Перепост "Черные копатели литературного назема"
Вместо предисловия:
Я не во всем разделяю точку зрения автора, да и с точки зрения автора мой мозг явно давно и безнадежно деградировал)) Но все же здравых мыслей в тексте много - есть над чем подумать.
Многабукафф о современной литературе под катом.
Недавно заспорили сразу с несколькими знакомыми - реальными и виртуальными - на тему писательства. Знакомые хором объясняли, что писательство есть и будет скорее развлечением, чем делом, а если и делом, то исключительно для дилетантов. Так что все мы должны радоваться, когда молодые люди обоего пола производят на свет божий ужасающие образчики графоманства, за копейки продают их издательствам, после чего на прилавки бумажными осадками выпадает армадурь и альфахерь. "Все-таки писать - не колоться!" - синхронно кивали знакомые.
Действительно. Если сравнивать с наркоманией, то любое занятие выглядит лучше и достойней. Это как сравнивать климатические зоны Земли с погодой в космосе: на фоне таких палестин любые пустыни и ледники кажутся образом рая. Но мне, если говорить честно, надоело сравнивать температуру больного с абсолютным нулем. Сам приемчик, однако, стар, как анекдот про Вовочку, Абрама Исааковича и слово "похуй". А вот если отрешиться от демагогических сравнений, то...
То, как человек, работающий в областях, в которых кагбе разбираются все - в области истории искусства, в области социальной психологии и в области литературной деятельности - я постоянно сталкиваюсь с последствиями нашествия дилетантов. В принципе, любая отрасль перестает развиваться, если в ней массово тусят дилетанты. Это общеизвестно. Дилетанты бойчее профессионалов. То, на что профессионалу нужны информация и время, дилетант (по его далеко не скромному мнению) делает одной левой: атрибутирует, ставит диагнозы, пишет книги... И попутно уничтожает лицо профессии, дискредитируя ее своими "маленькими допущениями".
Маленькие допущения в экспертизе, в диагностировании и в писательстве превращают результат в посмешище. Или в позорище. Причем последствия такого превращения отражаются не только на дилетантах, но и на тех, кто дело свое знает.
Ну посудите сами:
- психотерапевты, загоняющие пациентов с эндогенной депрессией в отсутствие критики собственного поведения;
- искусствоведы, путающие живопись с графикой;
- писатели, не владеющие грамотой...
К чему это в целом приводит? К неверию. Публика перестает верить в существование специалистов в упомянутых областях. Публике начинает казаться, что "и я так могу, за что же деньги платить?" И верно, не за что. Наука превращается в трепотню, искусство - в хобби для утомленных бытом, а ремесло попросту самоликвидируется.
Можно ли сделать хирургическую операцию или построить космический аппарат, почитав википедию? Не спорю, вдохновиться - можно. Но уже на этапе осуществления замысла понимаешь: хрен, то есть пардон. Нужны познания, сырье и оборудование, которых не сыщешь на антресолях на просторах интернета. Нужное умение нарабатывается в ходе обучения - долгого и отнюдь не увлекательного. Оборудование и сырье стоят денег - не то что болтовня на тусовке. А профессиональная репутация, хилое детище неустанного впахивания на избранной ниве, растет годами, но может погибнуть в один миг из-за ошибки или черного пиара.
Поскольку речь шла по большей части о писательстве (которому, строго говоря, нигде не учат и оборудования оно не требует), то оставим в покое многострадальную психологию и не менее многострадальную историю искусства, и приглядимся к литературе.
Как человек, пишущий с тыща девятьсот лохматого года, хочу признаться: писателем я мечтала быть ВСЕГДА. А занялась этим лишь в конце прошлого века, когда мне, отроковице, перевалило за тридцать годков. Отчего так поздно? Да уж так вот. Раньше мне нечего было сказать читателю. Я замечательно рассказывала байки о том, что случалось со мной по жизни, но извлечь из тех баек главную мысль не умела. Значит, писать мне было не о чем, разве что перечислять события, происходящие в жизни персонажей (чем, собственно, и занимается большинство так называемых современных писателей).
Мне часто говорят, что изобилие событий в книге создает определенный драйв, ради которого публика и эту книжку прочтет, и новую прикупит. Дабы узнать, в какую еще жопу переделку попал герой. Попал и вышел, не изменившись ни единой клеткой мозга. Для новых, ткскзть, свершений.
Вместе с тем, читая самую что ни на есть развлекательную литературу XIX, скажем, столетия, я не устаю поражаться уровню обучаемости персонажей. Они учатся на каждой своей ошибке, подчас разрушая моральные догмы своего времени! Нашим бы так. Да что там XIX век! Даже в средневековом героическом эпосе, где персонажи намертво заклинены в рамках амплуа, периодически возникают психологические дилеммы, опередившие свое время.
Вот перед смертью Роланд предлагает Оливье: «Я затрублю, и Карл сюда поспеет», на что Оливье отвечает:
«То нам не к чести.
