Часть 76. Нерукотворный памятник
Когда случается потерять кого-то близкого и дорогого, кажется, что самый страшный удар уже нанесен. Хуже ничего быть не может. Но это только кажется.
Проходит немного времени, и окружающее пространство превращается во врага - безжалостного, подлого, наносящего удары в спину. Особенно лютуют вещи: каждая из них норовит попасться на глаза, обдать знакомым запахом или резко вытянуть со дна воспоминание. А потом ты полдня приходишь в себя, случайно взяв в руки нестиранную маечку.
Бусины пеленки, миска и шлейки исчезли из квартиры на второй день. Но остались подушки, на которых она любила лежать, пол, по которому она ходила, и целый мир, в котором без нее образовалась огромная дыра.
Фаня очень грустила. Она никому не рассказывала, даже Бёздюку, но ей было отрадно прилечь на диванную подушку и вдохнуть еле уловимый собачий запах. Она закрывала глаза и представляла себе, что Буся пошла с Настей гулять, и скоро вернется. Принесет новые запахи, прохладную свежесть на лапах, а Анфиса опять будет вопить в прихожей:
- Ма-а-ааало на-а-а-м бло-о-о-ооох!
Фане постоянно казалось, что она видит собаку Бусю боковым зрением. Вот мелькнет она где-то сбоку - повернешься, и нет ее. Нет ее, нигде нет. И запах на подушке слабеет, уносится тем же бесконечным потоком, который забрал с собой собаку Бусю.
Анфиса же была поразительно молчалива. Никто не знал, что Императрица всея квартиры думала или чувствовала. На поток слезливых жалоб Бёздюка она просто размахнулась и отвесила ему затрещину:
- Заткнись. Все там будем. Не о чем тут ныть.
И на этом все.
Но только спустя два дня Насте пришлось срочно подрываться и тащить Императрицу в клинику.
- Фаня, а когда мы уже начнем творить шедевры?
Глаза Бёздюка горели нездоровым огнем. Психический он какой-то, с таким страшно что-то затевать. Хотя уже несколько дней в сердце матери русского авангарда зрел замысел - она решила увековечить память о собаке Бусе. Создать невиданный доселе шедевр, который будет напрямую говорить со зрителем, снимет с него толстую кожу равнодушия и покажет, какое большое сердце было у маленькой собаки.
Тут нужна гигантская инсталляция. Фанина мысль забегала, перескакивая с пылесоса на отпариватель, потом на Никушин домик - основа для шедевра должна быть крепкая. А что может быть крепче мусорного ведра? Перевернутого. Фаня попрыгала сверху и убедилась, что композиция устойчива. Отошла подальше и прищурилась…
- По-моему, ты повторяешься, - мимоходом заметила Ника, зашедшая в кухню полакать водички.
- Нет, я планирую новую концепцию… - горячо оправдывалась Фаня, но с каждым словом понимала, что Ника права. У нее давно уже не было свежих идей. Да и вообще идей не было. Она надеялась, что сильные переживания по поводу Буси смогут всколыхнуть ее творческое болото, но просчиталась.
Видимо, она бездарь.
Когда Настя вернулась из клиники с Анфисой, она тем более не обрадовалась перевернутому ведру. Поставила на пол переноску, открыла дверцу и пошла на кухню убирать мусор.
Ника, Фаня и Бёздюк ждали выхода Анфисы, но она почему-то медлила. Топталась в переноске и нипочем не хотела высовываться наружу. Пришлось Насте ее вытряхивать. И, когда Ее Величество Анфиса I шлепнулась на пол, оставшаяся живность открыла рты в изумлении, граничившим с шоком.
Левое ухо Императрицы было начисто обрито. Плоская голова с коротким носом и лысым ухом напоминала гремлина. Ника едва не подавилась слюнями - вот же оно, карма в действии! Собака Буся знала, что так будет, когда Анфиска насмехалась над постриженной Фаней. А теперь она сама посмешище, и Фаня будет гнобить ее всю оставшуюся жизнь!
Анфиса тоже это понимала. Она сжалась и молчала, пытаясь отвернуть в сторону свое уродливое ухо. А Фаня смотрела круглыми желтыми глазами, и, казалось, тщательно обдумывает обидные слова.
Фаня действительно думала, но не об этом. До нее вдруг дошло, как она может почтить память собаки Буси. Самый лучший и надежный способ сохранить ее присутствие в квартире - не перевернутое ведро! Не инсталляция, не перформанс и даже не живопись!
Мать русского авангарда подошла к Анфисе, внимательно осмотрела ее ухо и серьезно произнесла:
- Очень смело и неожиданно. Но тебе идет. Дашь телефончик стилиста?
