ПРОГУЛКА С ВЯЧЕСЛАВОМ ЗАЙЦЕВЫМ
К этой прогулке у меня отношение особое. Как и к человеку, в компании которого она проходила. Хоть я всю жизнь живу по принципу "Не сотвори себе кумира", к Вячеславу Зайцеву с самого детства отношусь с особым уважением. Нас в провинциальном театре моды, откуда есть-пошло мое шитье-бытье, так воспитывали...
Его судьба - поистине пример для всех провинциалов, дерзнувших покорить Москву и стать первым в своей профессии. Он стал, пройдя сквозь бездну непонимания, осуждения, равнодушия. Тем, кто пришел в мир моды после него, было намного легче...
Почетных званий и прочих регалий у нашего спутника - что резных листьев у клена в саду Эрмитаж. Кстати, именно в это чудное место он нас и пригласил. Ну где, как не здесь, можно прочувствовать истинную Москву, такую противоречивую и оттого такую прекрасную? Здесь, среди диковинных беседок и романтичных фонарей, вполне мирно сосуществуют три совершенно разных театра: «Новая опера», «Сфера» и «Эрмитаж». И даже Европа и Азия, воплощенные в утонченном шике ресторана «Парижская жизнь» и ароматной свободе роскошной Чайханы, почти как на карте мира, взаимодополняют друг друга. Знал маэстро моды, где прогуливаться!
ЕГО ЭРМИТАЖ
- Знаете, почему я люблю это место? - задумчиво произносит Зайцев, останавливаясь у «Новой оперы». - Потому что здесь, в саду Эрмитаж, очень органично уживаются старое и новое, традиционное и современное. Это такой оазис в самом центре Москвы, с совершенно особенной, дивной атмосферой. Иногда вот подумаю и сам не понимаю, как он, такой уникальный, сохранился? Мне этот сад очень дорог и близок. Именно здесь я отмечал свое сорокалетие, а потом и сорокалетие творческой деятельности. 70-тилетие тоже связано с этим местом.
Долгие годы мы были очень дружны с художественным руководителем «Новой оперы», ныне покойным Евгением Колобовым. Этот удивительный человек в свое время вернул меня к опере, заново открыл для меня это величайшее искусство. Раньше я не разбирал слов и потому не всегда понимал, что происходит на сцене, отвлекался, пытаясь вспомнить сюжет. Но Женя заставил меня снова войти в этот мир. Помню, как я посмотрел его «Евгения Онегина», потом ворвался к нему в слезах. Мне так хотелось поговорить о сути взаимоотношений Онегина и Ленского, поделиться своими открытиями. Да, смерть Жени - это очень большая потеря…
"Я СТРЕМИЛСЯ ЕЙ ПОНРАВИТЬСЯ"
Легкий ветерок ностальгии пробегает по осеннему саду: все здесь в тему, все в унисон. И настроение как-то само собой меняется, подчиняясь ненавязчивой диктатуре природы. Вот уже и солнышко ласково прошлось по листьям-регалиям красавца-клена, а нам пора узнать, как наш «звездный» спутник своими регалиями и званиями обрастал. Под кленовый аккомпанемент-шелест отправляемся в виртуальную прогулку по Первопрестольной, ивановским парнишкой Славой Зайцевым впервые увиденной. Это сейчас у них с прославленным кутюрье взаимная любовь, а тогда, в 56-м, Москва встретила его далеко не ласково. Талантливому выпускнику ивановского химико-технологического техникума, взявшему курс на столичный текстильный институт, пришлось пройти через многое. Огромный город, который будущий художник, если честно, и не думал покорять, отчаянно сопротивлялся, сбивал с этого самого курса.
- В институт я поступил, получив на экзамене две «четверки», - вспоминает Зайцев, - но общежитие мне поначалу не дали. Я поселился у знакомых в Измайлове, на 4-й Парковой улице. Места «для жизни» было мало, а потому я даже спал на полу между двух детских кроваток. Так я впервые столкнулся с реальностью жизни, ведь до этого я всегда жил с мамой, которая все заботы брала на себя. Но, пожалуй, именно то, что я постоянно находился не один, и помогло мне быстрей привыкнуть к Москве, адаптироваться здесь. Ведь поначалу я был просто ошеломлен масштабами столицы: эти огромные пространства, высотные здания. В Иванове я жил на первом этаже четырехэтажного дома, который мне казался вершиной мира, а тут такое… Но вместе с тем в этом невероятно большом городе, где постоянно встречаешься с новыми людьми, я чувствовал себя каким-то брошенным, неуместным. У себя на родине я привык быть любимцем публики, а здесь сразу - полное непонимание...