Я к вам взывал, но внять вы не хотели…
Быть смелым мало - быть разумным должно,
И лучше меру знать, чем сумасбродить.
Французов погубила ваша гордость…
Вы здесь умрете, Франции на горе,
И наша дружба кончится сегодня:
До вечера мы дух испустим оба».
Благодаря идеям, не испустившим дух вместе с кодексом рыцарской или викторианской чести, потомкам было для чего читать "Песнь о Роланде" или "Гордость и предубеждение". Я имею в виду потомков, способных думать над смыслом произведения, а не только отождествлять себя с неотразимой Элизабет или с непобедимым Роландом. Конечно, большинство читателей всего лишь представляет, как гордо бы оно (большинство) размахивало Дюрандалем, что в схватке с маврами, что в спальне Прекрасной Дамы. Между тем, тупо махать чем бог послал - в реале или в вирте - удел низшей категории публики. Если перевести какой-либо жанр в режим ее удовлетворения, жанр деградирует. И авторы деградируют вместе с жанром, превращаясь в поставщиков легкого наркотика для уже упомянутых "утомленных бытом".
Гораздо почетней варить и продавать пиво, чем сушить читательские мозги безвкусным литпродуктом. Пиво, конечно, вредно для фигуры (и для многого другого), но это не подделка (если пиво хорошее) и пивовар достоин уважения как честный производитель. К тому же потребитель, обнаружив складку, привольно драпирующую пряжку ремня, волен ограничить свои аппетиты и перейти на сухое вино или колумбийский кокаин (шучу). Потребитель предупрежден о последствиях своих излишеств, и если он считает пиво таким же здоровым продуктом, как сельдерей - это его собственные допущения и извращения.
В отличие от пива книга априори представляется годной пищей для мозга. Если она не несет в себе питательного субстрата для мысли, то она, как сейчас принято выражаться, "расслабляет". Человеку нужно "расслабиться" после работы, вот он и читает всякое... сусло с дрожжами. Складок на животе и боках нет - значит, и беспокоиться нечего. Лобные доли скрыты костями черепа, так что появляющиеся на них дегенеративные изменения - тайна для потребителя. По крайней мере до тех пор, пока в его речи не начнет доминировать обсценная лексика и клич "Ы-ы-ы!"...
Но ведь писатель-то не колется! - снова возражают мне. Да, он пишет полную хню, от которой вянут клетки мозга. Да, он пишет раздельно "всуе" и "несмотря". Но он НЕ КОЛЕТСЯ! И читатель не колется. А мог бы. Ура писателю!
Вы уверены? Опять-таки, как человек, писавший в рамках другой своей сферы деятельности (также скомпрометированной дилетантами) книгу о психологической зависимости, могу констатировать: аддикцией может стать ЧТО УГОДНО. В том числе и чтение. При этом конструктивный эффект (как то интеллектуальное развитие) уменьшается, а деструктивный эффект (как то отставание развития) усиливается. Человеку кажется, что он приобретает нечто ценное, хотя приобретает он лишь привычку к навязчивому фантазированию, чья ценность весьма-а-а сомнительна. Для подпитки этого монстра, объедающего личность аддикта, требуется все новое и новое литбарахло, содержащее необходимую дозу драйва. Книги, предполагающие работу мысли, отбрасываются с воплем "Ниасилил!"
Нельзя говорить о том, что выброс наркотиков на подпольный рынок не влияет на "хорошую молодежь", поскольку целиком всасывается организмами "плохой молодежи". Так же, как нельзя говорить, что затоваривание книжного рынка армадурью-альфахренью не влияет на "хорошего читателя". Неопытный читатель одинаково подвержен опьянению адреналином-эндорфином при бесконтрольном потреблении литературного наркотика. И вкус у неопытного читателя еще не сформировался, он с трудом отличает хорошую книгу от плохой, а со временем и вовсе перестает понимать, что и для чего он читает.
Поэтому, встречая высказывания типа "Книга увлекает, хочется узнать, что дальше, язык, которым она написана, не так уж важен", я понимаю: все. Еще один литературный вкус погиб в зародыше, еще один потребитель погиб для литпродукции - качественной литпродукции, годной и стоящей. Ему уже все равно, пища для размышлений перед ним или очередная марочка с психотропом. Вы имеете готовенького аддикта, который ничем не лучше простого химического наркомана - разве что его наркотик в разы дешевле.
Вдобавок вы имеете плеяду аффтароф, которым никогда не стать авторами - зачем? Их читают, какую бы фигню они ни несли в массы, какими бы ошибками - фактическими, этическими, стилистическими или орфографическими - они ни украшали свой текст. Главное, чтобы их "психотроп" продавался. Какими токсинами он осядет в мозгах - не их забота. Гм. Продавать толченое стекло вместо соли - это преступление, а продавать наркоту вместо литературы - это хорошо. Лишь бы аффтар сам на иглу не сел.
