Месяц Св. Семейства - день 28
В зале царил полумрак. Каменные лавки образовывали полукруг. В центре стоял пюпитр, а рядом был шкаф, предназначенный для хранения свитков священных книг. На лавках сидели достопочтенные учители в ниспадающих наземь облачениях, а перед ними в смиренной позе ученика стоял Иисус.
Учители говорили медленно и напыщенно. Перед тем как начать свою речь, каждый почтительно кланялся остальным. Их речь обычно начиналась со слов: «Так произнес досточтимый раввин… Так сказал почтенный раввин…» Длинные, вплетенные в объяснения цитаты исходили из уст говорящих. Иногда кто‑нибудь из учителей обращался к мальчику, и тогда Он начинал говорить. Он говорил просто и коротко. Временами Он начинал со слов: «Писание гласит…» Некоторые из учителей, выслушав Его слова, одобрительно прицокивали.
Иосиф и Мириам робко остановились в дверях. Но Мириам не могла сдержаться при виде Сына. Она подбежала к Нему, обняла Его и воскликнула:
- Сын! Сын! Ты здесь. Мы так искали тебя! Я так о Тебе беспокоилась!
Она замолчала, заметив обращенные на себя взоры учителей. Милостивые взгляды, которые они бросали на мальчика, мгновенно погасли. Теперь в их глазах были только презрение и гнев.
- Кто пустил сюда эту женщину? - вскричал один.
- Прогоните ее! - восклицали другие.
Иосиф вышел вперед, сложил в покаянном жесте руки:
- Не сердитесь, досточтимые, - сказал он. - Мы родители этого мальчика. Мы потеряли Его и сильно переживали, пока Его искали. И очень обрадовались, найдя Его здесь…
- Если так, - сказал один из учителей, - то забирай и мальчика, и эту женщину и ступайте прочь отсюда! Это место не предназначено для того, чтобы любой амхаарец мог войти сюда. Уходите! Ваше появление смутило мысли достойных ученых. Ну же! Уходите бы
стрее! - он с нетерпением топнул ногой.
Мириам ни на мгновение не убрала рук с плеч Сына. Иосиф шел за ними. Открывший им двери стражник на этот раз грубо прикрикнул на них. Они ни о чем не говорили, пока не оказались на храмовой площади. Лишь здесь Мириам дала волю своим чувствам:
- Что Ты сделал, Сын?! Ты причинил нам столько тревоги и страданий! Мы оба так переживали за Тебя! Мы с болью в сердце искали Тебя… Как Ты мог так поступить?!
Иисус не опустил головы в знак того, что чувствует свою вину. Иосиф, глядя со стороны на Сына, заметил в Его глазах блеск - тот самый таинственный блеск, который уже видел когда‑то.
- Вы Меня искали? - сказал Он. - Переживали обо Мне? Но ведь вы должны были помнить, что Мое место - в доме Отца!
Тон Его голоса был сдержанным, но в словах, которые Он произносил, слышался упрек. Иосиф видел, как побледнела Мириам, как задрожали Ее губы. Она ничего не ответила. Так, молча, они направились к мосту.
Они вышли из города, нашли свою палатку. Иисус, по-прежнему молча, принялся укладывать вещи. Он упаковал тюки, навьючил их на осла. Пока Он трудился, они внимательно наблюдали за Ним.
- Будь спокойна, - сказал Иосиф Мириам, - Он пойдет с нами. Все останется по-старому.
- По-видимому, ты прав, - так же тихо ответила она. - А я уже боялась… Но, Иосиф, почему Он так сказал?
Он уже хотел было ответить: «Чтобы ты помнила об этом, когда придет час настоящего прощания…», - но не сказал. Он не хотел хвалиться тем знанием, которое к нему пришло. Их дороги расходились: ей нужно было идти дальше, а он - тень - должен был исчезнуть. Поэтому она еще не понимала того, что понял он. Впервые он ее опередил…
- Все готово к пути, - произнес мальчик, стоя перед ними. - Если повелишь, отец, мы можем трогаться.
