В.Н.Дунин-Барковский в гостях у Льва Толстого
Потревожим немного толстоеведов. Появился повод при рассмотрении биографии В.Н.Дунина-Барковского (1871-1943).
Открытка художника Л.Столыгво, изданная Изогизом в 1954 г.
Лев Толстой в дневнике 28 мая 1896 г. записывает: «Страшное событие в Москве, погибель 3000. (с 6 по 26 мая был объявлен коронационный период Николая II, Толстой пишет о ходынской давке 18 мая, когда погибли по официальным данным 1389 человек, а 1300 - получили тяжелые увечья, по неофициальным данным погибли 4000 человек)Я как-то не могу, как должно, отозваться. Все нездоровится - слабею. В Пирогове шорник, умный человек. Вчера был из Тулы из рабочих, умный, кажется , революционер. Нынче семинарист трогательный. Очень, очень плохо подвигается работа. Письма довольно скучные, потому что требуют учтивых ответов. Написал Бондареву, Поше, еще кому-то. Да, был еще офицер Дунин-Барковский. Кажется, был полезен ему.»
Прапорщик В.Н.Дунин-Барковский в 15-ом Тифлисском гренадерском полку (сидит крайний слева).
Кто же этот Дунин-Барковский, посетивший Л.Толстого в Ясной поляне и по какому поводу была встреча? Это подпоручик 15-го Тифлисского гренадерского полка Валериан Николаевич Дунин-Барковский (1871-1943). В 68-ом т. ПСС Л.Н.Толстого в комментариях на с.110: «Валерьян Николаевич Дунин-Барковский - агроном, в 1895 г. - подпоручик Тифлисского полка». Внесем поправку В.Н.Дунин-Барковский - учитель и пехотный офицер.
Что предшествовало встрече? Молодой офицер написал драму «Новая жизнь» и отправил ее на рецензию Л.Толстому. Кстати, неизвестно, сохранился ли оригинал. Во второй сноске на с.110, 68-го т. вообще опечатка, которая вносит путаницу: «Драма «Новая жизнь», первое произведение Дунина-Барковского, присланное им Толстому при письме от 15 июня 1896 г. с просьбой об отзыве». Ответ Л.Толстой писал 2-3 июля 1895 г. Т.е. мы должны добровольно догадаться, что издательство допустило опечатку: В.Н.Дунин-Барковский написал Л.Толстому не в 1896 г., а в 1895-ом. А то получается, что Л.Толстой уничтожил начинающего драматурга до того, как получил оригинал драмы «Новая жизнь».
Л.Толстой в ответном письме написал в первом черновике: «Валерьян Николевич, Я получил Ваше письмо и рукопись Я прочел Вашу драму. Суждение мое о ней то, что она написана человеком очень молодым, мало знающим жизнь.» Опять перечеркнул, написал второй вариант черновика: «Валерьян Николаевич. Я прочел Вашу драму и, к сожалению, должен сказать Вам неприятное, а именно, что драма написана дурно: характеры не выдержаны, положения неестественны и...» Опять перечеркнул. Но письмо такое с уничижающей критикой драмы подпоручика В.Н.Дунина-Барковского «Новая жизнь» было.
