Творческая оргия
Казалось бы, если тебе хочется играть в футбол - не стоит надевать коньки. Если ты собрался делать театральную постановку - нечего делать вид, что снимаешь кино. Но вот мой друг Игорь Галкин рассказывает о случае, когда подобное не только оправдано, но и прекрасно.
Последний танец Саломеи/ Salome’s Last Dance (Великобритания, 1988)
Режиссер и автор сценария - Кен Рассел
В ролях - Имоджен Миллейс-Скотт, Гленда Джексон, Стретфорд Джонс, Николас Грейс, Дуглас Ходж, Денис Лилл, Рассел Ли Нэш, Альфред Рассел
Это о-о-очень эстетский фильм!
По идее режиссера, день 15 ноября 1892 года был роковым, судьбоносным днем в жизни Оскара Уайльда. Во-первых, состоялась премьера его пьесы «Саломея», на которой присутствовал один-единственный зритель - сам автор. Во-вторых, сразу после спектакля нагрянула полиция, арестовавшая писателя, руководителя труппы и актрису-приму за что-то вроде вольнодумства и аморального поведения (совсем как в свое время Сократа). А, в-третьих, еще и какие-то криминальные обстоятельства обнаружились…
Скорее всего, это только плод воображения режиссера, да суть совсем не в этом, не в соблюдении исторической точности. Фильм создан для другого. «Последний танец…» - редкий образец редкого жанра «спектакль в фильме» (ну, по аналогии с «фильм в фильме»). Самый яркий и знаменитый пример этого жанра - гринуэевский «Дитя Макона». Но если там мы только в финале узнаем, что присутствовали на театральном представлении, то здесь с первых же кадров нам недвусмысленно дают понять, что мы пришли в небольшой «домашний» театрик на премьеру. Тщетные надежды на то, что обойдутся фрагментами, дайджестом, так и остаются тщетными. Мы будем смотреть уайльдовскую «Саломею» ПОЛНОСТЬЮ!
Но сразу делать кислое выражение лица не стоит, потому что в титрах стоит все-таки «Кен Рассел». И нас ожидает отнюдь не акакдемично-пыльная «постановка», а самая натуральная творческая (подчеркиваю - творческая) оргия. На всю катушку задействован микролифт (который доставляет на верхние этажи приличных домов завтраки); фотограф (загодя предусмотревший, что снимки могут пригодиться и полиции), взобравшись на сцену, становится вдруг одним из действующих лиц (гонзо))); актеры кочуют со сцены в зал, где на софе восседает с рюмкой бренди одинокий Уайльд, и обратно… Когда один из молодых актеров становится, согласно пьесе, не надобен для дальнейшего действия, его просто вышвыривают в зал, где он тут же попадает в нежные мужские объятья драматурга. Во время этого момента я вспоминаю рассказ своего знакомого, побывавшего в Сиэтле. (Как можно заметить, я люблю отвлекаться на всякие дурацкие истории, не имеющие отношения к делу.) В Сиэтле есть роскошный книжный магазин, при котором функционирует арт-кафе. И на стене кафе красуется панно с изображениями самых крутых писателей XIX-XX веков. Владимир Набоков, например, сурово смотрит на посетителей из-под… шапки-ушанки. А Оскар Уайльд обнимается, ясное дело, с каким-то юнцом. Эти англосаксы все-таки непроходимые идиоты!.. Я предположил, что если авторы панно вспомнили о нобелевском лауреате Михаиле Шолохове, тот непременно тащит пулемет «Максим», поправляя буденовку. Знакомый сказал, что не вспомнили…
А, впрочем, почему же мои истории - «не имеющие отношения к делу»? Мне вот кажется, что этот непроходимый этнический идиотизм является органичной частью стиля Кена Рассела. Загвоздка лишь в том, что таковым (осознанно эпатажным, а не рефлекторным) его видим только мы, а сами англосаксы считают, что это - в порядке вещей, и воспринимают подобные вещи так, как мы, допустим, появление по фону чего угодно пьяного человека. Maybe…
Но все же будем говорить о том, что все должны, вроде бы, воспринимать одинаково. «Последний танец…» далеко не так фееричен, как прочие работы Рассела - хоть «до», хоть «после». Здесь нет стремительного и безоглядного пробега сквозь ряд декораций, эпох, событий и толпы персонажей. Да что там «не так, как прочие» - это самая камерная работа режиссера, где все, в сущности, снято в одном помещении - ракурс из зала на сцену и со сцены - в зал. Здесь имеет смысл говорить лишь о качестве спектакля, которым, возможно, Рассел пытался доказать, что он хорош и как театральный режиссер. Ну, и доказал. Визуальное богатство, дерзость образов, парадоксы драматургии - все в наличии. Хорош оказался и сам «спектакль» по себе, и вписывание, встраивание его в структуру другого жанра - кино. Безупречное встраивание - без щелей, порванной обивки, трещин в штукатурке…
Издержки? Издержки, наверное, есть. Говоря о новелле Рассела в проекте «Ария», я отмечал, что этот режиссер - изрядный специалист в сфере изящных искусств. А сегодня хочу добавить - он СЛИШКОМ специалист, слишком искушен в этом деле. И не мудрено, что со временем, имея за плечами столько удавшихся постановок, ему поневоле должно стать немного скучно (следует читать вот эдак, по-питерски - скуШШШно). Вот и пускался в авантюры, бросался в крайности, экзальтацию…
Но в разговоре о «Последнем танце Саломеи» мне совершенно не хочется поднимать тему издержек авторского стиля. И я не только всегда соглашусь с мнением, что это лучший фильм дикорастущего Рассела, я буду НАСТАИВАТЬ на этом.
