про универ
В день, когда не идешь на работу из-за внезапной болезни, размазывать сопли нужно по полной программе. Прекрасная девушка abezyanka подкинула мне тему для постика - универ!
Для получения того, что гордо именуется высшим образованием, мне не нужно было переезжать в другой город. Соответственно, и общаги в моей жизни не было, то есть, можно сказать, студенчество у меня неполноценное, никаких тараканов и ссор с соседками. Но все же, конечно, это особое время.
Журналистика - почему-то не та стезя, которая привлекает парней. Они обычно попадают в журналистику, минуя профильное образование, из других областей, от фотографии и режиссуры до инженерии (причем журналисты из них куда лучше, чем из девушек, а тем более из бабищ). Это было очевидно по нашему курсу - в двух группах было, если я не путаю, четверо парней; до диплома из них доучился только один. В моей группе вообще был один, некто с фамилией Пак, который за год ни разу не объявился, но почему-то долго числился в списках. То есть группа у нас была самым обычным бабьим батальоном, то есть чудовищным серпентарием, рассадником сплетен и неискренного бабского сюсюканья "ой какая сумочка, где ты такую купила (шлюха)?". На первом курсе, впрочем, это еще не проявлялось: никаких подстав, если все валят с пар - то валят с пар все, если ты проспал - староста прикроет, и никто не сдаст, если ты забыл что-то сделать, и конспект дадут скатать.
В группе я тут же сошлась с замечательной Светкой, долбанутость которой просто просвечивала изнутри.
Мы были просто невероятным дуэтом, поддерживая друг друга и в творческом, и в учебном, и в тусняковом плане. Все пары мы рисовали безумные комиксы, которые потом ходили по партам и вызывали взрывы хохота из разных уголков аудитории. После пар мы бродили по городу, залезали на крыши и исследовали самые мрачные и вонючие дворы Питера. В один из разов, когда мы вслух обсуждали, как бы залезть на эпический заброс, к нам присоединилась Рип (ставшая впоследствии Гриб), готишная девушка с длиннющими волосами. Втроем мы таки просочились на этот несчастный КТ. Сейчас мы вспоминаем, как Гриб тогда скушала блинчик с морковкой и начала умирать от анафилактического шока прямо там - именно в тот момент мы, видимо, и подружились.
Позже к нам присоединился Манул, и окончательно наша дружба была закреплена на экваторе, который мы праздновали у Светки на даче впятером (с будущим светкиным мужем) буханием до посинения и мегатоннами бреда.
Универ наш торжественно переехал на улицу "Бух" (так сокращается Бухарестская), что кагбе символизируе. Оттуда ходит замечательный травмай на Лиговку, а потому дворы Лиговки нами исследованы чуть более чем полностью. О, да! Бух - это то самое прекрасное время, когда, переломив себя через колено, приползаешь в кои-то веки в универ, встречаешь там Гриба и внезапно решаешь свалить гулять, просто потому, что погода хорошая;
время, когда Светка работала в ночном кафе, а я - ангелом; когда бежишь, опаздывая, по эскалатору, вверх, а потом, прибежав, запыхавшись, идешь с друзьями в столовку и благополучно заседаешь там две пары подряд; когда приходишь с бодуна и не можешь даже поспать на задней парте, потому что на пару пришли только ты и еще три человека; время наших лучших посиделок. Время лучших схваток с серпентарием! Наши одногруппницы вытворяли такое, что даже рассказывать стыдно. Каждый, в общем-то, показал свое лицо на последних курсах - кто-то оказался действительно неординарной личностью (это я не про нас, хотя, без ложной скромности, мы под такую характеристику подпадаем в большей степени, нежели многие), а кто-то - обычной деревенской бабищей выкладывающей фотки с утко-губами и подписывающей этот хтонический ужас "Петербургская богема" или как-то так, да Боже ж ты мой, это не просто позор, а вообще эпическое дурновкусие.
Последние полгода учебы - это было вообще что-то невероятное. В моей жизни на это время пришлись такие перемены, о которых вот так в двух строчках и без бутылки абсента даже не расскажешь. Короче говоря - было множество других дел, помимо учебы. В связи с некоторыми из этих дел Светка на меня дичайше обиделась, противореча всем законам логики. По почти мистическим обстоятельствам Гриб не могла общаться с Манулом. Таким образом, наш союз нерушимый был разломлен пополам - я осталась с Манулом, Гриб - со Светкой, и, хотя с Грибом я еще общалась, прежней дружбы четырех мушкетеров в бушующем океане сплошных пидарасов было уже не вернуть. В таком раздробленном виде мы защищали диплом (процесс его получения - тоже особая тема, которую можно рассказывать бесконечно).
