такие дела
умер мой дедушка, Лев Давидович Хабачев.
про дедушку можно рассказать много чего.
например, про то, как он в начале 70-х попал под американские бомбы в Ханое, где он проектировал энергосистему Вьетнама. и про то, как он приехал во Вьетнам в конце 2000-х, и своими глазами смотрел на те электрические сети, схемы которых он рисовал тридцатью годами ранее. mind-blowing, ain't it?
экономика энергетики, которой дедушка занимался всю жизнь, не из тех увлекательных штук, которые у всех на виду. тут нет никакого сияния славы. но не очень сложно представить, что это такое в нашем мире электричества и денег. я не зря написал это имя - Лев Давидович Хабачев - целиком: можно нагуглить некрологи (а если сильнее умощниться, можно нагуглить и статьи).
хотя я как чувак, которому повезло не только быть дедушкиным внуком, но и много с ним общаться - благо, он жил от меня в пяти домах - должен сказать, что некрологи эти хоть и хорошие, но суховаты. у дедушки было много историй, очень много историй, профессиональных и не только. про Вьетнам, про Кубу, про встречу с бабушкой, когда их, студентов Политеха, отправили на целину... он вообще любил рассказывать истории, и горе всем, кто это не слышал: если в чем-то и проявлялось дедушкино еврейство, то в том, как он рассказывал истории (if you know what i mean). мы всей семьей пытались заставить его что-то из этого записать, но он так и не собрался.
но о чем бишь я.
дедушка для меня был вместо отца, которого я почти не знал. я, в общем, обязан дедушке если и не всем, то очень многим. например, это он в свое время заставлял меня читать книжки и играть на пианино - и смотрите-ка, это и определяет те две области, в которых от меня есть (может быть) какая-никакая польза.
но вот о чем я хочу сказать. главное, что было в дедушке - не знаю, хотел бы я это у него перенять или нет - это то, что можно назвать беспокойством. дедушка всегда беспокоился. не о себе - о семье, о родственниках, о друзьях и, конечно, как говорится, о "судьбах мира". это беспокойство всегда держало его в напряжении, и он иногда расстраивался не на шутку (и внук бывал тому виной; он, конечно, был тем еще меланхоликом (с отличным чувством юмора, как и положено хорошему меланхолику)). но с другой стороны, очевидно, что это беспокойство заставляло его не только собирать вместе разные компании, устраивать встречи и организовывать разные коллективные мероприятия (ей-богу, на этих сборищах старых друзей никогда не бывало скучно). но главное, это беспокойство - в комбо с любопытством и интеллектуальной дисциплиной - было истоком его энергии и позволило ему до самого конца сохранять ясность мысли (что, по-моему, вообще важнее всего на свете). до последних дней он руководил студентами, допытывался у меня про то, что такое современный марксизм, и думал о проблемах энергетической политики и образования в России.
я не знаю насчет беспокойства, но трезвый ум и преданность делу я точно хотел бы усвоить. если без беспокойства это никак - что ж, пусть будет и беспокойство.
такие дела, товарищи.
знаю, сумбурно, но что-то надо было сказать.
в общем, за хорошую жизнь! лехаим!
про дедушку можно рассказать много чего.
например, про то, как он в начале 70-х попал под американские бомбы в Ханое, где он проектировал энергосистему Вьетнама. и про то, как он приехал во Вьетнам в конце 2000-х, и своими глазами смотрел на те электрические сети, схемы которых он рисовал тридцатью годами ранее. mind-blowing, ain't it?
экономика энергетики, которой дедушка занимался всю жизнь, не из тех увлекательных штук, которые у всех на виду. тут нет никакого сияния славы. но не очень сложно представить, что это такое в нашем мире электричества и денег. я не зря написал это имя - Лев Давидович Хабачев - целиком: можно нагуглить некрологи (а если сильнее умощниться, можно нагуглить и статьи).
хотя я как чувак, которому повезло не только быть дедушкиным внуком, но и много с ним общаться - благо, он жил от меня в пяти домах - должен сказать, что некрологи эти хоть и хорошие, но суховаты. у дедушки было много историй, очень много историй, профессиональных и не только. про Вьетнам, про Кубу, про встречу с бабушкой, когда их, студентов Политеха, отправили на целину... он вообще любил рассказывать истории, и горе всем, кто это не слышал: если в чем-то и проявлялось дедушкино еврейство, то в том, как он рассказывал истории (if you know what i mean). мы всей семьей пытались заставить его что-то из этого записать, но он так и не собрался.
но о чем бишь я.
дедушка для меня был вместо отца, которого я почти не знал. я, в общем, обязан дедушке если и не всем, то очень многим. например, это он в свое время заставлял меня читать книжки и играть на пианино - и смотрите-ка, это и определяет те две области, в которых от меня есть (может быть) какая-никакая польза.
но вот о чем я хочу сказать. главное, что было в дедушке - не знаю, хотел бы я это у него перенять или нет - это то, что можно назвать беспокойством. дедушка всегда беспокоился. не о себе - о семье, о родственниках, о друзьях и, конечно, как говорится, о "судьбах мира". это беспокойство всегда держало его в напряжении, и он иногда расстраивался не на шутку (и внук бывал тому виной; он, конечно, был тем еще меланхоликом (с отличным чувством юмора, как и положено хорошему меланхолику)). но с другой стороны, очевидно, что это беспокойство заставляло его не только собирать вместе разные компании, устраивать встречи и организовывать разные коллективные мероприятия (ей-богу, на этих сборищах старых друзей никогда не бывало скучно). но главное, это беспокойство - в комбо с любопытством и интеллектуальной дисциплиной - было истоком его энергии и позволило ему до самого конца сохранять ясность мысли (что, по-моему, вообще важнее всего на свете). до последних дней он руководил студентами, допытывался у меня про то, что такое современный марксизм, и думал о проблемах энергетической политики и образования в России.
я не знаю насчет беспокойства, но трезвый ум и преданность делу я точно хотел бы усвоить. если без беспокойства это никак - что ж, пусть будет и беспокойство.
такие дела, товарищи.
знаю, сумбурно, но что-то надо было сказать.
в общем, за хорошую жизнь! лехаим!