Дальнейшая переписка подпоручика и Л.Толстого прояснила ситуацию с перспективами драматургии. т.69 ПСС, с.89-90, письмо 71 В.Н.Дунину-Барковскому от 6-28 апреля 1896 г. из Москвы: «Валерьян Николаевич, Вы пишете, что, последовав моему совету и занявшись, как Вы пишете, самосовершенствованием, Вы почувствовали, что подвергаете себя великой опасности прожить эгоистично и потому тщетно свою жизнь, и избегали этой опасности тем, что, перестав заботиться о своем нравственном совершенствовании, об уяснении своего сознания истины и устройства своей жизни сообразно этому сознанию, занялись улучшением, просвещением и исправлением других. Я думаю, что испугавшая Вас опасность была воображаемая и что, продолжая уяснять свое сознание и учреждая свою жизнь соответственно этому сознанию, Вы никак не рисковали провести праздно и бесполезно для других свою жизнь. Я думаю совершенно обратное: не только нет никакой возможности просвещать и исправлять других, не просветив и не исправив себя до последних пределов, но нельзя и просвещать и исправлять себя в одиночку, а всякое истинное просвещение и исправление себя неизбежно просвещает и исправляет других, и только одно это средство действительно просвещает и исправляет других, вроде того как загоревшийся огонь не может светить и согревать только тот предмет, который сгорает в нем, но неизбежно светит и греет вокруг себя, и светит и греет тогда, когда сам горит. Вы пишете: разве от того, что я стану лучше, станет лучше моему брату? Это все равно, что если бы землекоп сказал: разве от того, что буду точить мою лопату, подвинется моя работа? Только тогда и подвинется, когда будет отточена. Но тут сравнение не полное: самопросвещение и исправление других, как я прежде сказал, совершается только через просвещение и исправление себя. Я не говорю, что то, что Вы делаете, оставаясь в военной службе, обучая солдат грамоте и пр., дурно. Это несомненно лучше, чем обучать солдат жестокости, лжи и бить их. Но дурно для Вас то, что Вы, зная зло и лживость военной службы с ее обманами, присягой и дисциплиной, продолжаете служить. И дурно не столько самый факт тот, что Вы служите, сколько Ваши рассуждения о том, что, продолжая служить, Вы делаете хорошо. Я понимаю, что могут быть условия, Ваших отношений с родными, Вашего прошедшего, Ваших слабостей, по которым Вы не в силах сделать то, что считаете должным: оставить военную службу; мы все по слабостям нашим более или менее отступаем от того идеала той истины, которую мы знаем, но важно то, чтобы не извращать истину, знать, что я отступил от нее, что я грешен, дурен, и не переставая стремиться к ней и быть готовым всякую минуту, как только ослабнут препятствия, вступить на ее путь.
Только тогда человек движется вперед, живет и служит людя, когда он знает, насколько он отступил от истины, и потому считает себя дурным. Если же он ищет оправданий своему греху и доволен собой - он мертв. Довольным же собой, служа в военной службе, зная, что цель есть казнь и убийство, средства ее - рабская покорность всякому человеку старше чином, который завтра же может велеть мне убивать невинных людей, и условияя ее - и не только праздность, но напрасная трата лучших сил народа и обман и развращение его, нельзя быть. Прочтите, пожалуйста, мое это письмо и слова с тем же чувством уважения и доброжелательства, с которым я пишу его. Лев Толстой.»
В.Н.Дунин-Барковский с супругой.
Через месяц после написания Л.Толстым этого письма подпоручик В.Н.Дунин-Барковский посещает Л.Толстого в Ясной поляне, и тогда писатель в своем дневнике отмечает: «Да, был еще офицер Дунин-Барковский. Кажется, был полезен ему.» Т.е. Л.Толстой уверен, что его проповеди в письме и при личной встрече запали молодому офицеру в душу, и в своей жизни он последует написанному графом сценарию, превратив ее, таким образом, извиняюсь за каламбур, в драму «Новая жизнь».
Демагог, конечно, граф был тот еще. А здесь к тому же призыв покинуть военную службу, т.е. по сути антигосударственная пропаганда на то время. Прокламация какая-то, написанная по следам ходынских событий. Слава Богу, В.Н.Дунин-Барковский внял только совету Л.Толстого не писать драмы, он писал только учебники в последующем, а призыв графа-проповедника покинуть воинскую службу проигнорировал, поступив через два года в Николаевскую академию генштаба.
В.Н.Дунин-Барковский с детьми.
Дальнейшая биография В.Н.Дунина-Барковского сложилась так, что он совмещал в служении, высокопарно выражаясь, народу и государству два поприща: воинскую службу и просвещение. И довольно неплохо совмещал. На рубеже веков, после окончания академии он поехал служить в ТуркВО, затем преподавал в Ташкенте в подготовительных классах 2-го Оренбургского кадетского корпуса, преобразованного затем в Ташкентский кадетский корпус, основал Ташкентское коммерческое училище, родил и воспитал пятерых детей, принимал участие в первой мировой войне, на турецком фронте был начальником штаба 4-ой Кавказской казачьей дивизии, получил награды, на момент демобилизации, развала империи и армии был в чине полковника.