Уже со второго курса Зайцев совмещает учебу с работой, целыми днями бегает по Москве, соглашаясь на любые подработки. В общем, крутится как белка в колесе, но при этом успевает и на рынок за продуктами сбегать, и по дому помочь, и с хозяйкой на празднике станцевать. Так потихоньку и постигает Москву, ее ритм, нравы, законы. По счастливой случайности, сосед сверху оказался студентом-старшекурсником того же текстильного института. Он-то и вызывается «подтянуть» новичка Зайцева по такой непростой дисциплине, как «Правила выживания и поведения в среде студенчества столичного, избалованного». Постепенно твердый «неуд» исправляется на «отлично» - Слава Зайцев становится своим в этом доселе неведомом ему мире. А вот с преподавателями отношения строились несколько дольше и сложнее.
- Наш замечательный педагог Раиса Владимировна Захаржевская, преподававшая историю костюма, поначалу не приняла меня, - улыбаясь, говорит Вячеслав Михайлович. - Я, нищенски и по-провинциальному безвкусно одетый, явно был для нее существом антиэстетичным. А еще это мое чисто ивановское «оканье»! Поэтому я всеми силами стремился ей понравится, доказать, что я способен быть лучшим. Пожалуй, именно Захаржевская стала для меня одним из главных стимулов к постоянному самосовершенствованию, движению вперед. Она же погрузила меня в тайны цветовых композиций величайших творцов - Боттичелли, да Винчи, Дали, Кандинского. Я очень многому на-учился у этих мастеров, долгие часы просиживая в театральной библиотеке за изучением их шедевров. Я пытался копировать ни с чем несравнимый, самобытный и совершенно гениальный почерк каждого из них, испытывая от этого колоссальное удовольствие. Ведь когда ощущаешь причастность к чему-то подобному, эмоции испытываешь фантастические.
ПОД ХРУСТ ФРАНЦУЗСКОГО ЛАВАША
Пройдет не так много времени и уже к его, зайцевскому, почерку будут примериваться, в его коллекциях будут черпать новые идеи и его гениальности и смелости завидовать. Первым российского дизайнера признает Франция, чуть позднее именно с подачи велеречивых галлов некогда простого ивановского парнишку окрестят «Красным Диором». Это его имя в чехословацком журнале «Кветы» за 1974 год в статье «Обзор моды за 100 лет» поставят рядом с великим Диором. Россия, родина, отчего-то опоздает с подобными признаниями не на один десяток лет.
О своем первом оглушительном успехе на берегах Сены Вячеслав Михайлович рассказывает нам уже за столиком в уютном ресторане «Парижская жизнь», здесь же, в саду Эрмитаж. Под аппетитный хруст тончайшего французского лаваша, так и брызжущего ароматным маком и кунжутом, из центра Москвы мы на миг переносимся в сказочный Париж.
- Это было в январе
1988 года. Тогда я впервые представил коллекцию Haute Couture на Неделе моды совместно с мадам Карвен - старейшей представительницей французского Haute Couture - в театре Мариньи на Елисейских Полях. Триумфальный успех, после которого от мэра Парижа господина Ширака я получил золотую медаль и диплом Почетного гражданина города Парижа. Это память хранит навечно. Ведь такое долгожданное счастье бывает, наверное, раз в жизни.
- А в Москве нечто подобное было?
- Увы, нет. С таким размахом наша столица меня никогда не чествовала. Но несмотря ни на что, я этот город очень люблю и так же, как Иваново, считаю своим родным. Здесь я вырос, окреп, обрел радость присутствия в мире совершенства формы и содержания, то есть в мире искусства одежды. В своих работах я постоянно обращаюсь к истории русского и национальных костюмов России, познать которую мне посчастливилось именно в музеях Москвы. Так что первоисточником всех моих откровений на тему России была и остается Москва - центр культуры и искусства нашего Отечества. Такая противоречивая и такая притягательная.