- Пойдем, - кивнул Иосиф. Вдвоем они помогли Мириам сесть на осла. Иисус взял поводья, и Иосиф, видя это, не потянулся за ними. Впервые Сын Сам вел осла, на котором ехала Его мать.
Пройдя небольшое расстояние, Иосиф спросил у Иисуса:
- Что Ты думаешь, Сын, об учении великих раввинов? Ты знаешь, я ведь собирался поговорить о Тебе с досточтимым Йохананом. У него не было времени для разговора со мной, но они говорили с Тобой… Скажи, хочешь ли Ты, чтобы мы вновь отправились в святой город и попросили Йоханана взять Тебя в свои ученики?
Иисус решительно покачал головой. Затем Он обернулся к Иосифу и сказал:
- Если ты Мне позволишь, отец, высказать свои мысли, то Я скажу. Я не хочу учиться у раввинов. Эти люди мудры на словах, но они не знают жизни. Они хотят рассуждать о небе, а не видят земли…
- Но Всевышний живет на Небе, - заметил Иосиф.
- Он также сказал: «Подними камень, и найдешь там Меня. Сделай зарубку на куске дерева - и там Я…»
Иосиф вздрогнул. Он не припоминал тех слов, которые процитировал Иисус.
- Он здесь, но только сокрыт, - продолжал мальчик. - А теперь Он хочет прийти и быть с людьми… Позволь мне не идти учиться к раввинам. Я останусь с матерью, буду о ней заботиться…
В Его последних словах чувствовалась такая горячая нежность, как будто и не произносились недавно полные упрека слова. Иосиф заметил, как ладонь Мириам ласково легла на плечо Сына, а Он потерся об нее щекой. Мать и Сын взглянули друг на друга, и Иосиф увидел, что они улыбаются.
Он был счастлив, глядя, как они любят друг друга. Он не чувствовал ни одиночества, ни зависти. Он знал, что их любовь похожа на переполненный кувшин, из которого вокруг разливается вода. Там, где вода орошала землю, зарождалась жизнь.
Иосиф шел, и в его груди усиливалась боль, но улыбка его была радостной…
Ян Добрачинский "Тень Отца"
Учители говорили медленно и напыщенно. Перед тем как начать свою речь, каждый почтительно кланялся остальным. Их речь обычно начиналась со слов: «Так произнес досточтимый раввин… Так сказал почтенный раввин…» Длинные, вплетенные в объяснения цитаты исходили из уст говорящих. Иногда кто‑нибудь из учителей обращался к мальчику, и тогда Он начинал говорить. Он говорил просто и коротко. Временами Он начинал со слов: «Писание гласит…» Некоторые из учителей, выслушав Его слова, одобрительно прицокивали.
Иосиф и Мириам робко остановились в дверях. Но Мириам не могла сдержаться при виде Сына. Она подбежала к Нему, обняла Его и воскликнула:
- Сын! Сын! Ты здесь. Мы так искали тебя! Я так о Тебе беспокоилась!
Она замолчала, заметив обращенные на себя взоры учителей. Милостивые взгляды, которые они бросали на мальчика, мгновенно погасли. Теперь в их глазах были только презрение и гнев.
- Кто пустил сюда эту женщину? - вскричал один.
- Прогоните ее! - восклицали другие.
Иосиф вышел вперед, сложил в покаянном жесте руки:
- Не сердитесь, досточтимые, - сказал он. - Мы родители этого мальчика. Мы потеряли Его и сильно переживали, пока Его искали. И очень обрадовались, найдя Его здесь…
- Если так, - сказал один из учителей, - то забирай и мальчика, и эту женщину и ступайте прочь отсюда! Это место не предназначено для того, чтобы любой амхаарец мог войти сюда. Уходите! Ваше появление смутило мысли достойных ученых. Ну же! Уходите бы
стрее! - он с нетерпением топнул ногой.
