Любимое место теперь
Если пойти с биостанции в сторону Киндо-мыса в отлив, то вскоре захочется уйти с истоптанной всеми тропинки, ведущей в бухту Биофильтров, а где-нибудь в районе Еремеевского порога выйти на обнажившуюся литораль. Идти по камням, по чавкающей и предательски засасывающей няше или же по песку, который превращен в настоящий лунный пейзаж воронок и горок сидящими в нем пескожилами. Если кроссовки хорошие, а камни подсохли - то можно идти по ним, что утомительно, но интересно. В какой-то момент перестаешь смотреть под ноги и вымерять каждый шаг и вместе с тем не вывихиваешь ноги, потому что то ли глаза, то ли суставы стопы сканируют поверхность и позволяют идти все дальше по извилистой береговой линии. Временами фокусируешься на местности - сфотографировать текстуру песка, гальки, камня, залив, выступающий над соснами маяком ветряк биостанции, Ругозерскую гору (почему Ругозерскую? Само Ругозеро осталось рядом с Поякондой, где съехав с трассы две недели назад на извилистую разбомбленную лесную дорогу, оставил машину и потом полтора часа плыл на катере до расположенной в середине полуострова Киндо биостанции), Еремеевские острова, либо, добираясь с трудом по уже сырым и заваленным ламинарией камням до последнего торчащего из воды крупного камня (опираясь на палку и снимая с камней водоросли, ибо колоть об них череп неохота) попытаться рассмотреть людей, поплывших куда-то на восток на "Студенте" или "Стриже".
Потом, устав фотографировать, можно просто идти. Через бухты и мысы, мимо Кисло-Сладкого озера, выйти на каменные лбы, выступающие из-под редкого сосняка, поросшего ягелем, и вспомнить, что давно не звонил родителям в Москву. Продолжая идти и болтать с ними по скайпу, благо 3G с соты на аквариальном корпусе оставшейся в трех километрах позади биостанции добивает и сюда, идешь по все более крупным камням, которые переходят в скалы. Взобравшись на скалу, видишь вдалеке, как белесое небо бесшовно сливается с таким же по цвету морем. Видимо, поэтому оно называется Белым - это оно видно в устье пролива Великая Салма между островом Великий и материком, ведущего в Кандалакшский залив.
Решив не идти дальше по камням к поклонным поморским крестам на самой оконечности Киндо-мыса, лезешь наверх, в лес. Лезешь по камням, поросшим лишайником, метров пятнадцать, оглядываясь на просвечивающее сквозь сосны море. Лес совершенно нетронутый, без троп и утопающий в кустах черники, он немного пугает, потому что нету никаких ориентиров кроме полярного солнца. Идешь на него, надеясь дойти до тропинки, а попадаешь только на самое начало скал Биофильтров. Тут надо поднажать, потому что уже восемь и на биостанции прозвенел гонг. Все оставшееся время ты воруешь у своего ужина, а ведь до столовой больше трех километров, а в институте их надо было пробежать за 15 минут, и совсем не по узкой тропинке с корнями, камнями, а здесь, на скалах - еще и с прыжками над перепадами высоты. Вода в кружке, набранная в самом начале у родника, подходит к концу, но ее стоит хлебнуть для бодрости. Дальше по дороге - еще глоток джина с прошлогодними ягодами клюквы из фляги, тоже для бодрости и одновременно - аперитив. Под ногами проносится тропинка, мимо глаз проплывают стометровые таблички - 2.3, 2.2, 2.1... наконец, за 10 минут до конца вваливаешься в столовую, с аппетитом съедаешь ужин. Можно и обратно в лабораторный корпус - посидеть за кружкой чая в лаборатории перед сном...
Потом, устав фотографировать, можно просто идти. Через бухты и мысы, мимо Кисло-Сладкого озера, выйти на каменные лбы, выступающие из-под редкого сосняка, поросшего ягелем, и вспомнить, что давно не звонил родителям в Москву. Продолжая идти и болтать с ними по скайпу, благо 3G с соты на аквариальном корпусе оставшейся в трех километрах позади биостанции добивает и сюда, идешь по все более крупным камням, которые переходят в скалы. Взобравшись на скалу, видишь вдалеке, как белесое небо бесшовно сливается с таким же по цвету морем. Видимо, поэтому оно называется Белым - это оно видно в устье пролива Великая Салма между островом Великий и материком, ведущего в Кандалакшский залив.
Решив не идти дальше по камням к поклонным поморским крестам на самой оконечности Киндо-мыса, лезешь наверх, в лес. Лезешь по камням, поросшим лишайником, метров пятнадцать, оглядываясь на просвечивающее сквозь сосны море. Лес совершенно нетронутый, без троп и утопающий в кустах черники, он немного пугает, потому что нету никаких ориентиров кроме полярного солнца. Идешь на него, надеясь дойти до тропинки, а попадаешь только на самое начало скал Биофильтров. Тут надо поднажать, потому что уже восемь и на биостанции прозвенел гонг. Все оставшееся время ты воруешь у своего ужина, а ведь до столовой больше трех километров, а в институте их надо было пробежать за 15 минут, и совсем не по узкой тропинке с корнями, камнями, а здесь, на скалах - еще и с прыжками над перепадами высоты. Вода в кружке, набранная в самом начале у родника, подходит к концу, но ее стоит хлебнуть для бодрости. Дальше по дороге - еще глоток джина с прошлогодними ягодами клюквы из фляги, тоже для бодрости и одновременно - аперитив. Под ногами проносится тропинка, мимо глаз проплывают стометровые таблички - 2.3, 2.2, 2.1... наконец, за 10 минут до конца вваливаешься в столовую, с аппетитом съедаешь ужин. Можно и обратно в лабораторный корпус - посидеть за кружкой чая в лаборатории перед сном...