Сэй-Сенагон - ЖЖ десятого века
Сидела девушка во дворце, и писала на рисовой бумаге посты.
"Ребенок играл с самодельным луком и хлыстиком. Он был прелестен! Мне
так хотелось остановить экипаж и обнять его."
"Покидая на рассвете возлюбленную, мужчина не должен слишком заботиться
о своем наряде.
Не беда, если он небрежно завяжет шнурок от шапки, если прическа и
одежда будут у него в беспорядке, пусть даже кафтан сидит на нем косо и
криво, -- кто в такой час увидит его и осудит?
Когда ранним утром наступает пора расставанья, мужчина должен вести
себя красиво. Полный сожаленья, он медлит подняться с любовного ложа. Дама
торопит его уйти:
-- Уже белый день. Ах-ах, нас увидят! Мужчина тяжело вздыхает. О, как
бы он был счастлив, если б утро никогда не пришло! Сидя на постели, он не
спешит натянуть на себя шаровары, но склонившись к своей подруге, шепчет ей
на ушко то, что не успел сказать ночью.
Как будто у него ничего другого и в мыслях нет, а смотришь, тем
временем он незаметно завязал на себе пояс.
Потом он приподнимает верхнюю часть решетчатого окна и вместе со своей
подругой идет к двустворчатой двери.
-- Как томительно будет тянуться день! -- говорит он даме и тихо
выскальзывает из дома, а она провожает его долгим взглядом, но даже самый
миг разлуки останется у нее в сердце как чудесное воспоминание. А ведь
случается, иной любовник вскакивает утром как ужаленный. Поднимая шумную
возню, суетливо стягивает поясом шаровары, закатывает рукава кафтана или
"охотничьей одежды", с громким шуршанием прячет что-то за пазухой, тщательно
завязывает на себе верхнюю опояску. Стоя на коленях, надежно крепит шнурок
своей шапки-эбоси, шарит, ползая на четвереньках, в поисках того, что
разбросал накануне:
-- Вчера я будто положил возле изголовья листки бумаги и веер? В
потемках ничего не найти.
-- Да где же это, где же это? -- лазит он по всем углам. С грохотом
падают вещи. Наконец нашел! Начинает шумно обмахиваться веером, стопку
бумаги сует за пазуху и бросает на прощанье только:
-- Ну, я пошел!"
"Как взволновано твое сердце, когда случается: Кормить воробьиных
птенчиков.
Ехать в экипаже мимо играющих детей. Лежать одной в покоях, где
курились чудесные благовония. Заметить, что драгоценное зеркало уже слегка
потускнело. Слышать, как некий вельможа, остановив свой экипаж у твоих
ворот, велит слугам что-то спросить у тебя.
Помыв волосы и набелившись, надеть платье, пропитанное ароматами. Даже
если никто тебя не видит, чувствуешь себя счастливой. Ночью, когда ждешь
своего возлюбленного, каждый легкий звук заставляет тебя вздрагивать: шелест
дождя или шорох ветра."
Спасибо Роме, посмешил с утра. Действительно, ничего нового мы тут не изобрели :)
"Ребенок играл с самодельным луком и хлыстиком. Он был прелестен! Мне
так хотелось остановить экипаж и обнять его."
"Покидая на рассвете возлюбленную, мужчина не должен слишком заботиться
о своем наряде.
Не беда, если он небрежно завяжет шнурок от шапки, если прическа и
одежда будут у него в беспорядке, пусть даже кафтан сидит на нем косо и
криво, -- кто в такой час увидит его и осудит?
Когда ранним утром наступает пора расставанья, мужчина должен вести
себя красиво. Полный сожаленья, он медлит подняться с любовного ложа. Дама
торопит его уйти:
-- Уже белый день. Ах-ах, нас увидят! Мужчина тяжело вздыхает. О, как
бы он был счастлив, если б утро никогда не пришло! Сидя на постели, он не
спешит натянуть на себя шаровары, но склонившись к своей подруге, шепчет ей
на ушко то, что не успел сказать ночью.
Как будто у него ничего другого и в мыслях нет, а смотришь, тем
временем он незаметно завязал на себе пояс.
Потом он приподнимает верхнюю часть решетчатого окна и вместе со своей
подругой идет к двустворчатой двери.
-- Как томительно будет тянуться день! -- говорит он даме и тихо
выскальзывает из дома, а она провожает его долгим взглядом, но даже самый
миг разлуки останется у нее в сердце как чудесное воспоминание. А ведь
случается, иной любовник вскакивает утром как ужаленный. Поднимая шумную
возню, суетливо стягивает поясом шаровары, закатывает рукава кафтана или
"охотничьей одежды", с громким шуршанием прячет что-то за пазухой, тщательно
завязывает на себе верхнюю опояску. Стоя на коленях, надежно крепит шнурок
своей шапки-эбоси, шарит, ползая на четвереньках, в поисках того, что
разбросал накануне:
-- Вчера я будто положил возле изголовья листки бумаги и веер? В
потемках ничего не найти.
-- Да где же это, где же это? -- лазит он по всем углам. С грохотом
падают вещи. Наконец нашел! Начинает шумно обмахиваться веером, стопку
бумаги сует за пазуху и бросает на прощанье только:
-- Ну, я пошел!"
"Как взволновано твое сердце, когда случается: Кормить воробьиных
птенчиков.
Ехать в экипаже мимо играющих детей. Лежать одной в покоях, где
курились чудесные благовония. Заметить, что драгоценное зеркало уже слегка
потускнело. Слышать, как некий вельможа, остановив свой экипаж у твоих
ворот, велит слугам что-то спросить у тебя.
Помыв волосы и набелившись, надеть платье, пропитанное ароматами. Даже
если никто тебя не видит, чувствуешь себя счастливой. Ночью, когда ждешь
своего возлюбленного, каждый легкий звук заставляет тебя вздрагивать: шелест
дождя или шорох ветра."
Спасибо Роме, посмешил с утра. Действительно, ничего нового мы тут не изобрели :)