Московская архитектура - ничего не строить, все охранять
Городская архитектура и городская среда глазами обывателя и глазами профессионала - совершенно разные вещи. Обыватель видит совсем по-другому и большинство его мировоззрения складывается из набора штампов и клише, которых он набрался в телевизоре или интернете.
Один из таких штампов о том, что главное - сохранить старые постройки, развенчивают в диалоге профессиональные архитекторы:
Сергей Чобан: … В истории России были периоды абсолютного уважения к архитектуре и были периоды, скажем так, относительного уважения к архитектуре. Последнее - это, например, когда в Петербурге строится Дом книги или Спас на Крови, а Георгий Лукомский (искусствовед первой половины XX века) пишет, что «мы потеряли город навсегда».
Но у этих зданий были и сторонники, и противники. Сегодня же нет ни абсолютного, ни относительного уважения к той среде, которая архитекторами создается. В результате людям кажется, что любой двухэтажный дом, построенный 100 лет назад, априори лучше современных зданий и поэтому нуждается в консервации - а современное лучше всего вообще не строить. И это для меня сигнал более чем тревожный.
Есть современные российские театр, музыка, литература, кино, а современной российской архитектуры нет. Спроси любого человека на улице, знает ли он какое-нибудь современное здание, и он скажет: «Нет». «Последняя архитектура для меня закончилась в сталинское время», - примерно это я прочитал недавно в интервью одного из крупных московских чиновников. Это же само по себе нереальное банкротство. И это напрямую связано с тем, что люди не видят, чтобы вокруг создавалась качественная среда, - они видят обшарпанные подъезды, облупленные стены и гипсовые колонны, которые отлетают через два года после их создания.
Григорий Ревзин: В итоге самой авторитетной в городе оказалась охранительная позиция. Она в основе градостроительной политики мэра Собянина, который, что называется, пошел навстречу желанию жителей. Москва заморожена. Причем хотя я сам потратил много пафоса на сохранение исторической Москвы, меня и здесь не покидает ощущение какого-то банкротства.
Упомянутый тобой Лукомский в 1910-х годах писал об уничтожении старой Москвы теми же словами, которыми пишут сегодня, просто один в один. Но того, о чем он писал, уже вообще нет - это был город вроде Костромы или Ярославля, с одноэтажными домиками, мещанскими улочками… Получается, нам лишь бы бубнить свое: хочешь - будем защищать сталинскую Москву, хочешь - мещанскую. Я не вижу за этим никакой ценности, кроме отрицания ценности современной архитектуры.
Это притом что, на мой взгляд, Москва - город все еще не построенный. Она этим сильно отличается от большинства европейских городов, кроме разве что Берлина и Лондона, очень сильно разбомбленных. Мы пытаемся применить к ней европейскую охранную идеологию, но когда идешь по Москве, остается ощущение, что это такая промежуточная стадия, которая сложилась случайно и ненадолго. А идей о том, как надо дальше, нет.
Один из таких штампов о том, что главное - сохранить старые постройки, развенчивают в диалоге профессиональные архитекторы:
Сергей Чобан: … В истории России были периоды абсолютного уважения к архитектуре и были периоды, скажем так, относительного уважения к архитектуре. Последнее - это, например, когда в Петербурге строится Дом книги или Спас на Крови, а Георгий Лукомский (искусствовед первой половины XX века) пишет, что «мы потеряли город навсегда».
Но у этих зданий были и сторонники, и противники. Сегодня же нет ни абсолютного, ни относительного уважения к той среде, которая архитекторами создается. В результате людям кажется, что любой двухэтажный дом, построенный 100 лет назад, априори лучше современных зданий и поэтому нуждается в консервации - а современное лучше всего вообще не строить. И это для меня сигнал более чем тревожный.
Есть современные российские театр, музыка, литература, кино, а современной российской архитектуры нет. Спроси любого человека на улице, знает ли он какое-нибудь современное здание, и он скажет: «Нет». «Последняя архитектура для меня закончилась в сталинское время», - примерно это я прочитал недавно в интервью одного из крупных московских чиновников. Это же само по себе нереальное банкротство. И это напрямую связано с тем, что люди не видят, чтобы вокруг создавалась качественная среда, - они видят обшарпанные подъезды, облупленные стены и гипсовые колонны, которые отлетают через два года после их создания.
Григорий Ревзин: В итоге самой авторитетной в городе оказалась охранительная позиция. Она в основе градостроительной политики мэра Собянина, который, что называется, пошел навстречу желанию жителей. Москва заморожена. Причем хотя я сам потратил много пафоса на сохранение исторической Москвы, меня и здесь не покидает ощущение какого-то банкротства.
Упомянутый тобой Лукомский в 1910-х годах писал об уничтожении старой Москвы теми же словами, которыми пишут сегодня, просто один в один. Но того, о чем он писал, уже вообще нет - это был город вроде Костромы или Ярославля, с одноэтажными домиками, мещанскими улочками… Получается, нам лишь бы бубнить свое: хочешь - будем защищать сталинскую Москву, хочешь - мещанскую. Я не вижу за этим никакой ценности, кроме отрицания ценности современной архитектуры.
Это притом что, на мой взгляд, Москва - город все еще не построенный. Она этим сильно отличается от большинства европейских городов, кроме разве что Берлина и Лондона, очень сильно разбомбленных. Мы пытаемся применить к ней европейскую охранную идеологию, но когда идешь по Москве, остается ощущение, что это такая промежуточная стадия, которая сложилась случайно и ненадолго. А идей о том, как надо дальше, нет.