Ностальгия от меланхолии
Оригинал взят у alexander_pavl в Ностальгия от меланхолии
По несчастью или к счастью
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.
Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищешь,
Ни тебе ни мне
Геннадий Шпаликов
Недавно в «Снобе» была интересная статья о том, что существует два взгляда на прошлое: меланхолия и ностальгия.
Меланхолическое восприятие прошлого приняло свою идеальную форму в эпоху барокко, когда осознание дистанции между прошлым и настоящим оказалось эстетическим феноменом. Меланхолик наслаждается ощущением движения времени, любуется руинами, как зримым следом превращения «сегодня» во «вчера». Необратимость хода вещей становится поводом для интеллектуальных спекуляций... Короче говоря, с меланхолической точки зрения прошлое воспринимается именно как «прошлое». Как то, чего больше никогда не будет.
Ностальгия же, достигшая высшей точки развития в творчестве романтиков, отрицает дистанцию между «сегодня» и «когда-то». «Прошлое» для ностальгика всегда где-то за углом и вот-вот вернётся. Это инфантильная позиция, отрицающая необратимость времени, мажорно утверждает «всегда». Например, Людвиг Тик в «Странствиях Франца Штернбальда» превращает Альбрехта Дюрера в современника Новалиса и Беттины фон Арним. Дюрер немец и Фихте немец. Они всегда друг друга поймут. Разумеется, в русской культуре доминирует имено ностальгическая позиция. Пушкин, Шекспир, Ленин, Сталин - наши современнники, близкие и родные. Русский человек без всякого напряжения может признаваться в любви или ненависти к давно умершим людям, горячо спорить об идеях, потерявших актуальность в позапрошлом веке, и свято верить, что «стоит только оглянуться, к нам лошадки деревянные прискачут, пароходики бумажные вернутся».
Переписывание истории - ария из той же ностальгической оперы. Если прошлое ещё не завершилось, если оно всё ещё продолжается, то почему бы не поправить, не подчистить, не переписать? В Европе историю переписывали в середине XIX века, на излёте романтизма, и даже тогда неоготические и псевдоренессансные тенденции выглядели постыдно. Но когда ностальгически вздыхают сегодня, это смотрится просто мерзко. Увы, нынешняя русская культура охвачена ностальгией, страстным желанием войти в ту же реку.
Министр Мединский и стрелок Гиркин - истинно русские люди. Они не верят в историческую дистанцию. Они не верят, что прошлое завершено. Они - те самые русские мальчики Достоевского, которые решительно исправляют карту звёздного неба, не имея представления об астрономии. Потому что для них главное - слушать своё сердце. А изменчивый мир пусть прогнётся под их святую веру. Ну, вы, наверно, помните хороший роман Д.Финнея «Меж двух времён», когда оказывалось достаточно поверить, что находишься в 1880 году - и ты действительно выходил на улицу времён газовых форнарей и бородатых мужчин в цилиндрах. Вот так выйдешь - а там извозчик стоит, Александр Сергеич прогульвается.
Сам-то я склонен к меланхолии. И потому всегда диву давался, когда во время моих визитов в Россию меня спрашивали, не чувствую ли я ностальгии, не хочу ли вернуться «назад». Господи, друзья мои, какой ещё «назад»? - восклицал я. Страна, в которой я жил и которую любил, исчезла у меня на глазах. Пфуч, пшик - растворилась в воздухе! Сад моей бабушки был вырублен и закатан в асфальт ещё в 1982 году. К 1991 году исчезло всё, и наступили новые, весёлые времена, не имеющие ко мне никакого отношения. Куда возвращаться-то? Мои собеседники смотрели на меня исподлобья, выставив плечо вперёд, как Евстигнеев в известной сцене «Места встречи изменить нельзя», и не понимали, о чём я говорю. Для них никакой разницы в эпохах не было.
Я могу копаться в советской культуре именно потому что это уже история, отодвинутая в прошлое на несколько быстро прошедших эпох. Испытывать к тем временам любовь или ненависть невозможно. Их нет, тех времён. Они кончились. А если нынешняя Россия и рядится в советские одежки, то это выглядит так же комично, как античные позы деятелей Французской Революции, изображавших то Катонов, то Цезарей, но остававшихся при этом Маратом, Робеспьером, Сен-Жюстом.
Кстати, вот это различие между ностальгией и меланхолией объяснило мне, почему я потерял интерес к Ренессансу (квинтэссенции ностальгии по античности) и влип в эстетику барокко, с её подчёркнутым дистанцированием от «классики».
