Монмартское кладбище
Монмартр. Пляс Пигаль. Ночи напролет вертятся лопасти «Мулен Руж», вертятся толпы приезжих, вертится мир в бешеном неоновом канкане.
Совсем другое дело - серое парижское утро всего в нескольких сотнях метров от «Красной Мельницы», на кладбище Монмартр.
Здесь нет ярких красок. Тихо. Моросит. Редкий турист заглянет сюда в такой промозглый осенний день. Мы гуляем наугад.
Вдруг из-за спины: «Мадам! Месьё!». Маленький сгорбленный старик в чем-то черном и длинном, что когда-то давно можно было бы назвать «пальто», семенит в нашу сторону, шаркая по земле ногами, обутыми в калоши. «Мадам, месьё, не хотите ли посмотреть, как я кормлю кладбищенских кошек?». Не хотим ли мы? Да мы только за этим сюда и пришли!
Он с поразительной ловкостью пробирается мимо оградок, склепов, памятников, манит нас рукой в вязаной митенке (другой он держит какую-то жестянку). Мы молча следуем за ним. Возле большой могильной плиты старик останавливается, стучит по черному гранитному камню банкой. Оказывается, в жестянке лежит кошачья снедь. Со всех сторон - одни быстрее, другие вразвалку - начинают собираться кошки разных мастей. Они обступают старика, трутся о него, мурчат. Тот раскладывает еду по нескольким плошкам, и, вполоборота, говорит с нами и с кошами одновременно: «Вооон там могила Эмиля Золя... Кушай, кушай... Чуть дальше - Берлиоза... Не деритесь, всем хватит... Еще есть...». Он называет несколько незнакомых нам имен писателей, композиторов, архитекторов, артистов, что составили друг другу компанию в этом вечном светском салоне. Мы не двигаемся с места.
Кормежка окончена. Довольные кошки приступают к своему привычному послеобеденному туалету, старик собирает разбросанные плошки, берет свою жестянку и протягивает к нам: «Мадам, месьё, у вас не найдется пары сантимов на еду для кошечек?». Не найдется ли у нас? Да мы только для этого и взяли с собой деньги в Париж!
Он торопливо уходит по длинной аллее вдоль еще зеленых, но уже начинающих облетать деревьев. Я смотрю на небо, не выглянет ли солнце, а когда опускаю взгляд, старика уже нет. «Видимо, свернул с аллеи за тем склепом» - успокаиваю себя я.
Только отчего-то становится не по себе, дождь не думает заканчиваться, и мы торопимся выбраться обратно на Пляс Пигаль, где можно согреться коньяком в одном из многочисленных кафе и где вечером опять будут вертеться неоновые лопасти «Мулен Руж» и играть музыка, тревожа сон постояльцев Монмартского кладбища.
Здесь нет ярких красок. Тихо. Моросит. Редкий турист заглянет сюда в такой промозглый осенний день. Мы гуляем наугад.
Вдруг из-за спины: «Мадам! Месьё!». Маленький сгорбленный старик в чем-то черном и длинном, что когда-то давно можно было бы назвать «пальто», семенит в нашу сторону, шаркая по земле ногами, обутыми в калоши. «Мадам, месьё, не хотите ли посмотреть, как я кормлю кладбищенских кошек?». Не хотим ли мы? Да мы только за этим сюда и пришли!
Он с поразительной ловкостью пробирается мимо оградок, склепов, памятников, манит нас рукой в вязаной митенке (другой он держит какую-то жестянку). Мы молча следуем за ним. Возле большой могильной плиты старик останавливается, стучит по черному гранитному камню банкой. Оказывается, в жестянке лежит кошачья снедь. Со всех сторон - одни быстрее, другие вразвалку - начинают собираться кошки разных мастей. Они обступают старика, трутся о него, мурчат. Тот раскладывает еду по нескольким плошкам, и, вполоборота, говорит с нами и с кошами одновременно: «Вооон там могила Эмиля Золя... Кушай, кушай... Чуть дальше - Берлиоза... Не деритесь, всем хватит... Еще есть...». Он называет несколько незнакомых нам имен писателей, композиторов, архитекторов, артистов, что составили друг другу компанию в этом вечном светском салоне. Мы не двигаемся с места.
Кормежка окончена. Довольные кошки приступают к своему привычному послеобеденному туалету, старик собирает разбросанные плошки, берет свою жестянку и протягивает к нам: «Мадам, месьё, у вас не найдется пары сантимов на еду для кошечек?». Не найдется ли у нас? Да мы только для этого и взяли с собой деньги в Париж!
Он торопливо уходит по длинной аллее вдоль еще зеленых, но уже начинающих облетать деревьев. Я смотрю на небо, не выглянет ли солнце, а когда опускаю взгляд, старика уже нет. «Видимо, свернул с аллеи за тем склепом» - успокаиваю себя я.
Только отчего-то становится не по себе, дождь не думает заканчиваться, и мы торопимся выбраться обратно на Пляс Пигаль, где можно согреться коньяком в одном из многочисленных кафе и где вечером опять будут вертеться неоновые лопасти «Мулен Руж» и играть музыка, тревожа сон постояльцев Монмартского кладбища.