О чистоте
Древняя иудейская религиозная традиция, с её глубокомысленным мистическим символизмом, является питающим корнем единого духовного древа, на котором и вызревают осмысленные плоды соучастников земной миссии Христа-Бога, насадившего и возделывающего это живое древо Своей исконно неделимой Церкви. Но из-за многовекового иудео-христианского конфликта, раздуваемого чисто сатанинским духом, произошёл разрыв этой жизненно важной осмысляющей традиции, с постепенной утратой понимания самых основополагающих понятий, от чего большая часть христианской церковной мысли выродилась в скучную демагогию и профанированные фантазии.
На Тайной Вечери Христос отвечает на возражение Петра: "Если не умою тебя, не имеешь части со Мною" (Ин 13:8). Многими толкователями сделан ложный вывод, что речь идёт о посмертной участи Петра, которая напрямую зависит от этой водной процедуры. Однако, Христос говорит Петру и всем нам вовсе не о принятии Его унижений, а о нашем соучастии (греч. "мЭрос" - часть, доля, роль, черёд) в Его жертвенной земной миссии, для которой необходима Его особая Божественная помощь. Такое омовение ног довольно чётко указывало апостолам на обязательный ритуал мытья копыт у жертвенных животных непосредственно перед моментом их жертвоприношения, да и тогда меньше чем через сутки начиналось массовое заклание ягнят перед Песахом. Поэтому Христос и говорит, что "чистому (евр. "тахОр") надо только ноги омыть", которыми мы опираемся на земное и к которым неизбежно налипает "прах" - символический образ всего, что подвержено естественной трансформации и распаду.
Чистота "тахор" - это ритуальная (сакральная) чистота, достигаемая отсутствием чужеродных (низменных) примесей, на что указывает белизна жертвенных голубей, которые в переводах названы по русски "прОсты", по славянски "цЕли", а по гречески "акерЭо" - "беспримесны", - от еврейского понятия "ло кЕтем мум" - без пятна и порока. Именно в таком "чистом сердце" (евр. "лЕв тахОр") последователи Христа и соучастники Его жертвенной мисии "зрят Бога" (Мф 5:8), своим "целостным (греч. "гаплУс - неделимым") оком, освещающим всю внутренность" естества (Мф 6:22), которое есть "тьма над бездной и дух [как голубь] носится над водами" (Быт 1:2) и в которой вышний "свет [благой воли] светит и тьма не объяла его" (Ин 1:5).
Логика ритуального символизма древних иудеев исходит из самого понятия жертвоприношения, как акта сближения с Богом. Слово "корбАн" - жертва, происходит от корня "крАв", означающего "сражение, схватка" и указывает на максимальную близость ("кЕрев" - нутро). Поэтому, чтобы посвящённому (чистому) возвыситься (приблизиться) и стать освящённым ("кадОш" - отделённым) соучастником "вышнего" жертвенного Пути Спасителя, ему необходимо окончательно освободиться от всего "нижнего", что раньше являлось естественной опорой для всей праведной жизни. Необходимо дать Священнику-Христу "омыть прах от ног" нашей личной жертвы, тем самым помогая нам отделиться от принципов земной праведности ("хЕсед" - благодеяние), ради приближающего возвышения к Небесной милости ("рехЕм" - милость, матка). Ранее Христос говорит ученикам о таком же очистительном отделении - "отрясении праха" (Мф 10:14) при выходе из собраний, где люди не желают принимать проповедь о Его жертвенном Пути, на котором животворящая милость побеждает естественную справедливость: "Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небес" (Мф 5:20).
Слово "тахОр" - чистота, однокоренное со словом "ор" - свет, поэтому смысл речи Христа такой: "Тому, кто несёт свет [кто чист сердцем], требуется лишь стопы омыть [приготовиться к иному пути]". Образ "отделяющего" очищения ног уходит в глубокую архаику. Древние египтяне начинали процесс мумификации со срезания кожи подошв на ногах умерших, в знак расставания души с опорой на земное при переходе к иному бытию. Подобные манипуляции с ногами в ритуальном приготовлении покойника в последний путь встречаются повсеместно у разных народов. Кроме омовения, ритуал может включать в себя и специфическую обувь, которая должна помочь продвижению душе умершего в ином мире. Считалось, что посмертный путь столь труден и долог, что душа изнемогает, стирает в пыль свою обувь и ноги и в конце движется уже на четвереньках. Поэтому покойнику иногда делали ещё и нашивки на коленях. Отсюда, кстати, и упоминание о трёх парах железных башмаков и посохов, которые сказочный герой истирает, по пути в Тридевятое царство. До нас же этот образ дошёл в виде белой обуви (тапочек), в которые традиционно обувают умерших. Исходя из этого же очищающего и отделяющего смысла, верующие в восточных странах разуваются перед входом в святилище.
Если бы христиане не скрежетали зубами на иудеев и почаще обращались ко Христу-Богу не за потребительскими плюшками, а за Его смиренной помощью в омовении своих "копыт", перед восхождением на свой собственный крестный жертвенник, то в наших церквях не было бы такое множество духовно скверных скотов, втаптывающих церковный народ и само христианство в низменную грязь, которую они усердно месят веками.