Открытка художника Л.Столыгво, изданная Изогизом в 1954 г.
Лев Толстой в дневнике 28 мая 1896 г. записывает: «Страшное событие в Москве, погибель 3000. (с 6 по 26 мая был объявлен коронационный период Николая II, Толстой пишет о ходынской давке 18 мая, когда погибли по официальным данным 1389 человек, а 1300 - получили тяжелые увечья, по неофициальным данным погибли 4000 человек)Я как-то не могу, как должно, отозваться. Все нездоровится - слабею. В Пирогове шорник, умный человек. Вчера был из Тулы из рабочих, умный, кажется , революционер. Нынче семинарист трогательный. Очень, очень плохо подвигается работа. Письма довольно скучные, потому что требуют учтивых ответов. Написал Бондареву, Поше, еще кому-то. Да, был еще офицер Дунин-Барковский. Кажется, был полезен ему.»
Прапорщик В.Н.Дунин-Барковский в 15-ом Тифлисском гренадерском полку (сидит крайний слева).
Кто же этот Дунин-Барковский, посетивший Л.Толстого в Ясной поляне и по какому поводу была встреча? Это подпоручик 15-го Тифлисского гренадерского полка Валериан Николаевич Дунин-Барковский (1871-1943). В 68-ом т. ПСС Л.Н.Толстого в комментариях на с.110: «Валерьян Николаевич Дунин-Барковский - агроном, в 1895 г. - подпоручик Тифлисского полка». Внесем поправку В.Н.Дунин-Барковский - учитель и пехотный офицер.
Что предшествовало встрече? Молодой офицер написал драму «Новая жизнь» и отправил ее на рецензию Л.Толстому. Кстати, неизвестно, сохранился ли оригинал. Во второй сноске на с.110, 68-го т. вообще опечатка, которая вносит путаницу: «Драма «Новая жизнь», первое произведение Дунина-Барковского, присланное им Толстому при письме от 15 июня 1896 г. с просьбой об отзыве». Ответ Л.Толстой писал 2-3 июля 1895 г. Т.е. мы должны добровольно догадаться, что издательство допустило опечатку: В.Н.Дунин-Барковский написал Л.Толстому не в 1896 г., а в 1895-ом. А то получается, что Л.Толстой уничтожил начинающего драматурга до того, как получил оригинал драмы «Новая жизнь».
Л.Толстой в ответном письме написал в первом черновике: «Валерьян Николевич, Я получил Ваше письмо и рукопись Я прочел Вашу драму. Суждение мое о ней то, что она написана человеком очень молодым, мало знающим жизнь.» Опять перечеркнул, написал второй вариант черновика: «Валерьян Николаевич. Я прочел Вашу драму и, к сожалению, должен сказать Вам неприятное, а именно, что драма написана дурно: характеры не выдержаны, положения неестественны и...» Опять перечеркнул. Но письмо такое с уничижающей критикой драмы подпоручика В.Н.Дунина-Барковского «Новая жизнь» было.
