Ещё про Константинополь
Всё никак не получается. Попробую ещё раз - нет, не доказать, но сформулировать, донести то, что щемит и не даёт успокоиться, донести и услышать объяснение того, что было на самом деле и того, почему мне оно видится именно таким. Константинополь был отличной игрой, и этого довольно - но меня он интересует не столько как таковой, но как игра, как ступенька, как тенденция, как взгляд в историю и в перспективу РИ.
Вспомнился тут вдруг один эпизод. На последнем штурме, когда баланс сил колебался и мог измениться в нелучшую сторону в любой момент я, Андрей Градич, человек тёмный, необразованный, и в диаконы попавший по сути случайно, вследствие дефектов церковной бюрократии, вдруг ощутил острую необходимость что-то сделать, чем-то помочь - не молитвой, не пением в хоре, а чем-то большим. И я вдруг понял, что нужно делать, и сделал то, на что раньше никогда не решался - я поднял руку в крёстном знамении и благословил требушет и снаряды его на защиту Града нашего и Веры православной. И продолжал делать это раз за разом, с каждым заряжаемым камнем, с каждым выстрелом, изо всех душевных сил. В принципе, всё логично - но только сейчас я понял об этом моменте нечто важное, чего не замечал раньше: с каждым выстрелом благословлённым мною камнем я совершенно искренне, и по игре и по жизни, был уверен, что этот камень непременно найдёт свою цель. И хотя получось так, очевидно, далеко не всегда, а может и вообще не получалось (во всяком случае, я не слышал сопутствующих обычно попаданиям восторженных криков защитников на стенах, а сам я попаданий не видел, ибо стоял внизу, и снаряды уходили за гребень стены), это нисколько не умаляло моей веры - каждый раз, камень за камнем повторял я один и тот же жест и одни и те же слова, ни разу не усомнившись - до тех пор, пока не упал очередной раненый, и не оказалось, что не хватает людей нести его, и моим усилиям не нашлось, соответственно, более приземлённого применения.
Но это так, лирическое отступление. Вернёмся к делу. Очень хороший отчёт написал
Геннадий Схоларий. Всё там верно и правильно. Но почему, откуда у меня ощущение, что всё это только так и могло случиться, что это было единственным возможным вариантом развития событий? Почему мне кажется, что всё это я знал наперёд? Почему за всю игру я ни разу ничему всерьёз не удивился, ни в чём не усомнился? Почему меня не покидало ощущение, что всё правильно, и так и должно быть? Я слишком глупый? Я слишком умный? Мне повезло/не повезло? Мне кажется, должны быть какие-то объективные причины этому ощущению.
Вот Геннадий пишет о том, что хорошо, что не было погромов. А были ли к этим погромам предпосылки, кроме абстрактного знания, что "они не такие, как мы"? Кто-то провоцировал, воровал детей, убивал, насиловал, осквернял храмы? Было ли горожанам, с чем в себе бороться, чтобы удержаться от погромов?
Геннадий пишет об искренних молитвах и единстве горожан в Вере. Кто-то отвращал их от этой веры? Кто-то убеждал их, что православие/католичество/уния - ересь, что Бог оставил этот город, кто-то приводил доказательства, кто-то являл знамения Апокалипсиса?
Все с восхищением пишут о единении, с которым жители поднялись на защиту стен на последнем штурме (действительно, было клёво). А многим ли они пожертвовали для этого? Многие из приходивших на стену с желанием помочь, выясняли, что бинтов уже хватает, воды хватает, и помощь на самом деле особо не требуется. Раненых успевали относить быстрее, чем они появлялись. Для тех, кто помогал на стене - это была работа. Порой тяжёлая, напряжённая - но работа, не требовавшая подвига, преодоления себя. Я не говорю о сражавшихся на стенах, о спавших ночами в доспехах с оружием в руках - но для всех остальных, было ли там место подвигу, самопожертвованию, пожертвованию чем-то ценным для себя ради защиты Города? Позволю себе немного цинизма - это было заведомо интереснее, чем мирная жизнь; героическая смерть в последний день игры - это прикольно и почётно; чувствовать себя частью единого порыва, делающим что-то нужное - тоже очень здорово. В чём ценность этого порыва? Неужели в том, что мы, в массе своей умные, образованные, начитанные люди умеем иногда что-то делать вместе, да ещё и под адреналин и хорошую музыку? Неужели у кого-то были в этом сомнения? Конец циничного отступления. Простите.