ФОТО Александра ОРЕШИНА
Его судьба - поистине пример для всех провинциалов, дерзнувших покорить Москву и стать первым в своей профессии. Он стал, пройдя сквозь бездну непонимания, осуждения, равнодушия. Тем, кто пришел в мир моды после него, было намного легче...
Почетных званий и прочих регалий у нашего спутника - что резных листьев у клена в саду Эрмитаж. Кстати, именно в это чудное место он нас и пригласил. Ну где, как не здесь, можно прочувствовать истинную Москву, такую противоречивую и оттого такую прекрасную? Здесь, среди диковинных беседок и романтичных фонарей, вполне мирно сосуществуют три совершенно разных театра: «Новая опера», «Сфера» и «Эрмитаж». И даже Европа и Азия, воплощенные в утонченном шике ресторана «Парижская жизнь» и ароматной свободе роскошной Чайханы, почти как на карте мира, взаимодополняют друг друга. Знал маэстро моды, где прогуливаться!
ЕГО ЭРМИТАЖ
- Знаете, почему я люблю это место? - задумчиво произносит Зайцев, останавливаясь у «Новой оперы». - Потому что здесь, в саду Эрмитаж, очень органично уживаются старое и новое, традиционное и современное. Это такой оазис в самом центре Москвы, с совершенно особенной, дивной атмосферой. Иногда вот подумаю и сам не понимаю, как он, такой уникальный, сохранился? Мне этот сад очень дорог и близок. Именно здесь я отмечал свое сорокалетие, а потом и сорокалетие творческой деятельности. 70-тилетие тоже связано с этим местом.
Долгие годы мы были очень дружны с художественным руководителем «Новой оперы», ныне покойным Евгением Колобовым. Этот удивительный человек в свое время вернул меня к опере, заново открыл для меня это величайшее искусство. Раньше я не разбирал слов и потому не всегда понимал, что происходит на сцене, отвлекался, пытаясь вспомнить сюжет. Но Женя заставил меня снова войти в этот мир. Помню, как я посмотрел его «Евгения Онегина», потом ворвался к нему в слезах. Мне так хотелось поговорить о сути взаимоотношений Онегина и Ленского, поделиться своими открытиями. Да, смерть Жени - это очень большая потеря…
"Я СТРЕМИЛСЯ ЕЙ ПОНРАВИТЬСЯ"
Легкий ветерок ностальгии пробегает по осеннему саду: все здесь в тему, все в унисон. И настроение как-то само собой меняется, подчиняясь ненавязчивой диктатуре природы. Вот уже и солнышко ласково прошлось по листьям-регалиям красавца-клена, а нам пора узнать, как наш «звездный» спутник своими регалиями и званиями обрастал. Под кленовый аккомпанемент-шелест отправляемся в виртуальную прогулку по Первопрестольной, ивановским парнишкой Славой Зайцевым впервые увиденной. Это сейчас у них с прославленным кутюрье взаимная любовь, а тогда, в 56-м, Москва встретила его далеко не ласково. Талантливому выпускнику ивановского химико-технологического техникума, взявшему курс на столичный текстильный институт, пришлось пройти через многое. Огромный город, который будущий художник, если честно, и не думал покорять, отчаянно сопротивлялся, сбивал с этого самого курса.
- В институт я поступил, получив на экзамене две «четверки», - вспоминает Зайцев, - но общежитие мне поначалу не дали. Я поселился у знакомых в Измайлове, на 4-й Парковой улице. Места «для жизни» было мало, а потому я даже спал на полу между двух детских кроваток. Так я впервые столкнулся с реальностью жизни, ведь до этого я всегда жил с мамой, которая все заботы брала на себя. Но, пожалуй, именно то, что я постоянно находился не один, и помогло мне быстрей привыкнуть к Москве, адаптироваться здесь. Ведь поначалу я был просто ошеломлен масштабами столицы: эти огромные пространства, высотные здания. В Иванове я жил на первом этаже четырехэтажного дома, который мне казался вершиной мира, а тут такое… Но вместе с тем в этом невероятно большом городе, где постоянно встречаешься с новыми людьми, я чувствовал себя каким-то брошенным, неуместным. У себя на родине я привык быть любимцем публики, а здесь сразу - полное непонимание...