Со Светкой мы впоследствии помирились, а потом поссорились в пух и прах, и даже мириться не хочется; дружим мы теперь, как и соответсвует мушкетерству, втроем; к тому же - коллеги; заброшенный роддом снесли, башню грифонов закрасили, а КТ уже не торт; в общем-то, все мы уже не те, а ведь прошло-то всего два года, но у каждого уже свой путь, у кого - тернистый, у кого-то - не очень, у кого-то - очень тернистый. В жизни каждого с тех пор появились свои коты. Студенчество - это такая переходная стадия от детства к взрослости, не в биологическом смысле, а в моральном: бездна ответственности обрушивается на твои собственные плечи, никакие родители уже не придут разбираться с тупой училкой, и не нужно прятать от них дневник. Косишь во время семестра - ок, значит, в зачетную неделю тебя будут дрючить; маленькая стипендия - иди работай, потому что стрелять у предков на бухло как-то не очень этично. Если ты был мелким говном - станешь вполне взрослым говном; если у тебя были зайчатки разума - они разовьются (я не про собственно образование говорю, а про обычную человеческую, эм, нормальность; в плане образования универ - вещь относительная, по крайней мере, у гуманитариев).
Не знаю, как там у других людей, но у меня школа всегда ассоциировалась с какими-то безднами ада, темными утрами, когда нужно пробираться по пояс в снегу, потом запихивать мокрые от слякоти ботинки в пакет, и вечно довлеющий ужас дневника, хотя ничего ужасного там обычно не было, но все же этот тон "покажи-ка свой дневник" пугал меня даже во взрослом состоянии, когда это относилось уже к сестре, и эти тупые преподы, которые готовы жаловаться родителям за то, что их дочь, о ужас, гот и держится за ручку с мальчиком, который младше ее, в день рождения выслушивать от училки поздравление в стиле "ну хотелось бы пожелать тебе больше радости в жизни", тупые вы людишки, думаете, что черное - это траур, а на самом деле это от отвращения к вашим стереотипам. Заново это пережить совсем не хочется.
А вот студенчество, несмотря на серпентарий - время свободы и радости бытия, хотя тогда я жила с родителями, и это, конечно, свободу изрядно ограничивает. Но я бы не отказалась отмотать время назад и пережить это заново.
Для получения того, что гордо именуется высшим образованием, мне не нужно было переезжать в другой город. Соответственно, и общаги в моей жизни не было, то есть, можно сказать, студенчество у меня неполноценное, никаких тараканов и ссор с соседками. Но все же, конечно, это особое время.
Журналистика - почему-то не та стезя, которая привлекает парней. Они обычно попадают в журналистику, минуя профильное образование, из других областей, от фотографии и режиссуры до инженерии (причем журналисты из них куда лучше, чем из девушек, а тем более из бабищ). Это было очевидно по нашему курсу - в двух группах было, если я не путаю, четверо парней; до диплома из них доучился только один. В моей группе вообще был один, некто с фамилией Пак, который за год ни разу не объявился, но почему-то долго числился в списках. То есть группа у нас была самым обычным бабьим батальоном, то есть чудовищным серпентарием, рассадником сплетен и неискренного бабского сюсюканья "ой какая сумочка, где ты такую купила (шлюха)?". На первом курсе, впрочем, это еще не проявлялось: никаких подстав, если все валят с пар - то валят с пар все, если ты проспал - староста прикроет, и никто не сдаст, если ты забыл что-то сделать, и конспект дадут скатать.
В группе я тут же сошлась с замечательной Светкой, долбанутость которой просто просвечивала изнутри.
Мы были просто невероятным дуэтом, поддерживая друг друга и в творческом, и в учебном, и в тусняковом плане. Все пары мы рисовали безумные комиксы, которые потом ходили по партам и вызывали взрывы хохота из разных уголков аудитории. После пар мы бродили по городу, залезали на крыши и исследовали самые мрачные и вонючие дворы Питера. В один из разов, когда мы вслух обсуждали, как бы залезть на эпический заброс, к нам присоединилась Рип (ставшая впоследствии Гриб), готишная девушка с длиннющими волосами. Втроем мы таки просочились на этот несчастный КТ. Сейчас мы вспоминаем, как Гриб тогда скушала блинчик с морковкой и начала умирать от анафилактического шока прямо там - именно в тот момент мы, видимо, и подружились.