Была опасность предательства. Но где было море турецких агентов, предлагающих деньги, власть, особые личные условия всем и каждому, кто согласится сотрудничать и поможет открыть ворота? Где предложения сохранить жизни родным и близким, состояние, посты? Почему по городу не ходили упорные слухи, что ворота точно будут открыты, что турки обещали никого не убивать, а дать каждому денег? Почему в момент, прямо во время последнего штурма к городу не причалили корабли с предложением увезти всех желающих в Европу? Почему ко мне не пришли и не сказали, что если я открою ворота, то Святая София не будет разграблена и останется христианским храмом? Для чего нужны индивидуальные заявки, если на них не играть? Вы спрашиваете, почему я не вижу разницы между турками и Волной из "Далёкой Радуги" - потому что я действительно не видел её на игре. Турки были однозначным, безальтернативным, бездушным злом, покушающимся на всё святое. Чудовищные, ужасные, рвущие душу на части картины разграбления города, описанные в первоисточниках, всю игру стояли перед глазами, и не было ничего, что заставило бы усомниться, задуматься о том, что возможно турки не такие страшные, как их маллют.
Был вариант бежать в Европу. И тут опять всплывает цинизм - кто-то, не помню кто, проделал это, и описал это в своём отчёте - его привезли на корабле на пустынный берег озера и сказали, что дальнейшее - его проблемы. Многие ли выберут такой вариант как альтернативу геройской смерти на стене?
Попробую подвести итог - тот вариант событий, тот набор решений, который реализовался на игре - был самым логичным, самым интутивно верным, самым психологически комфортным для игроков и большей части персонажей. Самым простым, самым очевидным, самым интересным, приятным и удобным - было действовать именно так. Соблазны, боковые ветки, альтернативы - выглядели надуманными, скучными и лишними. Исход был известен заранее - не в смысле того, кто победит, а в смысле, кто что выберет.
Не говорите мне, что я ругаю Константинополь. Будь он плох, он никогда не поднял бы тех вопросов, о которых я здесь сейчас говорю. Но укажите мне, в чём я не прав - и я буду счастлив.
Вспомнился тут вдруг один эпизод. На последнем штурме, когда баланс сил колебался и мог измениться в нелучшую сторону в любой момент я, Андрей Градич, человек тёмный, необразованный, и в диаконы попавший по сути случайно, вследствие дефектов церковной бюрократии, вдруг ощутил острую необходимость что-то сделать, чем-то помочь - не молитвой, не пением в хоре, а чем-то большим. И я вдруг понял, что нужно делать, и сделал то, на что раньше никогда не решался - я поднял руку в крёстном знамении и благословил требушет и снаряды его на защиту Града нашего и Веры православной. И продолжал делать это раз за разом, с каждым заряжаемым камнем, с каждым выстрелом, изо всех душевных сил. В принципе, всё логично - но только сейчас я понял об этом моменте нечто важное, чего не замечал раньше: с каждым выстрелом благословлённым мною камнем я совершенно искренне, и по игре и по жизни, был уверен, что этот камень непременно найдёт свою цель. И хотя получось так, очевидно, далеко не всегда, а может и вообще не получалось (во всяком случае, я не слышал сопутствующих обычно попаданиям восторженных криков защитников на стенах, а сам я попаданий не видел, ибо стоял внизу, и снаряды уходили за гребень стены), это нисколько не умаляло моей веры - каждый раз, камень за камнем повторял я один и тот же жест и одни и те же слова, ни разу не усомнившись - до тех пор, пока не упал очередной раненый, и не оказалось, что не хватает людей нести его, и моим усилиям не нашлось, соответственно, более приземлённого применения.
Но это так, лирическое отступление. Вернёмся к делу. Очень хороший отчёт написал
Геннадий Схоларий. Всё там верно и правильно. Но почему, откуда у меня ощущение, что всё это только так и могло случиться, что это было единственным возможным вариантом развития событий? Почему мне кажется, что всё это я знал наперёд? Почему за всю игру я ни разу ничему всерьёз не удивился, ни в чём не усомнился? Почему меня не покидало ощущение, что всё правильно, и так и должно быть? Я слишком глупый? Я слишком умный? Мне повезло/не повезло? Мне кажется, должны быть какие-то объективные причины этому ощущению.