Уже со второго курса Зайцев совмещает учебу с работой, целыми днями бегает по Москве, соглашаясь на любые подработки. В общем, крутится как белка в колесе, но при этом успевает и на рынок за продуктами сбегать, и по дому помочь, и с хозяйкой на празднике станцевать. Так потихоньку и постигает Москву, ее ритм, нравы, законы. По счастливой случайности, сосед сверху оказался студентом-старшекурсником того же текстильного института. Он-то и вызывается «подтянуть» новичка Зайцева по такой непростой дисциплине, как «Правила выживания и поведения в среде студенчества столичного, избалованного». Постепенно твердый «неуд» исправляется на «отлично» - Слава Зайцев становится своим в этом доселе неведомом ему мире. А вот с преподавателями отношения строились несколько дольше и сложнее.
- Наш замечательный педагог Раиса Владимировна Захаржевская, преподававшая историю костюма, поначалу не приняла меня, - улыбаясь, говорит Вячеслав Михайлович. - Я, нищенски и по-провинциальному безвкусно одетый, явно был для нее существом антиэстетичным. А еще это мое чисто ивановское «оканье»! Поэтому я всеми силами стремился ей понравится, доказать, что я способен быть лучшим. Пожалуй, именно Захаржевская стала для меня одним из главных стимулов к постоянному самосовершенствованию, движению вперед. Она же погрузила меня в тайны цветовых композиций величайших творцов - Боттичелли, да Винчи, Дали, Кандинского. Я очень многому на-учился у этих мастеров, долгие часы просиживая в театральной библиотеке за изучением их шедевров. Я пытался копировать ни с чем несравнимый, самобытный и совершенно гениальный почерк каждого из них, испытывая от этого колоссальное удовольствие. Ведь когда ощущаешь причастность к чему-то подобному, эмоции испытываешь фантастические.
ПОД ХРУСТ ФРАНЦУЗСКОГО ЛАВАША
Пройдет не так много времени и уже к его, зайцевскому, почерку будут примериваться, в его коллекциях будут черпать новые идеи и его гениальности и смелости завидовать. Первым российского дизайнера признает Франция, чуть позднее именно с подачи велеречивых галлов некогда простого ивановского парнишку окрестят «Красным Диором». Это его имя в чехословацком журнале «Кветы» за 1974 год в статье «Обзор моды за 100 лет» поставят рядом с великим Диором. Россия, родина, отчего-то опоздает с подобными признаниями не на один десяток лет.
О своем первом оглушительном успехе на берегах Сены Вячеслав Михайлович рассказывает нам уже за столиком в уютном ресторане «Парижская жизнь», здесь же, в саду Эрмитаж. Под аппетитный хруст тончайшего французского лаваша, так и брызжущего ароматным маком и кунжутом, из центра Москвы мы на миг переносимся в сказочный Париж.
- Это было в январе
1988 года. Тогда я впервые представил коллекцию Haute Couture на Неделе моды совместно с мадам Карвен - старейшей представительницей французского Haute Couture - в театре Мариньи на Елисейских Полях. Триумфальный успех, после которого от мэра Парижа господина Ширака я получил золотую медаль и диплом Почетного гражданина города Парижа. Это память хранит навечно. Ведь такое долгожданное счастье бывает, наверное, раз в жизни.
- А в Москве нечто подобное было?
- Увы, нет. С таким размахом наша столица меня никогда не чествовала. Но несмотря ни на что, я этот город очень люблю и так же, как Иваново, считаю своим родным. Здесь я вырос, окреп, обрел радость присутствия в мире совершенства формы и содержания, то есть в мире искусства одежды. В своих работах я постоянно обращаюсь к истории русского и национальных костюмов России, познать которую мне посчастливилось именно в музеях Москвы. Так что первоисточником всех моих откровений на тему России была и остается Москва - центр культуры и искусства нашего Отечества. Такая противоречивая и такая притягательная.
ФОТО Александра ОРЕШИНА