Хотя мне кажется, что такого пейсателя имеет смысл не хвалить, а пороть по субботам мочеными розгами. И приговаривать "Бойся бога, дурак!" (с) Потому что отсутствие ответственности за свою работу, равно как и отсутствие легко прослеживаемых негативных эффектов от той работы вовсе не означает, что всё тип-топ. Пролонгированные последствия в виде деградации какой-либо сферы человеческой деятельности или мышления не всегда видны, но всегда вредны.
Я не думала, что когда-нибудь стану тосковать по советской цензуре, некогда казавшейся мне бессмысленной и беспощадной. Это была система, легко выплескивавшая младенца вместе с водицей. Это был молох, уничтожавший диссидентскую мысль (которая нередко выражалась в ОЧЕНЬ убогой форме). Но какую-то ответственность цензура на редакторов возлагала. Чудовищно безграмотные опусы бездарных бумагомарак (коих во времена моей юности было не меньше, чем сейчас) попросту не доходили до рынка. И потому большинство писателей, на чьих произведениях мы росли, сегодня причисляют к классикам. Просто потому, что их книги писались литературным языком и заключали в себе идеи, которые можно было обдумать. А литпродукт, если и не был питательным, то был хотя бы безвредным.
Сегодня невозможно выцепить глазом достойный объект в родимом грязевом потоке развлекательного чтива. Рыться в тысячах единиц электронного хранения текстов - задача для черного копателя, а не для читателя. Интернет пестрит воззваниями типа "Скажите, что бы хорошего почитать!" После таких воплей о помощи нередко дается список образцов, вызывающий недоумение: ширпотреб-макулатура, объединенная атрибутами вроде фэнтезийного средневековья, эротического вампиризма, вооруженного даосизма и прочего идиотизма.
Человеку ИСКРЕННЕ кажется, что он проводит отбор литературы для чтения. А на деле он ищет новых доз наркотика, на который подсел его мозг. Он не читал книг, которые подделал и оглупил его любимый аффтар - и не будет их читать, потому как сложно и многабукафф. Он не хочет опробовать другие поджанры - потому как они разрушают привычную атмосферу его сексуально-литературных фантазий. Он лепит ярлыки на текст по факту наличия героя, проникшего в иной мир (попаданец!), персонажей, наделенных паранормальными способностями (мэрисья!), конфликтов между героями (борьба бобра с ослом!) - ему же надо побыстрее выйти на тот пласт, где залегает его любимое вещество, некогда рассусоливать!
И он недоумевает, а то и негодует, наткнувшись на угрюмое молчание более грамотных читателей, которых его суета раздражает. Снобы! - фыркает он. Если сравнивать с полной безвкусицей, то наличие хоть какого-то вкуса можно считать снобизмом. А нежелание читать муйню, составленную из компьютерных квестов - старперским закидоном.
При этом категорическое непринятие целого жанра (речь идет, как вы догадались, о той же фэнтези) закидоном не считается. "Я такое не читаю!" - гордо заявляет потребитель и непременно добавляет что-нибудь вроде "Воспитание вкуса с помощью фэнтези? Фи!" И ведь не объяснишь, что коли определенный жанр пришелся публике по вкусу, то он ей вкус и воспитает, фикай-не фикай. Так же, как нам его воспитывала литература, считавшаяся детской и приключенческой - от Стругацких до Марка Твена.
Для чего и нужно следить за уровнем языка и смысловой наполненности развлекательной литературы: чтобы, развлекаясь, читатель не отморозил себе мозг. Чтобы Ремарк или Гашек не казались ему "нудятиной правайну" - как же, ни одной эпик баттл с алебардами и моргенштернами! Чтобы видел разницу между литературным стилем, жаргоном и канцеляритом.
А то мне только что посоветовали почитать харошую-прехарошую книшку. В анонсе автор с умиляющей откровенностью пишет (про себя, что показательно): "Интересные персонажи, грамотно написанный экшн". Продираясь сквозь первую главу, наткнулась на следующую фразу: "Кроме того, несколько раз Йоргу случалось занимать беспокойную, высокооплачиваемую, но неблагодарную должность "сержанта шлюх" (hurenweibel), то есть руководить обозом, включая маневрирование неповоротливой массой повозок в походе, контроль за исправностью телег и здоровьем лошадей, организацию стоянки, поддержание порядка среди невоенного обозного народа, ну и, конечно же, надзор за проститутками, что злые языки называли главной работой обозного начальника" - и простилась с "интересным персонажем и грамотным экшеном", описанным языком гипертрофированной трудовой характеристики. О чем и сообщила рекомендателю. Пусть обижается или не обижается - я не стану объяснять "вкус дыни тому, кто всю жизнь жевал сапожные шнурки" (с). Шкловский правильно считал: это невозможно.
Что и говорить, литературный вкус - дело тонкое. И хрупкое. Аминь.
(с) inesacipa