Пусть побудут в моей шкуре
Сегодня около ЗАГСа какой-то парень-мудак поравнялся со мной, и резко громко свистнул каким-то электронным устройством. Я подпрыгнула от неожиданности, аж давление подскочило. Он прошел ещё несколько метров, и остановился. Я поравнялась с ним, и он опять свистнул.
Дальше он подошел к машине, начал открывать её дверь. Я шла мимо этой машины с другой стороны. В машине сидела девка рядом с сиденьем водителя, окно машины открыто. Я наклонилась к окну, и резко и оглушительно завизжала ей в ухо. Затем преспокойненько пошла дальше.
Надеюсь, они тоже оба ёжиков от страха родили.
Возможно, я бы просто с помощью мата объяснила мудаку, что нельзя так делать. Но я была в крайне скверном настроении. Меня обвинили в том, чего я не делала, и я внезапно осталась без работы. А зять украл у меня деньги с кредитной карты, и мне нечем кредит платить.
Да ещё с наследством, после смерти матери от короны, проблемы: она в своё время смухлевала с фамилией, незаконно получив свою девичью, сказав, что не хочет носить еврейскую фамилию. И я теперь хожу в ЗАГС за справками, как на работу.
Мать ненавидела меня всю жизнь, обзывала жидовской мордой, вот и после своей смерти свинью мне подложила. Руководствовалась она только чувством долга, и боязнью потерять лицо перед чужими людьми. Ну и я не горюю после её смерти.
Она объясняла мне, что стыдно иметь такую фамилию, и я всегда жутко стеснялась своей фамилии - Иматович, мечтала побыстрее выйти замуж, и распроститься со своей "постыдной" фамилией навсегда.
Урна с её прахом стоит в соседней комнате. Я, когда прохожу мимо комнаты на кухню, или в туалет, приветствую мать: "Привет, Нина!" Я никогда не называла её мамой, звала по имени, потому что обращаться к ней местоимениями и, тем более в третьем лице, она запретила.
Ей нравилось, что я зову её Нина, она так чувствовала себя моложе. И ей было невдомёк, что я называю её по имени, потому что у меня язык не поворачивался называть её мамой.
Дальше он подошел к машине, начал открывать её дверь. Я шла мимо этой машины с другой стороны. В машине сидела девка рядом с сиденьем водителя, окно машины открыто. Я наклонилась к окну, и резко и оглушительно завизжала ей в ухо. Затем преспокойненько пошла дальше.
Надеюсь, они тоже оба ёжиков от страха родили.
Возможно, я бы просто с помощью мата объяснила мудаку, что нельзя так делать. Но я была в крайне скверном настроении. Меня обвинили в том, чего я не делала, и я внезапно осталась без работы. А зять украл у меня деньги с кредитной карты, и мне нечем кредит платить.
Да ещё с наследством, после смерти матери от короны, проблемы: она в своё время смухлевала с фамилией, незаконно получив свою девичью, сказав, что не хочет носить еврейскую фамилию. И я теперь хожу в ЗАГС за справками, как на работу.
Мать ненавидела меня всю жизнь, обзывала жидовской мордой, вот и после своей смерти свинью мне подложила. Руководствовалась она только чувством долга, и боязнью потерять лицо перед чужими людьми. Ну и я не горюю после её смерти.
Она объясняла мне, что стыдно иметь такую фамилию, и я всегда жутко стеснялась своей фамилии - Иматович, мечтала побыстрее выйти замуж, и распроститься со своей "постыдной" фамилией навсегда.
Урна с её прахом стоит в соседней комнате. Я, когда прохожу мимо комнаты на кухню, или в туалет, приветствую мать: "Привет, Нина!" Я никогда не называла её мамой, звала по имени, потому что обращаться к ней местоимениями и, тем более в третьем лице, она запретила.
Ей нравилось, что я зову её Нина, она так чувствовала себя моложе. И ей было невдомёк, что я называю её по имени, потому что у меня язык не поворачивался называть её мамой.