"Я тут пол подметаю" В.Орлов против В.Пелевина
И обнаружилось перед Даниловым видение. Явился старательный порученец Валентин Сергеевич в ношеном-переношенном тулупе, в валенках, снабженных галошами, с метлой в руках. Стоял он сейчас в печальном проезде под домом шестьдесят седьмым на Первой Мещанской, в ночной подворотне, и имел вид дворника. На нем был темный передник в заплатах и даже дворницкая бляха, давно отмененная в Москве. Валентин Сергеевич опустил метлу, стал сгребать ею вонючие и гнилые предметы, вызвавшие досаду Данилова в последние его мгновения на Земле. Греб Валентин Сергеевич плохо, и выходило так, что он ничего не сгребал. Валентин Сергеевич стоял на месте, и метла его повторяла одно и то же как бы застывшее движение. Сам Валентин Сергеевич выглядел сейчас заведенным механизмом. Наконец его завод кончился, он замер. Потом дернулся, опять начал водить орудием труда, не позволяя себе при этом ни увеличить, ни уменьшить размах движения метлы, хотя бы и на сантиметр.
Перед ним были черные стены, и на них, там и тут, стали проступать огненные слова: «Время „Ч“!», «Время „Ч“!», «Время „Ч“!» Слова запрыгали, заплясали, принялись наскакивать на Данилова, увеличиваясь на мгновения и раскаляясь до белого пламени. Потом возник звук, устойчивый, ноющий, и когда он остыл и утих, остыли и пропали огненные слова. Данилов увидел, что стул с ним стоит в высоком зале, похожем на лицейскую аудиторию. Он же, Данилов, находится наверху, как бы на галерке. Зал был пустой, но очень скоро там, где полагалось выситься кафедре, появилась маленькая фигурка. «Валентин Сергеевич!» - понял Данилов.
Валентин Сергеевич был в том самом пенсне, в каком Данилов увидел его в собрании домовых на Аргуновской улице. Но тогда он носил френч, а теперь надел старенькую толстовку, подпоясал ее шелковым шнуром и опять походил на тихого счетовода районной конторы. В руках Валентина Сергеевича было мусорное ведро, совок и веник. Данилова это удивило. Огненными словами уже обозначили «Время „Ч“», но как будто бы вышла накладка, пол не убрали, и вот перед явлением судей, исследователей и исполнителей был выпущен с совком и веником порученец Валентин Сергеевич. Валентин Сергеевич очень старался. Это на Земле, да и то лишь с Даниловым, он позволял себе дерзить и даже нагличать, знал, что тот пошатнувшийся. Здесь же Валентин Сергеевич всем своим видом, движениями своими показывал (только кому?), что он личность мизерная и свой шесток знает. Данилову даже стало жалко курьера и подметальщика Валентина Сергеевича. „Эко достается труженику, - думал Данилов, - а может, и кормильцу беспечных чад. Чем его участь лучше моей?“
Тут произошел взрыв. Будто Валентин Сергеевич наступил на мину. Данилова ремни удержали на стуле. Дым потихоньку рассеялся, и там, где стоял Валентин Сергеевич, он же и обнаружился. Но это был уже не совсем Валентин Сергеевич. Он менялся на глазах Данилова. Личико счетовода превращалось во властное лицо, пенсне растаяло, толстовка стала необыкновенной важности сюртуком с золотой отделкой, бывший Валентин Сергеевич вырос, погрузнел, это был теперь строгий и могущественный начальник Канцелярии от Того Света.
Владимир Орлов
Альтист Данилов
- Кто вы на самом деле, Розенкранц? В чем ваша миссия?
- Я тут пол подметаю, - ответил Розенкранц.
- Что? Простите?
- Работаю в хранилище банок, в специальной секции. В так называемом тревожном боксе. Подметаю пол. Хожу между полок с метлой, как вам еще объяснить? Пылесос тут нельзя, потому что будут наводки. Я вам покажу сейчас, как это выглядит…
Розенкранц вытянул перед собой руки, и комната с камином исчезла.
Кукуратор увидел помещение, похожее на кладовку: темные полки, а на них - горящие разноцветной индикацией боксы, почти все с большими восьмерками, указывающими номер таера. Боксы стояли в три яруса, тесно и не слишком ровно, а над ними проходили шланги жизнеобеспечения и толстенные магистрали нейропроводки, завернутые в серую изоляцию, перехваченную белыми стяжками. На одном из боксов верхнего ряда мигала яркая белая лампочка.
