(no subject)
Никогда особенно не любил так называемую русскую религиозную философию, да и по большому счету никогда не считал её таковой. Владимир Соловьев, постоянной выяснявший отношения со своей Софией, скорее является скорее публицистом, чем философом. Причем в отличии от «умного идеализма» Гегеля или Фихте, отечественные мудрецы отличались, как раз крайней мечтательностью. При всем величии русской литературы, русская философия предстает более или менее мелкотравчатым явлением в худшую сторону отличающееся от западного идеализма. Совсем другое дело Ленин и Чернышевский, которые смогли связать практику с мировоззрением. Николай Федоров при всей прогрессивности его идей, что называется, не дружил с реальностью. Можно, конечно сидя в библиотеке рассуждать о прекращении войн и использовании военной техники для управления погодой, но это что называется, разговоры в пользу бедных. Тоже и с идеей всеобщего воскрешения - прекрасная, благая идея победы жизни над смертью, через всеобщее единение отцов и потомком, однако, наш уважаемый библиотекарь, не захотел или не смог в отличии от Маркса проникнуть в суть исторического процесса и доказать свои построения, ограничившись лишь вялым пережевыванием христианских идеалов.