Вот Геннадий пишет о том, что хорошо, что не было погромов. А были ли к этим погромам предпосылки, кроме абстрактного знания, что "они не такие, как мы"? Кто-то провоцировал, воровал детей, убивал, насиловал, осквернял храмы? Было ли горожанам, с чем в себе бороться, чтобы удержаться от погромов?
Геннадий пишет об искренних молитвах и единстве горожан в Вере. Кто-то отвращал их от этой веры? Кто-то убеждал их, что православие/католичество/уния - ересь, что Бог оставил этот город, кто-то приводил доказательства, кто-то являл знамения Апокалипсиса?
Все с восхищением пишут о единении, с которым жители поднялись на защиту стен на последнем штурме (действительно, было клёво). А многим ли они пожертвовали для этого? Многие из приходивших на стену с желанием помочь, выясняли, что бинтов уже хватает, воды хватает, и помощь на самом деле особо не требуется. Раненых успевали относить быстрее, чем они появлялись. Для тех, кто помогал на стене - это была работа. Порой тяжёлая, напряжённая - но работа, не требовавшая подвига, преодоления себя. Я не говорю о сражавшихся на стенах, о спавших ночами в доспехах с оружием в руках - но для всех остальных, было ли там место подвигу, самопожертвованию, пожертвованию чем-то ценным для себя ради защиты Города? Позволю себе немного цинизма - это было заведомо интереснее, чем мирная жизнь; героическая смерть в последний день игры - это прикольно и почётно; чувствовать себя частью единого порыва, делающим что-то нужное - тоже очень здорово. В чём ценность этого порыва? Неужели в том, что мы, в массе своей умные, образованные, начитанные люди умеем иногда что-то делать вместе, да ещё и под адреналин и хорошую музыку? Неужели у кого-то были в этом сомнения? Конец циничного отступления. Простите.
Была опасность предательства. Но где было море турецких агентов, предлагающих деньги, власть, особые личные условия всем и каждому, кто согласится сотрудничать и поможет открыть ворота? Где предложения сохранить жизни родным и близким, состояние, посты? Почему по городу не ходили упорные слухи, что ворота точно будут открыты, что турки обещали никого не убивать, а дать каждому денег? Почему в момент, прямо во время последнего штурма к городу не причалили корабли с предложением увезти всех желающих в Европу? Почему ко мне не пришли и не сказали, что если я открою ворота, то Святая София не будет разграблена и останется христианским храмом? Для чего нужны индивидуальные заявки, если на них не играть? Вы спрашиваете, почему я не вижу разницы между турками и Волной из "Далёкой Радуги" - потому что я действительно не видел её на игре. Турки были однозначным, безальтернативным, бездушным злом, покушающимся на всё святое. Чудовищные, ужасные, рвущие душу на части картины разграбления города, описанные в первоисточниках, всю игру стояли перед глазами, и не было ничего, что заставило бы усомниться, задуматься о том, что возможно турки не такие страшные, как их маллют.
Был вариант бежать в Европу. И тут опять всплывает цинизм - кто-то, не помню кто, проделал это, и описал это в своём отчёте - его привезли на корабле на пустынный берег озера и сказали, что дальнейшее - его проблемы. Многие ли выберут такой вариант как альтернативу геройской смерти на стене?
Попробую подвести итог - тот вариант событий, тот набор решений, который реализовался на игре - был самым логичным, самым интутивно верным, самым психологически комфортным для игроков и большей части персонажей. Самым простым, самым очевидным, самым интересным, приятным и удобным - было действовать именно так. Соблазны, боковые ветки, альтернативы - выглядели надуманными, скучными и лишними. Исход был известен заранее - не в смысле того, кто победит, а в смысле, кто что выберет.
Не говорите мне, что я ругаю Константинополь. Будь он плох, он никогда не поднял бы тех вопросов, о которых я здесь сейчас говорю. Но укажите мне, в чём я не прав - и я буду счастлив.