Дом учёных
Двор был огромен, Не двор, а целое государство, разделяемое стенками, выложенными из осколков гранита, проволочными сетками, ограждающими тениссный корт, красиво подстриженными кустами, длинющей стеной гаража и большой красивой жёлтой каменной оградой, за которой был пустырь с воронками от бомб и рекой. Странно было называть уменьшительным словом воронка большущие ямы с осыпающимися краями, весной и осенью наполовину заполненные грязно-коричневой жижей.
Жителями государства были только мы, дети единственного в городе дома с башенкой и шпилем. Взрослые как бы и были всегда рядом, но принадлежность их к нашему двору прямой не была. Им оставался дом. Там они знали всё про всё, командовали всем, всё видели и редко кто из нас, малышей сомневался в их правоте. Во дворе же жизнь текла не так упорядоченно - больше отрывками, связанными с играми, чрезвычайными происшествиями или вторжениями противника. Противниками были все, кто не жил в нашем дворе - соседские дети, хулиганистые пацаны одноэтажных бедных хибарок, соседствующих с Лукишкской тюрьмой, воры, изредка навещавшие это относительно богатый оазис, в котором иногда без присмотра оставлялся велосипед или кожанный мяч или шерстяное вязанье на дефицитных белых костяных спицах. Цыгане, изредка забредавшие к нам, точильщик ножей и ножниц и инвалид в коляске, обеспечивающий местных хозяек молоком и сосисками из ближайшего магазина на проспекте Сталина, были нам интересны, не совсем понятны, но чувства враждебности не вызывали. Скорее наоборот - к ним тянуло, казалось, что они из другого, не такого упорядоченного, непонятного и очень интересного мира. Однако мысли об этом незнакомом их мире чем то пугали и от этого сосало под ложечкой.
Граждане были разного возраста - как и положено в нормальном государстве. Самых маленьких мы не считали, но лет с четырех уже можно было начинать приобщаться к относительно независимой, тайной и волнующей жизни в кустах, подвалах, за оградами, в башенке и на чердаках. Формальных главарей как бы и не было, но как всегда в детских ватагах почти с самого начала выделились лидеры. Их у нас было двое - старший сын дворника Витас (Витька) и младший сын профессора литовской словесности Пятрас (Петька). Много старше нас они не были, но обладали каким-то неизвестным нам житейским опытом. Их лидерство было признано сразу и никогда не оспаривалось. Понятно, что отличались от остальных они и дерзостью, и умением грязно ругаться, да и физической сноровкой тоже. Не думаю, что все их любили, но все хотели с ними дружить и больших ссор между нами не возникало.
Мысль о мороженом возникла как бы сама по себе - было начало лета, школьникам, а их было немного, четвертая четверть уже закончилась, малышей на дачи ещё не вывезли, было жарко, пыльно и довольно скучно. Особенно это чувствовалось после обеда - во двор собирались медленно, прыгать, бегать, драться и по другому духарить было лень. И всегда хотелось мороженого. Деньги на мороженое выдавались редко - взрослые не могли проникнуться нашими чувствами и на удовлетворение утробных потребностей смотрели пренебрежительно. За исключением, конечно, редких совместных выходов в город или Парк Молодежи - там традиционно мороженое покупалось и дарилось малышам, как блогодарность за приличное поведение или же аванс за то же самое. Так что желание улучшить положение граждан нашего государства, обеспечив их любимым лакомством в достаточном количестве, было всеобщим и близким всем и каждому. Обсуждение этой проблемы заняло добрую половину жаркого послеобеденного времени и поближе к ужину было найдено гениальное решение - нам нужна коза.
Жителями государства были только мы, дети единственного в городе дома с башенкой и шпилем. Взрослые как бы и были всегда рядом, но принадлежность их к нашему двору прямой не была. Им оставался дом. Там они знали всё про всё, командовали всем, всё видели и редко кто из нас, малышей сомневался в их правоте. Во дворе же жизнь текла не так упорядоченно - больше отрывками, связанными с играми, чрезвычайными происшествиями или вторжениями противника. Противниками были все, кто не жил в нашем дворе - соседские дети, хулиганистые пацаны одноэтажных бедных хибарок, соседствующих с Лукишкской тюрьмой, воры, изредка навещавшие это относительно богатый оазис, в котором иногда без присмотра оставлялся велосипед или кожанный мяч или шерстяное вязанье на дефицитных белых костяных спицах. Цыгане, изредка забредавшие к нам, точильщик ножей и ножниц и инвалид в коляске, обеспечивающий местных хозяек молоком и сосисками из ближайшего магазина на проспекте Сталина, были нам интересны, не совсем понятны, но чувства враждебности не вызывали. Скорее наоборот - к ним тянуло, казалось, что они из другого, не такого упорядоченного, непонятного и очень интересного мира. Однако мысли об этом незнакомом их мире чем то пугали и от этого сосало под ложечкой.
Граждане были разного возраста - как и положено в нормальном государстве. Самых маленьких мы не считали, но лет с четырех уже можно было начинать приобщаться к относительно независимой, тайной и волнующей жизни в кустах, подвалах, за оградами, в башенке и на чердаках. Формальных главарей как бы и не было, но как всегда в детских ватагах почти с самого начала выделились лидеры. Их у нас было двое - старший сын дворника Витас (Витька) и младший сын профессора литовской словесности Пятрас (Петька). Много старше нас они не были, но обладали каким-то неизвестным нам житейским опытом. Их лидерство было признано сразу и никогда не оспаривалось. Понятно, что отличались от остальных они и дерзостью, и умением грязно ругаться, да и физической сноровкой тоже. Не думаю, что все их любили, но все хотели с ними дружить и больших ссор между нами не возникало.
Мысль о мороженом возникла как бы сама по себе - было начало лета, школьникам, а их было немного, четвертая четверть уже закончилась, малышей на дачи ещё не вывезли, было жарко, пыльно и довольно скучно. Особенно это чувствовалось после обеда - во двор собирались медленно, прыгать, бегать, драться и по другому духарить было лень. И всегда хотелось мороженого. Деньги на мороженое выдавались редко - взрослые не могли проникнуться нашими чувствами и на удовлетворение утробных потребностей смотрели пренебрежительно. За исключением, конечно, редких совместных выходов в город или Парк Молодежи - там традиционно мороженое покупалось и дарилось малышам, как блогодарность за приличное поведение или же аванс за то же самое. Так что желание улучшить положение граждан нашего государства, обеспечив их любимым лакомством в достаточном количестве, было всеобщим и близким всем и каждому. Обсуждение этой проблемы заняло добрую половину жаркого послеобеденного времени и поближе к ужину было найдено гениальное решение - нам нужна коза.