Позже к нам присоединился Манул, и окончательно наша дружба была закреплена на экваторе, который мы праздновали у Светки на даче впятером (с будущим светкиным мужем) буханием до посинения и мегатоннами бреда.
Универ наш торжественно переехал на улицу "Бух" (так сокращается Бухарестская), что кагбе символизируе. Оттуда ходит замечательный травмай на Лиговку, а потому дворы Лиговки нами исследованы чуть более чем полностью. О, да! Бух - это то самое прекрасное время, когда, переломив себя через колено, приползаешь в кои-то веки в универ, встречаешь там Гриба и внезапно решаешь свалить гулять, просто потому, что погода хорошая;
время, когда Светка работала в ночном кафе, а я - ангелом; когда бежишь, опаздывая, по эскалатору, вверх, а потом, прибежав, запыхавшись, идешь с друзьями в столовку и благополучно заседаешь там две пары подряд; когда приходишь с бодуна и не можешь даже поспать на задней парте, потому что на пару пришли только ты и еще три человека; время наших лучших посиделок. Время лучших схваток с серпентарием! Наши одногруппницы вытворяли такое, что даже рассказывать стыдно. Каждый, в общем-то, показал свое лицо на последних курсах - кто-то оказался действительно неординарной личностью (это я не про нас, хотя, без ложной скромности, мы под такую характеристику подпадаем в большей степени, нежели многие), а кто-то - обычной деревенской бабищей выкладывающей фотки с утко-губами и подписывающей этот хтонический ужас "Петербургская богема" или как-то так, да Боже ж ты мой, это не просто позор, а вообще эпическое дурновкусие.
Последние полгода учебы - это было вообще что-то невероятное. В моей жизни на это время пришлись такие перемены, о которых вот так в двух строчках и без бутылки абсента даже не расскажешь. Короче говоря - было множество других дел, помимо учебы. В связи с некоторыми из этих дел Светка на меня дичайше обиделась, противореча всем законам логики. По почти мистическим обстоятельствам Гриб не могла общаться с Манулом. Таким образом, наш союз нерушимый был разломлен пополам - я осталась с Манулом, Гриб - со Светкой, и, хотя с Грибом я еще общалась, прежней дружбы четырех мушкетеров в бушующем океане сплошных пидарасов было уже не вернуть. В таком раздробленном виде мы защищали диплом (процесс его получения - тоже особая тема, которую можно рассказывать бесконечно).
Со Светкой мы впоследствии помирились, а потом поссорились в пух и прах, и даже мириться не хочется; дружим мы теперь, как и соответсвует мушкетерству, втроем; к тому же - коллеги; заброшенный роддом снесли, башню грифонов закрасили, а КТ уже не торт; в общем-то, все мы уже не те, а ведь прошло-то всего два года, но у каждого уже свой путь, у кого - тернистый, у кого-то - не очень, у кого-то - очень тернистый. В жизни каждого с тех пор появились свои коты. Студенчество - это такая переходная стадия от детства к взрослости, не в биологическом смысле, а в моральном: бездна ответственности обрушивается на твои собственные плечи, никакие родители уже не придут разбираться с тупой училкой, и не нужно прятать от них дневник. Косишь во время семестра - ок, значит, в зачетную неделю тебя будут дрючить; маленькая стипендия - иди работай, потому что стрелять у предков на бухло как-то не очень этично. Если ты был мелким говном - станешь вполне взрослым говном; если у тебя были зайчатки разума - они разовьются (я не про собственно образование говорю, а про обычную человеческую, эм, нормальность; в плане образования универ - вещь относительная, по крайней мере, у гуманитариев).
Не знаю, как там у других людей, но у меня школа всегда ассоциировалась с какими-то безднами ада, темными утрами, когда нужно пробираться по пояс в снегу, потом запихивать мокрые от слякоти ботинки в пакет, и вечно довлеющий ужас дневника, хотя ничего ужасного там обычно не было, но все же этот тон "покажи-ка свой дневник" пугал меня даже во взрослом состоянии, когда это относилось уже к сестре, и эти тупые преподы, которые готовы жаловаться родителям за то, что их дочь, о ужас, гот и держится за ручку с мальчиком, который младше ее, в день рождения выслушивать от училки поздравление в стиле "ну хотелось бы пожелать тебе больше радости в жизни", тупые вы людишки, думаете, что черное - это траур, а на самом деле это от отвращения к вашим стереотипам. Заново это пережить совсем не хочется.
А вот студенчество, несмотря на серпентарий - время свободы и радости бытия, хотя тогда я жила с родителями, и это, конечно, свободу изрядно ограничивает. Но я бы не отказалась отмотать время назад и пережить это заново.