Мириам ни на мгновение не убрала рук с плеч Сына. Иосиф шел за ними. Открывший им двери стражник на этот раз грубо прикрикнул на них. Они ни о чем не говорили, пока не оказались на храмовой площади. Лишь здесь Мириам дала волю своим чувствам:
- Что Ты сделал, Сын?! Ты причинил нам столько тревоги и страданий! Мы оба так переживали за Тебя! Мы с болью в сердце искали Тебя… Как Ты мог так поступить?!
Иисус не опустил головы в знак того, что чувствует свою вину. Иосиф, глядя со стороны на Сына, заметил в Его глазах блеск - тот самый таинственный блеск, который уже видел когда‑то.
- Вы Меня искали? - сказал Он. - Переживали обо Мне? Но ведь вы должны были помнить, что Мое место - в доме Отца!
Тон Его голоса был сдержанным, но в словах, которые Он произносил, слышался упрек. Иосиф видел, как побледнела Мириам, как задрожали Ее губы. Она ничего не ответила. Так, молча, они направились к мосту.
Они вышли из города, нашли свою палатку. Иисус, по-прежнему молча, принялся укладывать вещи. Он упаковал тюки, навьючил их на осла. Пока Он трудился, они внимательно наблюдали за Ним.
- Будь спокойна, - сказал Иосиф Мириам, - Он пойдет с нами. Все останется по-старому.
- По-видимому, ты прав, - так же тихо ответила она. - А я уже боялась… Но, Иосиф, почему Он так сказал?
Он уже хотел было ответить: «Чтобы ты помнила об этом, когда придет час настоящего прощания…», - но не сказал. Он не хотел хвалиться тем знанием, которое к нему пришло. Их дороги расходились: ей нужно было идти дальше, а он - тень - должен был исчезнуть. Поэтому она еще не понимала того, что понял он. Впервые он ее опередил…
- Все готово к пути, - произнес мальчик, стоя перед ними. - Если повелишь, отец, мы можем трогаться.
- Пойдем, - кивнул Иосиф. Вдвоем они помогли Мириам сесть на осла. Иисус взял поводья, и Иосиф, видя это, не потянулся за ними. Впервые Сын Сам вел осла, на котором ехала Его мать.
Пройдя небольшое расстояние, Иосиф спросил у Иисуса:
- Что Ты думаешь, Сын, об учении великих раввинов? Ты знаешь, я ведь собирался поговорить о Тебе с досточтимым Йохананом. У него не было времени для разговора со мной, но они говорили с Тобой… Скажи, хочешь ли Ты, чтобы мы вновь отправились в святой город и попросили Йоханана взять Тебя в свои ученики?
Иисус решительно покачал головой. Затем Он обернулся к Иосифу и сказал:
- Если ты Мне позволишь, отец, высказать свои мысли, то Я скажу. Я не хочу учиться у раввинов. Эти люди мудры на словах, но они не знают жизни. Они хотят рассуждать о небе, а не видят земли…
- Но Всевышний живет на Небе, - заметил Иосиф.
- Он также сказал: «Подними камень, и найдешь там Меня. Сделай зарубку на куске дерева - и там Я…»
Иосиф вздрогнул. Он не припоминал тех слов, которые процитировал Иисус.
- Он здесь, но только сокрыт, - продолжал мальчик. - А теперь Он хочет прийти и быть с людьми… Позволь мне не идти учиться к раввинам. Я останусь с матерью, буду о ней заботиться…
В Его последних словах чувствовалась такая горячая нежность, как будто и не произносились недавно полные упрека слова. Иосиф заметил, как ладонь Мириам ласково легла на плечо Сына, а Он потерся об нее щекой. Мать и Сын взглянули друг на друга, и Иосиф увидел, что они улыбаются.
Он был счастлив, глядя, как они любят друг друга. Он не чувствовал ни одиночества, ни зависти. Он знал, что их любовь похожа на переполненный кувшин, из которого вокруг разливается вода. Там, где вода орошала землю, зарождалась жизнь.
Иосиф шел, и в его груди усиливалась боль, но улыбка его была радостной…
Ян Добрачинский "Тень Отца"