По несчастью или к счастью
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.
Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищешь,
Ни тебе ни мне
Геннадий Шпаликов
Недавно в «Снобе» была интересная статья о том, что существует два взгляда на прошлое: меланхолия и ностальгия.
Меланхолическое восприятие прошлого приняло свою идеальную форму в эпоху барокко, когда осознание дистанции между прошлым и настоящим оказалось эстетическим феноменом. Меланхолик наслаждается ощущением движения времени, любуется руинами, как зримым следом превращения «сегодня» во «вчера». Необратимость хода вещей становится поводом для интеллектуальных спекуляций... Короче говоря, с меланхолической точки зрения прошлое воспринимается именно как «прошлое». Как то, чего больше никогда не будет.
Ностальгия же, достигшая высшей точки развития в творчестве романтиков, отрицает дистанцию между «сегодня» и «когда-то». «Прошлое» для ностальгика всегда где-то за углом и вот-вот вернётся. Это инфантильная позиция, отрицающая необратимость времени, мажорно утверждает «всегда». Например, Людвиг Тик в «Странствиях Франца Штернбальда» превращает Альбрехта Дюрера в современника Новалиса и Беттины фон Арним. Дюрер немец и Фихте немец. Они всегда друг друга поймут. Разумеется, в русской культуре доминирует имено ностальгическая позиция. Пушкин, Шекспир, Ленин, Сталин - наши современнники, близкие и родные. Русский человек без всякого напряжения может признаваться в любви или ненависти к давно умершим людям, горячо спорить об идеях, потерявших актуальность в позапрошлом веке, и свято верить, что «стоит только оглянуться, к нам лошадки деревянные прискачут, пароходики бумажные вернутся».
Переписывание истории - ария из той же ностальгической оперы. Если прошлое ещё не завершилось, если оно всё ещё продолжается, то почему бы не поправить, не подчистить, не переписать? В Европе историю переписывали в середине XIX века, на излёте романтизма, и даже тогда неоготические и псевдоренессансные тенденции выглядели постыдно. Но когда ностальгически вздыхают сегодня, это смотрится просто мерзко. Увы, нынешняя русская культура охвачена ностальгией, страстным желанием войти в ту же реку.
Министр Мединский и стрелок Гиркин - истинно русские люди. Они не верят в историческую дистанцию. Они не верят, что прошлое завершено. Они - те самые русские мальчики Достоевского, которые решительно исправляют карту звёздного неба, не имея представления об астрономии. Потому что для них главное - слушать своё сердце. А изменчивый мир пусть прогнётся под их святую веру. Ну, вы, наверно, помните хороший роман Д.Финнея «Меж двух времён», когда оказывалось достаточно поверить, что находишься в 1880 году - и ты действительно выходил на улицу времён газовых форнарей и бородатых мужчин в цилиндрах. Вот так выйдешь - а там извозчик стоит, Александр Сергеич прогульвается.
Сам-то я склонен к меланхолии. И потому всегда диву давался, когда во время моих визитов в Россию меня спрашивали, не чувствую ли я ностальгии, не хочу ли вернуться «назад». Господи, друзья мои, какой ещё «назад»? - восклицал я. Страна, в которой я жил и которую любил, исчезла у меня на глазах. Пфуч, пшик - растворилась в воздухе! Сад моей бабушки был вырублен и закатан в асфальт ещё в 1982 году. К 1991 году исчезло всё, и наступили новые, весёлые времена, не имеющие ко мне никакого отношения. Куда возвращаться-то? Мои собеседники смотрели на меня исподлобья, выставив плечо вперёд, как Евстигнеев в известной сцене «Места встречи изменить нельзя», и не понимали, о чём я говорю. Для них никакой разницы в эпохах не было.
Я могу копаться в советской культуре именно потому что это уже история, отодвинутая в прошлое на несколько быстро прошедших эпох. Испытывать к тем временам любовь или ненависть невозможно. Их нет, тех времён. Они кончились. А если нынешняя Россия и рядится в советские одежки, то это выглядит так же комично, как античные позы деятелей Французской Революции, изображавших то Катонов, то Цезарей, но остававшихся при этом Маратом, Робеспьером, Сен-Жюстом.
Кстати, вот это различие между ностальгией и меланхолией объяснило мне, почему я потерял интерес к Ренессансу (квинтэссенции ностальгии по античности) и влип в эстетику барокко, с её подчёркнутым дистанцированием от «классики».