В проходе стоял Розенкранц - в той же позе, какую принял миг назад - но в его руках появилась метла. Он несколько раз чиркнул ею по полу, словно доказывая, что действительно подметает пол, и указал пальцем на бокс с мигающей белой лампочкой.
Виктор Олегович Пелевин
TRANSHUMANISM INC
#Пелевин Литературная перекличка [Пелевин и другие]
Перед ним были черные стены, и на них, там и тут, стали проступать огненные слова: «Время „Ч“!», «Время „Ч“!», «Время „Ч“!» Слова запрыгали, заплясали, принялись наскакивать на Данилова, увеличиваясь на мгновения и раскаляясь до белого пламени. Потом возник звук, устойчивый, ноющий, и когда он остыл и утих, остыли и пропали огненные слова. Данилов увидел, что стул с ним стоит в высоком зале, похожем на лицейскую аудиторию. Он же, Данилов, находится наверху, как бы на галерке. Зал был пустой, но очень скоро там, где полагалось выситься кафедре, появилась маленькая фигурка. «Валентин Сергеевич!» - понял Данилов.
Валентин Сергеевич был в том самом пенсне, в каком Данилов увидел его в собрании домовых на Аргуновской улице. Но тогда он носил френч, а теперь надел старенькую толстовку, подпоясал ее шелковым шнуром и опять походил на тихого счетовода районной конторы. В руках Валентина Сергеевича было мусорное ведро, совок и веник. Данилова это удивило. Огненными словами уже обозначили «Время „Ч“», но как будто бы вышла накладка, пол не убрали, и вот перед явлением судей, исследователей и исполнителей был выпущен с совком и веником порученец Валентин Сергеевич. Валентин Сергеевич очень старался. Это на Земле, да и то лишь с Даниловым, он позволял себе дерзить и даже нагличать, знал, что тот пошатнувшийся. Здесь же Валентин Сергеевич всем своим видом, движениями своими показывал (только кому?), что он личность мизерная и свой шесток знает. Данилову даже стало жалко курьера и подметальщика Валентина Сергеевича. „Эко достается труженику, - думал Данилов, - а может, и кормильцу беспечных чад. Чем его участь лучше моей?“
Тут произошел взрыв. Будто Валентин Сергеевич наступил на мину. Данилова ремни удержали на стуле. Дым потихоньку рассеялся, и там, где стоял Валентин Сергеевич, он же и обнаружился. Но это был уже не совсем Валентин Сергеевич. Он менялся на глазах Данилова. Личико счетовода превращалось во властное лицо, пенсне растаяло, толстовка стала необыкновенной важности сюртуком с золотой отделкой, бывший Валентин Сергеевич вырос, погрузнел, это был теперь строгий и могущественный начальник Канцелярии от Того Света.
Владимир Орлов
Альтист Данилов
- Кто вы на самом деле, Розенкранц? В чем ваша миссия?
- Я тут пол подметаю, - ответил Розенкранц.
- Что? Простите?
- Работаю в хранилище банок, в специальной секции. В так называемом тревожном боксе. Подметаю пол. Хожу между полок с метлой, как вам еще объяснить? Пылесос тут нельзя, потому что будут наводки. Я вам покажу сейчас, как это выглядит…
Розенкранц вытянул перед собой руки, и комната с камином исчезла.
Кукуратор увидел помещение, похожее на кладовку: темные полки, а на них - горящие разноцветной индикацией боксы, почти все с большими восьмерками, указывающими номер таера. Боксы стояли в три яруса, тесно и не слишком ровно, а над ними проходили шланги жизнеобеспечения и толстенные магистрали нейропроводки, завернутые в серую изоляцию, перехваченную белыми стяжками. На одном из боксов верхнего ряда мигала яркая белая лампочка.
В проходе стоял Розенкранц - в той же позе, какую принял миг назад - но в его руках появилась метла. Он несколько раз чиркнул ею по полу, словно доказывая, что действительно подметает пол, и указал пальцем на бокс с мигающей белой лампочкой.
Виктор Олегович Пелевин
TRANSHUMANISM INC
#Пелевин Литературная перекличка [Пелевин и другие]