Оценки
Общая - 9
Сценарий - 9
Зрелищность - 9
Актерская игра - 8
Последний танец Саломеи/ Salome’s Last Dance (Великобритания, 1988)
Режиссер и автор сценария - Кен Рассел
В ролях - Имоджен Миллейс-Скотт, Гленда Джексон, Стретфорд Джонс, Николас Грейс, Дуглас Ходж, Денис Лилл, Рассел Ли Нэш, Альфред Рассел
Это о-о-очень эстетский фильм!
По идее режиссера, день 15 ноября 1892 года был роковым, судьбоносным днем в жизни Оскара Уайльда. Во-первых, состоялась премьера его пьесы «Саломея», на которой присутствовал один-единственный зритель - сам автор. Во-вторых, сразу после спектакля нагрянула полиция, арестовавшая писателя, руководителя труппы и актрису-приму за что-то вроде вольнодумства и аморального поведения (совсем как в свое время Сократа). А, в-третьих, еще и какие-то криминальные обстоятельства обнаружились…
Скорее всего, это только плод воображения режиссера, да суть совсем не в этом, не в соблюдении исторической точности. Фильм создан для другого. «Последний танец…» - редкий образец редкого жанра «спектакль в фильме» (ну, по аналогии с «фильм в фильме»). Самый яркий и знаменитый пример этого жанра - гринуэевский «Дитя Макона». Но если там мы только в финале узнаем, что присутствовали на театральном представлении, то здесь с первых же кадров нам недвусмысленно дают понять, что мы пришли в небольшой «домашний» театрик на премьеру. Тщетные надежды на то, что обойдутся фрагментами, дайджестом, так и остаются тщетными. Мы будем смотреть уайльдовскую «Саломею» ПОЛНОСТЬЮ!
Но сразу делать кислое выражение лица не стоит, потому что в титрах стоит все-таки «Кен Рассел». И нас ожидает отнюдь не акакдемично-пыльная «постановка», а самая натуральная творческая (подчеркиваю - творческая) оргия. На всю катушку задействован микролифт (который доставляет на верхние этажи приличных домов завтраки); фотограф (загодя предусмотревший, что снимки могут пригодиться и полиции), взобравшись на сцену, становится вдруг одним из действующих лиц (гонзо))); актеры кочуют со сцены в зал, где на софе восседает с рюмкой бренди одинокий Уайльд, и обратно… Когда один из молодых актеров становится, согласно пьесе, не надобен для дальнейшего действия, его просто вышвыривают в зал, где он тут же попадает в нежные мужские объятья драматурга. Во время этого момента я вспоминаю рассказ своего знакомого, побывавшего в Сиэтле. (Как можно заметить, я люблю отвлекаться на всякие дурацкие истории, не имеющие отношения к делу.) В Сиэтле есть роскошный книжный магазин, при котором функционирует арт-кафе. И на стене кафе красуется панно с изображениями самых крутых писателей XIX-XX веков. Владимир Набоков, например, сурово смотрит на посетителей из-под… шапки-ушанки. А Оскар Уайльд обнимается, ясное дело, с каким-то юнцом. Эти англосаксы все-таки непроходимые идиоты!.. Я предположил, что если авторы панно вспомнили о нобелевском лауреате Михаиле Шолохове, тот непременно тащит пулемет «Максим», поправляя буденовку. Знакомый сказал, что не вспомнили…
А, впрочем, почему же мои истории - «не имеющие отношения к делу»? Мне вот кажется, что этот непроходимый этнический идиотизм является органичной частью стиля Кена Рассела. Загвоздка лишь в том, что таковым (осознанно эпатажным, а не рефлекторным) его видим только мы, а сами англосаксы считают, что это - в порядке вещей, и воспринимают подобные вещи так, как мы, допустим, появление по фону чего угодно пьяного человека. Maybe…
Но все же будем говорить о том, что все должны, вроде бы, воспринимать одинаково. «Последний танец…» далеко не так фееричен, как прочие работы Рассела - хоть «до», хоть «после». Здесь нет стремительного и безоглядного пробега сквозь ряд декораций, эпох, событий и толпы персонажей. Да что там «не так, как прочие» - это самая камерная работа режиссера, где все, в сущности, снято в одном помещении - ракурс из зала на сцену и со сцены - в зал. Здесь имеет смысл говорить лишь о качестве спектакля, которым, возможно, Рассел пытался доказать, что он хорош и как театральный режиссер. Ну, и доказал. Визуальное богатство, дерзость образов, парадоксы драматургии - все в наличии. Хорош оказался и сам «спектакль» по себе, и вписывание, встраивание его в структуру другого жанра - кино. Безупречное встраивание - без щелей, порванной обивки, трещин в штукатурке…
Издержки? Издержки, наверное, есть. Говоря о новелле Рассела в проекте «Ария», я отмечал, что этот режиссер - изрядный специалист в сфере изящных искусств. А сегодня хочу добавить - он СЛИШКОМ специалист, слишком искушен в этом деле. И не мудрено, что со временем, имея за плечами столько удавшихся постановок, ему поневоле должно стать немного скучно (следует читать вот эдак, по-питерски - скуШШШно). Вот и пускался в авантюры, бросался в крайности, экзальтацию…
Но в разговоре о «Последнем танце Саломеи» мне совершенно не хочется поднимать тему издержек авторского стиля. И я не только всегда соглашусь с мнением, что это лучший фильм дикорастущего Рассела, я буду НАСТАИВАТЬ на этом.
Оценки
Общая - 9
Сценарий - 9
Зрелищность - 9
Актерская игра - 8