Дальнейшая переписка подпоручика и Л.Толстого прояснила ситуацию с перспективами драматургии. т.69 ПСС, с.89-90, письмо 71 В.Н.Дунину-Барковскому от 6-28 апреля 1896 г. из Москвы: «Валерьян Николаевич, Вы пишете, что, последовав моему совету и занявшись, как Вы пишете, самосовершенствованием, Вы почувствовали, что подвергаете себя великой опасности прожить эгоистично и потому тщетно свою жизнь, и избегали этой опасности тем, что, перестав заботиться о своем нравственном совершенствовании, об уяснении своего сознания истины и устройства своей жизни сообразно этому сознанию, занялись улучшением, просвещением и исправлением других. Я думаю, что испугавшая Вас опасность была воображаемая и что, продолжая уяснять свое сознание и учреждая свою жизнь соответственно этому сознанию, Вы никак не рисковали провести праздно и бесполезно для других свою жизнь. Я думаю совершенно обратное: не только нет никакой возможности просвещать и исправлять других, не просветив и не исправив себя до последних пределов, но нельзя и просвещать и исправлять себя в одиночку, а всякое истинное просвещение и исправление себя неизбежно просвещает и исправляет других, и только одно это средство действительно просвещает и исправляет других, вроде того как загоревшийся огонь не может светить и согревать только тот предмет, который сгорает в нем, но неизбежно светит и греет вокруг себя, и светит и греет тогда, когда сам горит. Вы пишете: разве от того, что я стану лучше, станет лучше моему брату? Это все равно, что если бы землекоп сказал: разве от того, что буду точить мою лопату, подвинется моя работа? Только тогда и подвинется, когда будет отточена. Но тут сравнение не полное: самопросвещение и исправление других, как я прежде сказал, совершается только через просвещение и исправление себя. Я не говорю, что то, что Вы делаете, оставаясь в военной службе, обучая солдат грамоте и пр., дурно. Это несомненно лучше, чем обучать солдат жестокости, лжи и бить их. Но дурно для Вас то, что Вы, зная зло и лживость военной службы с ее обманами, присягой и дисциплиной, продолжаете служить. И дурно не столько самый факт тот, что Вы служите, сколько Ваши рассуждения о том, что, продолжая служить, Вы делаете хорошо. Я понимаю, что могут быть условия, Ваших отношений с родными, Вашего прошедшего, Ваших слабостей, по которым Вы не в силах сделать то, что считаете должным: оставить военную службу; мы все по слабостям нашим более или менее отступаем от того идеала той истины, которую мы знаем, но важно то, чтобы не извращать истину, знать, что я отступил от нее, что я грешен, дурен, и не переставая стремиться к ней и быть готовым всякую минуту, как только ослабнут препятствия, вступить на ее путь.
Только тогда человек движется вперед, живет и служит людя, когда он знает, насколько он отступил от истины, и потому считает себя дурным. Если же он ищет оправданий своему греху и доволен собой - он мертв. Довольным же собой, служа в военной службе, зная, что цель есть казнь и убийство, средства ее - рабская покорность всякому человеку старше чином, который завтра же может велеть мне убивать невинных людей, и условияя ее - и не только праздность, но напрасная трата лучших сил народа и обман и развращение его, нельзя быть. Прочтите, пожалуйста, мое это письмо и слова с тем же чувством уважения и доброжелательства, с которым я пишу его. Лев Толстой.»
В.Н.Дунин-Барковский с супругой.
Через месяц после написания Л.Толстым этого письма подпоручик В.Н.Дунин-Барковский посещает Л.Толстого в Ясной поляне, и тогда писатель в своем дневнике отмечает: «Да, был еще офицер Дунин-Барковский. Кажется, был полезен ему.» Т.е. Л.Толстой уверен, что его проповеди в письме и при личной встрече запали молодому офицеру в душу, и в своей жизни он последует написанному графом сценарию, превратив ее, таким образом, извиняюсь за каламбур, в драму «Новая жизнь».
Демагог, конечно, граф был тот еще. А здесь к тому же призыв покинуть военную службу, т.е. по сути антигосударственная пропаганда на то время. Прокламация какая-то, написанная по следам ходынских событий. Слава Богу, В.Н.Дунин-Барковский внял только совету Л.Толстого не писать драмы, он писал только учебники в последующем, а призыв графа-проповедника покинуть воинскую службу проигнорировал, поступив через два года в Николаевскую академию генштаба.
В.Н.Дунин-Барковский с детьми.
Дальнейшая биография В.Н.Дунина-Барковского сложилась так, что он совмещал в служении, высокопарно выражаясь, народу и государству два поприща: воинскую службу и просвещение. И довольно неплохо совмещал. На рубеже веков, после окончания академии он поехал служить в ТуркВО, затем преподавал в Ташкенте в подготовительных классах 2-го Оренбургского кадетского корпуса, преобразованного затем в Ташкентский кадетский корпус, основал Ташкентское коммерческое училище, родил и воспитал пятерых детей, принимал участие в первой мировой войне, на турецком фронте был начальником штаба 4-ой Кавказской казачьей дивизии, получил награды, на момент демобилизации, развала империи и армии был в чине полковника.