с ее мужчиной. «Он только для Бога, и она для Бога в нем». Не обладая уверенностью в себе, подобная женщина пожертвует даже своими собственными чувствами для того, чтобы сохранить единственные отношения, которые удерживают ее в жизни. Если она предаст глубину своих собственных чувств, она попадет в руки своего негативного Анимуса, который может стать достаточно разрушительным, чтобы убить ее. Ее преданность аполлоническому распорядку жизни, соединенная со страхом демона, влечет ее к поиску Эго-контроля посредством активности, характерной для Анимуса. Однако, игнорируя свою пуэлла-сторону, она теряет связь с Дионисом, тем самым утрачивая самую главную часть своей женской природы.
* * *
Элоа как часть христианского мифа представляет интересную противоположность греческой Персефоне. Обе были невинными девами, соблазненными богом Подземного Царства. Однако Персефона была крепко укоренена на земле своими близкими отношениями с матерью..
..В противоположность ей, у Элоа нет человеческой матери и нет человеческого тела, и поэтому она оторвана от реальности. Ее жизнь возникла из сентиментальной мужской слезы, жалеющей смертных за их человеческую участь. Подобная сентиментальность не принимает реальные условия жизни на Земле. Элоа, не замечающая своего собственного порока и переполняемая собственным желанием спасать, в то же самое время бессознательно восстает против бога, допускающего порок. В результате она утрачивает защиту от сатаны - заклятого мятежника. Без тесной близости с Матерью, Деметрой, ей не хватает прочных корней в ее собственной сексуальности. У нее нет почвы, на которую она могла бы опираться, чтобы иметь дело с тенью, и она может стать бессмысленной жертвой мужчины, выбранного ею для спасения. Ни Дионис, ни живой Христос не могут родиться из ее тела.
Современная Элоа отказывается быть жертвой мужчины или Бога, которого она когда-то обожала. Однако она все еще не взяла на себя ответственности за своего собственного дьявола, и поэтому склонна проецировать его на маскулинный мир, в котором ищет отмщения за убийство своей женственности. Околдованная своим собственным маскулинным влечением к власти и не соединенная со своей собственной Деметрой, она не в состоянии увидеть в своей мести замаскированную форму самоубийства. Это отрезает путь к принесению жертвы."
Продолжение следует..
Начало: О самой Вудман, faq и первая запись.
Часть 2: Про страх жизни, отверженное тело и родительские образы.