З. Гиппиус об А. Блоке
Из дневников:
22 марта 1917 г.
"Сегодня был А. Блок. С фронта приехал (он там в Земсоюзе, что ли). Говорит, там тускло. Радости революционной не ощущается. Будни войны невыносимы. (В начале-то на войну, как на «праздник» смотрел, прямо ужасал меня: «весело»! Абсолютно ни в чем он никогда не отдает себе отчета, не может. Хочет ли?). Сейчас растерян. Спрашивает беспомощно: «что же мне теперь делать, чтобы послужить демократии?»
24 октября 1917 г.
"А. Блок. Он сам сказал, когда я говорила про Борю [Андрей Белый]: «и я такое же потерянное дитя». Я звала его в Савинковскую газету, а он мне и понес «потерянные» вещи: что я, мол, не могу, я имею определенную склонность к большевикам (sic!), я ненавижу Англию и люблю Германию, нужен немедленный мир на зло английским империалистам... Честное слово! Положением России доволен «ведь она не очень и страдает...» Слова «отечество» уже не признает... Все время оговаривался, что хоть он теперь и так, но «вы меня, ведь, не разлюбите, ведь вы ко мне по-прежнему?» Спорить с ним бесполезно. Он ходит «по ступеням вечности», а в «вечности» мы все «большевики» (но там, в этой вечности, Троцким не пахнет, нет!).
С Блоком и с Борей (много у нас этих самородков!) можно говорить лишь в четвертом измерении. Но они этого не понимают, и потому произносят слова, в 3-х измерениях прегнусно звучащие. Ведь год тому назад Блок был за войну («прежде всего - весело!» говорил он), был исключительно ярым антисемитом («всех жидов перевешать»), и т.д. Вот и относись к этим «потерянным детям» по-человечески!"
1919 г., июнь
"Не больно ли, что как раз эти двое последних [А.Блок и А.Белый], лучшие, кажется, из поэтов и личные мои долголетние друзья - чуть не первыми пришли к большевикам? Впрочем, - какой большевик - Блок! Он и вертится где-то около, в левых эсерах. Он и А. Белый это просто «потерянные дети», ничего не понимающие, аполитичные отныне и до века. Блок и сам как-то соглашался, что он «потерянное дитя», не больше.
Но бывают времена, когда нельзя быть безответственным, когда всякий обязан быть человеком. И я «взорвала мосты» между нами, как это ни больно. Пусть у Блока, да и у Белого, - «душа невинна»: я не прощу им никогда."
16 июля 1919 г.
"Всеобщая погоня за дровами, пайками, прошениями о невселении в квартиры, извороты с фунтом керосина и т.д. Блок, говорят, (лично я с ним не сообщаюсь) даже болен от страха, что к нему в кабинет вселят красноармейцев. Жаль, если не вселят. Ему бы следовало их целых «12». Ведь это же, по его поэме, 12 апостолов, и впереди них «в венке из роз идет Христос»!"
22 марта 1917 г.
"Сегодня был А. Блок. С фронта приехал (он там в Земсоюзе, что ли). Говорит, там тускло. Радости революционной не ощущается. Будни войны невыносимы. (В начале-то на войну, как на «праздник» смотрел, прямо ужасал меня: «весело»! Абсолютно ни в чем он никогда не отдает себе отчета, не может. Хочет ли?). Сейчас растерян. Спрашивает беспомощно: «что же мне теперь делать, чтобы послужить демократии?»
24 октября 1917 г.
"А. Блок. Он сам сказал, когда я говорила про Борю [Андрей Белый]: «и я такое же потерянное дитя». Я звала его в Савинковскую газету, а он мне и понес «потерянные» вещи: что я, мол, не могу, я имею определенную склонность к большевикам (sic!), я ненавижу Англию и люблю Германию, нужен немедленный мир на зло английским империалистам... Честное слово! Положением России доволен «ведь она не очень и страдает...» Слова «отечество» уже не признает... Все время оговаривался, что хоть он теперь и так, но «вы меня, ведь, не разлюбите, ведь вы ко мне по-прежнему?» Спорить с ним бесполезно. Он ходит «по ступеням вечности», а в «вечности» мы все «большевики» (но там, в этой вечности, Троцким не пахнет, нет!).
С Блоком и с Борей (много у нас этих самородков!) можно говорить лишь в четвертом измерении. Но они этого не понимают, и потому произносят слова, в 3-х измерениях прегнусно звучащие. Ведь год тому назад Блок был за войну («прежде всего - весело!» говорил он), был исключительно ярым антисемитом («всех жидов перевешать»), и т.д. Вот и относись к этим «потерянным детям» по-человечески!"
1919 г., июнь
"Не больно ли, что как раз эти двое последних [А.Блок и А.Белый], лучшие, кажется, из поэтов и личные мои долголетние друзья - чуть не первыми пришли к большевикам? Впрочем, - какой большевик - Блок! Он и вертится где-то около, в левых эсерах. Он и А. Белый это просто «потерянные дети», ничего не понимающие, аполитичные отныне и до века. Блок и сам как-то соглашался, что он «потерянное дитя», не больше.
Но бывают времена, когда нельзя быть безответственным, когда всякий обязан быть человеком. И я «взорвала мосты» между нами, как это ни больно. Пусть у Блока, да и у Белого, - «душа невинна»: я не прощу им никогда."
16 июля 1919 г.
"Всеобщая погоня за дровами, пайками, прошениями о невселении в квартиры, извороты с фунтом керосина и т.д. Блок, говорят, (лично я с ним не сообщаюсь) даже болен от страха, что к нему в кабинет вселят красноармейцев. Жаль, если не вселят. Ему бы следовало их целых «12». Ведь это же, по его поэме, 12 апостолов, и впереди них «в венке из роз идет Христос»!"